Тайный дневник да Винчи

Один из учеников приоткрыл дверь и с большим почтением объявил:

— Синьор, прибыл маэстро Боттичелли. Пусть подождет, или проводить его сюда?

— Проводи, Эммануэль. И принеси нам вина.

На лице Боттичелли отражалось мучительное беспокойство. Причина его тревоги была понятна. По мере того как близился час решительной атаки на Борджиа, усиливался страх перед поражением и очевидными последствиями. Леонардо попытался развлечь друга объяснениями, как работает водолазный костюм. Он хотел успокоить Боттичелли и заставить его забыть на время о страхах и сомнениях. Во всяком случае, Леонардо на это рассчитывал.

— Садись, друг Сандро. Я хочу показать тебе кое-что…

Пока расторопный Эммануэль, вернувшись с вином, разливал его в глубокие кубки, Леонардо принялся посвящать Боттичелли во все подробности последнего изобретения, плода его гения, считая свое приспособление не более чем одним из очередных прикладных проектов. Всего лишь.

— Такой костюм, — сказал Леонардо, указывая на чертежи, разложенные на столе, — я сделал для…

Боттичелли прервал Леонардо, как только мальчик вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

— Тебе не кажется, благоразумнее держать все в секрете даже от самых близких учеников?

— Не волнуйся. Лучше всего держаться естественно. Ни тот, ни другой ребенок вовек не догадается, в чем истинный смысл нашей беседы. Не бойся, друг мой. Побереги силы. Выпей глоток сего превосходного вина. Оно из Испании.

— Хорошо, — кивнул Боттичелли с глубоким вздохом и пригубил вина.

— Итак, я начал рассказывать, любезный друг, что сделал особый костюм для венецианской Синьории три года назад. Его главное предназначение — подплывать под водой к вражеским судам и топить их. Турки не успели бы понять, в чем причина кораблекрушения. И тогда, среди общей паники и смятения, захватить их в плен не составило бы труда.

— Бесподобно!

— Не спорю… Обрати внимание, он состоит из плавников, надевающихся на ноги, перчаток без пальцев, сходных с ластами, чтобы легче было плыть, и цельной одежды, закрывающей тело от макушки до пят. Сверху колпак снабжен трубкой, чтобы человек мог дышать под водой. Не знаю толком, в чем причина, но если опуститься слишком глубоко, трубка мало помогает, дышать все равно нельзя. Потому приспособление пригодно для погружения всего на несколько метров, но для осуществления нашего замысла этого вполне достаточно. Но когда-нибудь я обязательно разберусь, чем вызвано такое явление.

Пожалуй, одной из главных черт характера Леонардо да Винчи являлась неугомонность. Желание двигаться вперед в сочетании с бесконечной любознательностью и живостью ума позволяло ему за считанные дни уразуметь то, что другим не удавалось за годы, а порой и за всю жизнь.

— А воротник, похожий на ошейник с шипами? — спросил Боттичелли, указывая на чертеже соответствующую деталь.

— Для защиты от хищных рыб и прочих морских тварей. Как известно, там, внизу, водится всякая живность… Но в нашем случае его лучше не использовать. Он только помешает, а в Адриатике встречается не так много опасной нечисти. Хочу сказать еще — стеклянные очки, прикрепленные к капюшону, существенно улучшают видимость под водой. Но к сожалению, долгое погружение пока невозможно, одеяние все же немного пропускает воду. Мне не удалось сконструировать идеальную модель, но как ее усовершенствовать, я уже придумал. В любом случае, уверен, для нашей цели хорошо послужит и этот костюм, предназначавшийся для венецианского флота. В деле его не использовали, но когда я проводил испытания, он работал неплохо. Удовлетворительно, скажем так. И я произвел некоторые изменения. Через два или три дня в нашем распоряжении будут четыре костюма.

— Капитан дотошно изучил чертежи Чезенатико. Он предлагает подъехать к крепости с материка, занять позиции на благоразумном от нее расстоянии, а затем из порта пробраться под водой к сливным отверстиям в крепостной стене, выходящим в канал.

— Самое главное, чтобы расстояние между местом погружения и подводной частью крепости не оказалось слишком большим. Иначе воздух тем более не дойдет до колпака, и дышать станет невозможно. Лучше, если капитан подробно изложит мне свой план. Посмотрим, насколько он осуществим.

Боттичелли согласился с Леонардо — план стоит обсудить. Но он не хотел рисковать: капитана могли увидеть. Поэтому он настаивал, чтобы испанец пришел ночью, скрыв лицо плащом. При малейшей тревоге встреча отменялась. Тогда они найдут другой способ побеседовать… Чрезмерные предосторожности были всего лишь следствием вздорных опасений Боттичелли, превратившихся в манию. Они условились, что капитан появится в мастерской Леонардо после полуночи, если никакое происшествие не возбудит подозрений художника. Лицо испанца, смуглое, украшенное пышными усами, внушало доверие. Он казался человеком суровым и в то же время сдержанным, умевшим владеть собой. А отважный воин, уверенно управляющий своими чувствами, словно чистокровным боевым конем, весьма ценится как хороший помощник в любом деле, ибо никогда не теряет голову от ярости и не действует безрассудно.

За два часа, угощаясь славным вином и сдобными булочками, заговорщики утвердили окончательный план. Никаких серьезных споров не возникало. Но стало ясно, что без личного присутствия Леонардо в Чезенатико они не обойдутся. Как и следовало ожидать (о чем мастер подумал еще утром), трубки получались слишком длинными, и в результате воздух не смог бы свободно поступать под колпак, влекомый лишь силой дыхания. Легким не справиться с такой нагрузкой. Поэтому водолазам придется запастись чем-то вроде мешков с воздухом, прикрепив их к поясу, под полугерметичной одеждой, и утяжелив грузом, чтобы они не всплывали. Основная задача или сложность состояла в их изготовлении. Мешки нельзя было просто надуть, заполнив уже отработанным воздухом. Их полагалось накачать свежим с помощью хитроумного ртутного приспособления с клапанами — весьма тонкого механизма, требовавшего умелого обращения. Только создатель прибора, а именно Леонардо, знал, как с ним работать. А времени обучить других, как им пользоваться, совсем не осталось. Поэтому ему предстояло ехать в крепость вместе со всеми. И молиться, чтобы их план удался. И о том, не в последнюю очередь, чтобы остаться в живых.

15

Жизор, 2004 год

Каталина впервые ночевала в своем новом доме в Жизоре. Она находилась в полном одиночестве и ощущала прилив сил и бодрости после освежающего душа. Молодая женщина уже позвонила тете, и состоявшийся разговор получился точь-в-точь таким, как она представляла. Мари ушла, на совесть вычистив весь дом («Без колебаний звоните мне, если понадобится. В следующий раз я принесу вам почки в соусе, я их готовлю так, что пальчики оближешь. Вы ведь любите почки, да? Потому что некоторые…»). Осталось еще примерно с полдюжины брошетов. Каталина поела на славу; она пыталась угостить и Альбера, но он отказался: «Спасибо, я уже поужинал».

Каталина устроилась в библиотеке. Увы, к вечеру ни чуточки не похолодало, и предлога затопить камин не оказалось. Поэтому Каталина просто расположилась напротив в широком удобном кресле в английском стиле, подле которого стояла лампа из позолоченной бронзы. В руках Каталина держала фотографию, обнаруженную между страниц «Острова сокровищ». Фотографию она нашла случайно, вынимая книгу из сумки. Снимок изображал деда, уже в преклонном возрасте, на фоне величественного креста в Долине павших. На фото стояла дата, написанная от руки: «24.06.1981» — то есть дед снялся незадолго до смерти. Дарственная надпись на обратной стороне содержала нечто вроде отеческого наставления: «Дорогая Каталина, доверяй только себе». Мужчина на фотографии (возраст деда в то время приближался к восьмидесяти) улыбался с вызовом, но улыбка его не выглядела радостной. Он смотрелся внушительно, и в его осанке чувствовалась порода и деятельный характер — наверное, он разбил немало сердец, старик Клод. За грустной улыбкой и темными кругами под глазами угадывались бессонные ночи упорной работы и тревожное ожидание, этакое легкое напряжение, проявляемое в критических ситуациях людьми, наделенными истинным мужеством, коих нельзя запугать даже самыми чудовищными карами. Клод совсем не походил на безумного параноика, каким его успело нарисовать воображение Каталины. Глядя на снимок, она могла головой поручиться: дед находился в полном здравии и твердом уме. Но внешность порой обманчива, не так ли? В любом случае и фотография, и дарственная надпись явились приятным сюрпризом.

Каталина положила карточку на чайный столик и взяла один из кусочков пазла. Самой необычной частью наследства деда следовало считать, пожалуй, элементы разрезной картинки. Фактически только из-за них все остальное тоже казалось необычным: на заурядные книги с фотографией словно ложилась печать загадки. Детали головоломки указывали — между завещанными ей предметами существует тесная связь. Но в чем заключалась эта гипотетическая связь, оставалось тайной для Каталины.

Как и в кабинете адвоката, Каталина с любопытством рассмотрела маленький кусочек пазла: лицевую сторону со значком, похожим на морской узел, и оборот с половинкой полустертого слова. Кусочек картинки ставил ее в тупик, выводя молодую женщину из себя. Она не любила впустую тратить усилия, всегда стремясь к немедленным результатам. Каталина решила заняться поиском решения позднее.