Тайный код китайского кунфу

Может быть, возможно создать некий стиль ушу вообще без определенных форм? Точнее, форма отбрасывается не после ее долгого разучивания, как это принято в других стилях, но сразу же, с самого первого этапа занятий. Кажется, это не замутняет разум человека, приучает его с ранних шагов видеть за ушу путь к духовному прозрению сверхформы Дао. Все это звучит весьма заманчиво и никаких видимых возражений не вызывает, но проследим за судьбой стиля Ван Сянчжая, чтобы понять, где ошибка в наших, да и не только в наших рассуждениях.

Первоначально свой новый стиль Ван Сянчжай называет «ицюань» («Кулак воли»), а затем, в результате дальнейшей переработки, дает ему иное название, связанное с наименованием высшего этапа достижения мастерства в даосской магии, — «дачэнцюань», или «Кулак Великого достижения». Многое из того, что начал преподавать Ван Сянчжай, уже встречалось в синъицюань, да и основные методы психологического тренинга, развития внутренних ресурсов организма были взяты из него. Кстати, и само название нового стиля — ицюань — нельзя назвать оригинальным. Это было одно из ранних названий синъицюань, им занимался якобы еще генерал Юэ Фэй, во всяком случае, в предисловии к рукописному трактату 1175 года «Кулак воли клана Юэ» («Юэши ицюань») говорится, что великий Юэ Фэй был «весьма искушен в упражнениях с копьем, а затем, решив использовать кулак по типу копья, создал новый метод боя и начал передавать последователям, назвав его «Кулак воли» (ицюань)». [154] Это и стало одним из истоков синъицюань. Так что, по существу, Ван Сянчжай и в названии своего стиля, и в методах подготовки решил вернуться к первоистокам — к ранним формам синъицюань.

154

Там же, с. 35.

В дачэнцюань было много удивительного, и немало ушуистов, привыкших смотреть на стиль как на набор канонизированных приемов, не приняли его и отказывались считать новым стилем. Не было стоек, не было ударов, не было даже передвижений — существовал лишь способ воплощения волевого импульса через движение. Первоначально мало кто верил, что такой стиль может принести какую-то прикладную пользу, но вскоре Ван Сянчжай сумел доказать обратное, причем метод его доказательств устранил все сомнения. В 40-х годах XX века он без труда победил чемпиона Венгрии по боксу в легком весе, нескольких японских дзюдоистов. В конце концов он в трехраундовом бою послал в тяжелейший нокаут известного пекинского мастера Хун Сюйчжу, который после этого велел всем своим ученикам идти к Ван Сянчжаю и овладевать дачэнцюань.

Из синъицюань Ван Сянчжай берет методику последовательной разработки психических и энергетических способностей человека. Весь тренировочный процесс он делит на этапы, каждому из которых соответствует не просто какой-то новый арсенал приемов, но новая степень овладения своим волевым импульсом и внутренней энергией.

На первом этапе изучались статичные позиции (чжаньчжуан), которых насчитывалось более двадцати, среди них — позиции стоя, сидя, лежа, в полуприседе. В свою очередь они подразделялись на позиции, «вскармливающие жизненные свойства», направленные на оздоровление и психическую регуляцию, и позиции, предназначенные для ведения поединка и выброса силы в момент удара. Второй этап тренировки назывался «обретение опыта в использовании силы», или «испытание силы» (шили), и заключался в приобретении конкретных умений использовать свои внутренние энергетические ресурсы для выброса силы в момент удара. Если на первом этапе необходимо было привести ци в состояние покоя, то на втором этапе его надо было пустить в ход, использовать для боевых нужд. Дадим слово самому Ван Сянчжаю, отличавшемуся блестящим образным слогом: «От недвижности (т. е. от тренировки в статичных позициях. — А. М.) приходим к постижению своего тела, а от едва заметного движения приходим к знаниям… Мы обретаем опыт в разных видах силы — погружающей и поддерживающей, разделяющей и смыкающей, поднимающей и нагружающей, вбирающей и выплевывающей, силе мышц и каналов, выметающейся и взрывающейся, подобно спусковому механизму в ружье, когда даже корни волосков, пронизанные волевым импульсом, взметаются вверх, как трезубцы. С одной стороны, необходимо сосредоточить в себе мягкую силу вращений, а с другой стороны, надо уметь раскалывать железо и разрубать золото, хладнокровно, решительно и стремительно рубить мечом и разить топором». [155]

155

Ван Сянчжай. Чжаньчжуан маньтань (Неторопливые беседы о статичных позициях).

Начальные упражнения в «испытании силы» были несложны, например, боец с резким выдохом наносил колющий удар вперед обеими ладонями, мысленно представляя, как ци из даньтянь поднимается в плечи и истекает из кончиков пальцев. Для того, чтобы приобрести опыт выброса силы непосредственно из даньтянь, упражнялись в «испытании звука». Стоя, упершись запястьями в поясницу, боец делал резкий выкрик, стремясь, чтобы ровный и чистый звук выходил из горла, затем он все глубже и глубже погружал источник звука, пока выкрик не исходил непосредственно из нижней части живота, из даньтянь. Затем необходимо было научиться делать такой же выброс из даньтянь, но уже беззвучно, на коротком неслышном выдохе.

Таким образом, каких-то отдельных канонизированных ударов не было. Вся техника базировалась на том, чтобы своим волевым импульсом стимулировать выброс ци из любой точки тела, поэтому удар мог наноситься любой поверхностью и по любой траектории. Подготовка к удару и сам выброс силы должны быть незаметны, что называлось «сила не проявляет даже своего кончика, а форма не ломает тело». Всего этого можно достичь лишь благодаря абсолютной координации движений, слаженности работы нижних и верхних конечностей. Ван Сянчжай объяснял: «Если верх двигается, то и низ сам следует за ним; если низ двигается, то и верх сам приходит в движение». При этом в боевых действиях не должно быть никаких раз и навсегда определенных и заученных комбинаций — «сойдясь в поединке с противником, необходимо, чтобы у тела не было фиксированных позиций, удары руками не имели фиксированной формы, ноги не имели фиксированных стоек, а сила выбрасывалась, как только представится удачный момент».

И все же такая концепция «бесформенного» стиля хотя и казалась оригинальной, оказалась не нова. Более того, Ван Сянчжай и не скрывал того, что большинство принципов он взял из синъицюань, например, тренировку в статичных позициях и умение управлять силой, а также из тайцзицюань и багуачжан. Отказавшись от фиксированных форм, он все же не сумел обойтись без форм пяти первоэлементов и двенадцати животных синъицюань, которые, по сути, представляли собой не столько приемы, сколько базовые схемы использования различных типов усилия: восходящего, нисходящего, теснящего, пробивающего и других. Из багуачжан пришли несколько базовых движений ладонью, в частности «подрезающая ладонь», а из тайцзицюань — очень важный принцип атаки: «приклеивание» к противнику и следование за его движениями. Ван Сянчжай попытался свести воедино не только технические действия из всех внутренних стилей, но даже принципы использования в них различных типов усилия. Из синъицюань он заимствовал «целостное усилие», обычно используемое во время быстрых прыжков на противника, когда импульс всего тела включается в удар. Из тайцзицюань пришло «изменчивое усилие», используемое во время мягких уклонов от ударов и для обращения силы противника против него самого, а из багуачжан — «подвижное усилие», встречающееся во время всех передвижений по круговой траектории.

Но даже такая грандиозная работа показалась недостаточной Ван Сянчжаю. Обладая высочайшим личным мастерством, Ван Сянчжай оказался в затруднении: каким образом передавать ицюань последователям? Чему конкретно их обучать? Ведь он сам получил достаточно системное обучение прежде всего по синъицюань, а также по тайцзицюань и по багуачжан, то есть его мастерство базировалось на овладении какими-то вполне конкретными принципами, приемами и методиками стилей. К тому же столь неопределенная форма ицюань отворачивала от него многих последователей. Ван Сянчжай же хотел, наоборот, как можно шире распространить его по Китаю, считая свою школу квинтэссенцией всех внутренних стилей. И тогда он начинает привносить в свое эклектическое детище приемы из стиля мэйхуацюань («Кулак сливового цветка»), удары ногами из таньтуй, атаки руками из баочуй («Взрывные удары»), даже удары из бокса и броски из традиционной китайской борьбы шуайцзяо. После столь впечатляющей компиляции стиль настолько изменился, что было решено название «ицюань» заменить на «дачэнцюань». Ицюань практически исчез, по сути дела, так и не состоявшись.

Оказалось, что столь оригинальная и продуктивная на первый взгляд идея — создать стиль без приемов и вообще каких-то фиксированных форм — оказалась мертворожденной. Концепция выражения бесформенного начала, которое стоит за внешними формами, присутствовала в целостном виде еще в синъицюань, тайцзицюань и багуачжан, но была лучше осознана, апробирована и пережита в многовековом опыте десятков великих мастеров. Круг замкнулся, и Ван Сянчжай пришел к выводу, который за столетие до этого высказывал его учитель Го Юньшэнь: «Внешние формы не нужны для ушу, но понять это ты сможешь, лишь овладев ими в совершенстве. Только тогда ты научишься использовать форму бесформенного». Фиксированные формы оказались столь же нужны, как и использование внутреннего и бесформенного волевого импульса. [156] Старая, но очень точная мысль: ушу — отнюдь не набор приемов и комплексов, однако вне этих форм оно не существует, не может проявиться. Но разве сам Ван Сянчжай не был великолепным мастером ушу и не доказывал многократно эффективность своего стиля в поединках? Кажется, это серьезное возражение, но чтобы отвести его, достаточно вспомнить, что сам первооснователь ицюань обучался не собственно ицюань, а синъицюань, где система обучения и передачи мастерства складывалась столетиями. Формы — это своеобразные вехи, которые указывают бойцу на правильный путь к внутреннему смыслу ушу. Эти вехи, конечно же, не само ушу, но без них по пути не пройти, не сбившись с него и не заплутав.

156

Примечательно, что столь же неудачная попытка создать стиль, в котором нет фиксированных приемов, была предпринята в 60—70-х гг. знаменитым Брюсом Ли. Для своего стиля «Путь опережающего кулака» (цзецюань-дао, в кантонском произношении — джиткундо) он избрал в качестве девиза слова: «Не иметь метода в качестве метода, не иметь никакой формы в качестве формы», — не использовал комплексов и отказался даже от понятия «прием». Но через некоторое время ему пришлось вернуться к преподаванию конкретных форм — приемов (а что еще преподавать?!), а его последователи разработали и комплексы по джиткундо.

Примечательна и другая черта в характере Ван Сянчжая — человека сложного и весьма противоречивого. Именно он одним из первых активно выступил против преподавания ушу в закрытых школах, как интимной духовной традиции, или, как он сам именовал это, «против клановости в преподавании ушу». К тому же, как он считал, следовало разрушить патриархальные отношения между учителем и учеником, то есть отношения строгого соподчинения. Но ведь именно такая форма общения была выработана в Китае испокон веков для мистической передачи тех знаний, о которых невозможно рассказать, которые невозможно продемонстрировать, они передаются лишь в акте духовного соприкосновения наставника и последователя. Другого пути, кроме как в закрытой, невероятно близкой обстановке, в почтении, терпении и смирении воспринимать знания от учителя, просто нет. Многие весьма неглупые люди пытались в период новейшего времени, руководствуясь то нравственными, то политическими мотивами, как-то изменить способ и формы этой передачи, но потерпели полный провал. Оказывается, что вместе с формой передачи и обучения изменялось и содержание передаваемого Знания, которое либо искажалось, либо пропадало совсем, ибо измерялось совсем другими категориями — категориями духовного, космического опыта.

Глава 13 Багуачжан: «Парящий дракон и танцующий феникс»

Без ци не приходит мастерство,

А без мастерства нет и кулачного искусства.

С утра до вечера упорно тренируйся,

Тесно переплетая внешнее и внутреннее.

«Секреты “Ладони восьми триграмм”» (XIX век)

Искусство «вращения без остановок»

Поиски земных соответствий Небесным началам и «Неба внутри человека» породили ряд весьма оригинальных стилей мистико-эзотерической направленности. Если стиль тайцзицюань базировался на переживании человеком состояния Великого предела как сверхформы всего сущего, а синъицюань исходил из реализации символа перехода пяти первоэлементов во внутренней природе человека, то основу еще одного стиля «внутренней семьи» — багуачжан («Ладонь восьми триграмм») — составлял древнейший принцип символизации всевозможных природных трансформаций и изменений в человеке через восемь триграмм и шестьдесят четыре гексаграммы. Все передвижения в стиле багуачжан осуществляются по кругу, причем боец переходит постоянно с одной окружности на другую, описывая таким образом причудливые «восьмерки».