Те, кого нет

Родион подал ей свою небольшую крепкую руку, помогая взобраться на кладку, и сказал:

— Если все-таки боитесь идти одна, подождите меня. Я окунусь и провожу вас домой.

Услышав это «домой», Наташа усмехнулась, набросила полотенце на плечи, нашарила в кармане комбинезона сигареты и зажигалку и устроилась на сиденье катамарана. Родион скользнул в воду и шумно поплыл, отфыркиваясь и расплескивая воду сильными гребками.

Совсем молоденький, — подумала она. И наверное, хороший мальчик. Из другого мира — состоятельные родители, красивый, надежный дом. Не сюжет для такой, как она. Ее цель — вернуться к стареющей матери. Стать опорой, начать новую жизнь. Забыть все…

Выйдя из воды, он окликнул ее: «Вы здесь, Наташа?» И пока она натягивала комбинезон и чистую футболку, стоял, отвернувшись, хотя в темноте все равно ничего нельзя было разглядеть.

Она ощущала легкость во всем теле и прохладный покой. А еще — предчувствие отдыха, спокойного глубокого сна. Растянуться на чистых, в мелкий цветочек простынях и сладко отключиться с одной только смутной мыслью — как бы завтра не проспать.

— Вы студентка? — спросил Родион, когда они поднимались по дорожке к флигелю.

— Что?

— Где вы учитесь, Наташа?

— Я давно окончила институт, — суховато ответила она и, помедлив, добавила: — Живу в другом городе, приехала погостить к подруге и решила подработать. Отпуск.

— Вы не очень разговорчивы.

— Что вас интересует, Родион? Я просто устала.

— Извините, — смутился он. — Вы у нас надолго задержитесь?

— Пару дней, не больше.

Он умолк, а у самого флигеля торопливо попрощался и ушел.

Только теперь Наташа почувствовала, что горло у нее пересохло. Но питьевой воды, даже водопроводной, добыть просто негде. Не будить же хозяев. Нужно было попросить Родиона, но она не сообразила.

Во флигеле она включила свет, закрыла дверь на щеколду и только тогда обнаружила, что на столе стоит непочатая бутылка «Свалявы». Рядом — тяжелый стакан чешского стекла, из тех, что она видела днем в одном из кухонных шкафов…

В течение всего следующего дня она заканчивала уборку на первом этаже, а затем перебралась на второй, где конь не валялся. Внизу, не считая кухни и нижней столовой, ей достались пустующая комната для гостей, ванная, туалет, холл и лестница, ведущая наверх.

В своей комнате Родион убирать запретил. Закрылся и безвыходно просидел полдня. Наташу он явно избегал, был не в духе и нагрубил отцу, когда тот потребовал, чтобы сын сопровождал его в город.

Перед тем как броситься на штурм второго этажа, Наташа сбегала искупаться — снова навалилась жара.

Наверху она начала с бильярдной, перешла к хозяйским спальням и только к вечеру закончила кабинетом полковника. Это было угловое, почти квадратное помещение с окнами, выходящими на две стороны, с затейливым письменным столом из лимонно-желтого дерева и стенами, сплошь увешанными пугающими охотничьими трофеями. Тяжелые шторы, широкие голые подоконники, громадный ковер в центре и антикварная бронзовая люстра с плафонами в виде охотничьих рогов — «пылесборник», как назвала ее хозяйка.

Кроме того — десяток разрозненных томов за стеклами солидного книжного шкафа и множество переплетенных в кожу альбомов с фотографиями. Еще две — в рамках из вороненой стали — на письменном столе. Инна Семеновна и Родион.

Здесь требовалось вымыть окна, и Наташа сделала это по старинке, как дома, без всяких новомодных средств — водой с уксусом, тряпкой и газетами. Когда с этим было покончено, сходила за стремянкой и привела в порядок люстру. Пропылесосила ковер, а когда выключила пылесос, еще раз подошла к странной металлической штуковине, привинченной к стене под трофейными рогами неведомых копытных.

Предмет казался чужеродным, не вписывался в интерьер. Сейф? Для кабинетного сейфа ящик из нержавеющей стали был великоват, да и замок не походил на те, которые устанавливают в хранилищах семейных ценностей. Бар? Но у полковника, как она уже знала, имелся небольшой винный погреб в цокольном этаже, а бар располагался в примыкающей к письменному столу тумбе.

Чем вообще занимается хозяин дома? Судя по повадкам, он в недавнем прошлом кадровый военный. По отдельным фразам, которые до нее доносились, можно было предположить, что сейчас он занимается недвижимостью или чем-то в этом роде. Хотя какое, собственно, ей дело до этого Савелия Максимовича?

Наташа провела пальцем по холодному металлу и стала собирать пылесос, вспоминая сегодняшний сон.

Сон был вполне дурацкий. Скорее всего потому, что ее неожиданно позвали к хозяевам на поздний ужин. Савелий Максимович пребывал в хорошем расположении духа и все подливал ей красного вина. Оба они — хозяин и хозяйка — остались довольны ее работой, о чем и было ей сказано, а особых расспросов не последовало. То же, что и с Родионом: вы, Наташа, студентка? Уже отучилась, приехала в отпуск повидаться с подругой. Решили немного подзаработать. «Может, съездим в Крым…» — соврала она и почувствовала, как горят щеки. Упомянула институт, в котором училась, и полковник вдруг воодушевился. «Так вы же почти коллеги с нашим Родионом! — воскликнул он. — А где работаете?» — «В коммерческом банке». — «Нравится?» — «В общем, да», — нехотя ответила она. «Вы бы потолковали с моим шалопаем. Он, по-моему, так до сих пор и не понял, в какое время живем…»

На этом тема была исчерпана. Перешли к дому. Как строились, что было задумано, что не удалось. Наташа хвалила — вполне искренне. И в то же время ее словно кто за язык тянул — спросить, что за стальная коробка торчит в полковничьем кабинете. Однако она сдержалась: неуместное любопытство — не в ее пользу.

Сон приснился на рассвете. Она выходила из воды, а хозяин ждал на берегу, в расстегнутом офицерском кителе, накинутом на голубую футболку с пестрой надписью прыгающими буквами «I Love Caddies!» — вроде той, в которой она спала. Внезапно он схватил ее за плечи и стал трясти, вопя: «Зачем ты обрила голову? Отвечай!..»

У воплей имелось объяснение — вчера Савелий Максимович мимоходом поинтересовался, почему у нее такая странная прическа? Теперь девушки предпочитают длинные волосы — и в кино, и на эстраде. Наташа отшутилась, сказав, что летом всегда так стрижется. Удобно и никаких проблем. Ее поддержала хозяйка: «Отстань от девочки, Савелий! К тому же Наташе идет…»

Жутко хотелось пить. Наташа, не открывая глаз, дотянулась до бутылки с остатками минералки и рухнула досыпать.

Начало третьего дня в Шаурах выдалось тяжеловатым. Побаливала голова, накрапывал мелкий дождик, стало прохладнее, но ненадолго. Позвонила Анюта и сказала: давай, крути педали в город, я сварила борщ, а тут пришла разнарядка из офиса, завтра трудимся вместе: пятикомнатная в новой высотке на Павловом Поле.

До шести вечера, до последнего автобуса, который уходил из Старых Шаур, Наташа успела все. Ни на минуту не присаживаясь и ничего больше не разглядывая и не любопытствуя. Хозяйка расплатилась с ней, женщины тепло простились, и Наташа, боясь опоздать, чуть ли не бегом помчалась на остановку, до которой было километра полтора.

Странное дело — при этом она почему-то чувствовала себя неблагодарной, не заработавшей и половины того, что ей было заплачено.

Вот почему, когда ей позвонили и попросили снова приехать, Наташа согласилась не раздумывая. «У мужа юбилей, — сказала Инна Семеновна, — мне одной не справиться. Вы меня, Наташа, очень обяжете…»