Те, кого нет

Вот и теперь полковник даже не смог пожать протянутую руку брата, хотя Александра смотрела умоляюще, будто подталкивала их друг к другу. Сестра об их отношениях ничего не знает, и знать ей не положено, — так уж повелось в роду Смагиных: у каждого свои тайны, с которыми жить до могилы.

Инна сказала: покажи своим дом, пусть посмотрят, пока гости не съехались. Он кивнул: ладно, а ты свари пока кофейку и подай в нижней столовой, чтобы без хлопот. Там и выпьем по рюмке. Напряг нужно было снять; он изо всех сил старался казаться радушным, широким хозяином, потому и говорил лишнее — каких сил и здоровья стоило ему строительство, на какие затраты и ухищрения пришлось пойти, и прочее в том же необязательном роде. И при этом вертел в руках, не распечатывая и не зная, как избавиться, подарок сестры.

Родион еще в холле уволок племянницу, Валентин же сначала слушал вполуха, позевывал демонстративно, потом и вовсе отстал от Сергея и Александры и куда-то пропал.

Первым делом прошлись по первому этажу; наверх и не стали подниматься — хватило без того. Смагин заметил — дом произвел впечатление на Сергея, но сестра все ждет чего-то, нервничает и хмурится. С Александрой всегда так — не поймешь, что на самом деле у нее на уме…

Усадив родственников в столовой, полковник поднялся на второй этаж. Прошел в кабинет, прихватил из бара бутылку коньяку и мимоходом бросил досадливый взгляд на письменный стол, где дожидалась увесистая папка. До того, как съедутся приглашенные, оставалась еще пара часов, можно было бы спокойно заняться документами — ан не складывалось.

Позавчера последовал неожиданный звонок из России. Сообщили, сломав все прежние договоренности, что клиент появится в городе уже в понедельник, в восемь утра. Подпишет бумаги — и наконец-то будет поставлена точка в затянувшейся и крайне важной для Савелия сделке.

Кое-что, однако, было не готово; вот-вот подъедет юрист, чтобы привести все в надлежащий вид. Что тоже некстати — придется и его звать к столу. Вырваться накануне Криницкий не сумел, провожал жену-певицу на съемки какой-то фигни, долго извинялся. Сказал, что вынужден прихватить с собой малолетнюю дочь — не с кем оставить. Пришлось согласиться и на это, однако Григорий что-то не особо спешил…

В столовой сестра первым делом распахнула пошире окно и закурила. Сергей помалкивал, прохаживался, разглядывал легкую итальянскую мебель и цветную штукатурку на стенах. Как только Смагин вошел, почти одновременно, будто сцена была заранее отрепетирована, из кухни появилась жена.

Полковник огляделся — Валентина все еще не было.

Инна поставила на просторный овальный стол поднос с кофейником, сахарницей и чашками и тут же скрылась, извинившись и добавив, что срочно должна заглянуть в зимний сад. При чем тут зимний сад, никто так и не понял. Савелий Максимович кивнул сестре — давай, мол, хозяйничай, а сам разлил коньяк, плеснув себе на донце.

Александра выглядела нарядно, — он только сейчас заметил, — в светлом шелестящем платье, на открытой высокой груди две нитки некрупных бус из индийских камней. Сергей, которого полковник уважал за сдержанность и считал серьезным профессионалом, тоже был на уровне… Из них один Валентин игнорировал семейный дресс-код — вырядился, как амазонский попугай, глаз с морды рвет: шелковая рубаха в замысловатых разводах, штаны в обтяжку с навесными карманами, широкий плетеный кожаный ремень, ко всему — зеленый платок на шее и тяжелые золотые часы на запястье… Вот и он, легок на помине, а следом — Инна.

Сестра тут же протянула Валентину чашку кофе. От коньяка он отмахнулся.

— Хорошо у тебя тут, Савелий, — неожиданно бодро произнес младший Смагин. — Ты у нас молодец, везде своего умеешь добиться.

Савелий Максимович поднял бровь и исподлобья взглянул на брата.

— Ну, что ж, позволь поздравить тебя с шестидесятилетием и пожелать от всего сердца…

С улицы неожиданно загремел басовитый лай. Валентин вздрогнул, осекся, а Инна Семеновна воскликнула:

— Кто-то приехал, Савелий!

— Это мой юрист, надо думать, — отозвался полковник. — Схожу взгляну.

Он кивнул жене и вразвалку направился к двери. Инна последовала за ним.

Как только они остались втроем, Александра возмущенно проговорила:

— Что ты творишь, Валя? Мы же договорились. Не дразни его, я тебя умоляю…

— А чего, что я такого сказал? Сергей, ты свидетель! Похвалил усадьбу, она и впрямь очень даже. Ты чего, собственно, ожидала? Что он запрыгает от счастья? Бросится мне на шею? Ты что, не видишь — он ничуть не переменился, к тому же ему вообще не до нас… Ну-ка, плесни мне все-таки коньячку… Да не так — полную… И вообще, — уже спокойнее продолжал он, — зря, зря ты все это замутила. Отбудем номер, и с чистой совестью по домам.

— Ты бы, Валик, с этим поаккуратнее, — заметила Александра. Она знала, что младший брат быстро и глупо пьянеет, и тогда становится болтлив, невыносимо груб и бесцеремонен. Такое водилось за всеми мужчинами их рода. — Я тебя очень прошу…

— Не дрейфь, сестричка. Ситуация под контролем. Да и напитки у нашего полковника так себе. — Валентин взял бутылку со стола, повертел и хмыкнул: — «Кок-те-бель», с понтом… Позвонил бы раньше, я б ему накатил толкового пойла…

— Хватит кривляться, — поморщилась Александра. — Хотела бы я наконец понять, чего это вы с Савелием так озлобились друг на друга?

— Не суши мозг, Саша. Мы с ним намертво повязаны, больше чем по-родственному. Было, конечно, одно небольшое недоразумение, да дело прошлое. Характер у него тяжелый, вот что я тебе скажу. Чисто смагинский.

— Ладно, — перебила брата Александра, — какая теперь-то разница. Не желаю я в это вникать. Сделала, что могла. В конце концов, Савелий из нас — старший, и нужно уважать его чувства. И ты мог бы быть поуступчивей… А ты-то чего молчишь, будто воды в рот набрал? — Она круто повернулась к мужу, перекатывавшему между ладоней пустой бокал. — Очнись, Сергей!

— Совершенно не понимаю, — отозвался он, — о чем вы все время спорите. Между вами будто электричество какое-то. Вы и в детстве такие были?

— Еще хуже, — хмыкнул Валентин. — От Савелия только и слышишь: заткнись, сгинь, не приставай, пошел вон…

— Неправда! Савелий вообще редко бывал дома.

— Ни черта ты не помнишь, Александра! Он приходил из училища в увольнение, валился на диван перед теликом — и тогда попробуй пройти мимо не на цыпочках! А папаша-доцент? Забыла, как он орал по поводу и без повода, будто с цепи сорвавшись? А оплеухи ни с того ни с сего? Знаешь, как я его боялся?

— Знаю.

— Вот что, дорогие мои, давайте-ка и в самом деле сменим тему. — Сергей поднялся, шагнул к окну. — Сходим к озеру или погуляем по саду, пока гости не прибыли. Все наладится, нужно только время… Ну в чем дело, Саша, почему у тебя такое несчастное лицо? Успокойся!

Он и сам хотел верить в то, что говорил. Потому что не терпел всех этих родственных разборок, хотя знал, что такие вещи нужно решать не откладывая, иначе все окончательно запутается. Но не сегодня. Не сейчас, и совсем не так.