Те, кто любит. Книги 1-7

Представленная кузеном Куинси, Абигейл нашла Франклина общительным, но неразговорчивым. «Но когда он говорит, выслушать его полезно», — заметила для себя Абигейл.

Надежда Конгресса на образование Союза опиралась на идею Бенджамина Франклина. Его план Союза был принят двадцать один год назад Первым конгрессом Олбани в 1754 году. Многое доброе, что было в жизни Филадельфии, предложил именно он: первая публичная библиотека, городская больница, полиция, освещение и очистка улиц, философское общество, академия для обучения молодежи, эксперименты для определения погоды, исследования электричества. Широко цитировался его «Альманах бедняка Ричарда».

Франклин рассказал ей о вкладе Джона в работу Конгресса.

— Я горжусь работой мужа, мистер Франклин, — ответила Абигейл, — но порой мне его страшно не хватает.

— Полагаю, как и ему вас.

— Мой муж по уши ушел в выполнение своих задач, он встречается с людьми. Я же вроде монашки в монастыре. После его отъезда я посетила лишь отца и сестру.

— В таком случае почему бы не поехать на зиму в Филадельфию? Она была моим домом более сорока лет. Вы увидите город культуры и образования…

— В Филадельфию! Интересная мысль. Мистер Адамс описывал ее как красивый город. Ему особенно понравились ее прямые, параллельные реке улицы. Но, увы, мне предстоит весенний сев.

Улыбка Франклина выглядела торжественной.

— Политика и сев. Комбинация, заложенная Цинциннатом [32] за пять веков до Иисуса Христа.

7

Она смирилась с тем, что проведет праздники без мужа, и вдруг за несколько дней до Рождества он ворвался в дом, прискакав на черном жеребце, в шляпе и плаще, припушенными снегом. Абигейл удивилась, увидев его.

32

Цинциннат — римский консул (460 г. до н. э.); согласно римской легенде, вел простой образ жизни и сам обрабатывал землю.

— Джон, мы прослышали, что Конгресс не собирается прерывать свою работу.

— Не собираюсь и я. Я просто встал из своего кресла и попросил предоставить мне отпуск.

Джон привез рождественские подарки — детям книги, а Абигейл — предметы, какие исчезли после закрытия бостонского порта: упаковки заколок, стоивших столько же, что их вес в золотых дублонах, иголки, застежки, шнурки для ботинок, барселонские носовые платки.

Глубокой ночью в постели, когда дети уснули и в камине приятно потрескивали поленья, они прижались друг к другу. Джон доверительно сказал:

— Эти заколки и носовые платки — жалкие подарки, хотя они тебе очень нужны. Моя дорогая девочка, убежден, я требую от тебя слишком много.

— Разве я жаловалась в письмах? Вовсе не собиралась. Ты просил сообщать тебе новости, но в эти дни хороших так мало.

Джон сбросил теплое покрывало, сел перед камином в своей излюбленной позе: ноги широко расставлены, руки за спиной.

— Абигейл, все бремя легло на твои плечи. Не отрицай, это так. Я ничем не жертвую, объезжаю колонии, работаю с превосходными людьми, нахожусь в гуще волнующих конфликтов, много работаю, не имея тех многочисленных обязанностей, которые сваливаются на тебя каждое утро.

Абигейл приподнялась, оперлась на локоть, чтобы лучше видеть Джона.

Его заявление звучало необычно.

— Думаю, что мне следует отказаться от участия в Конгрессе в следующем году, остаться дома, заняться фермой и образованием детей. Тебе пришлось нелегко.

Она всматривалась в его лицо, прищурив глаза, словно желая лучше понять услышанное. Затем поднялась и подвинула плетеное кресло к камину. Ее волосы свободно ниспадали на плечи, широко раскрытые глаза выражали удивление, а уголки губ — ироническую улыбку.

— Случилось что-то неприятное, Джон? Нечто лишающее смысла твое пребывание в Филадельфии?

— Разумеется, письма Дикинсона, он не разговаривает со мной, а его друзья оспаривают любой мой шаг. Испортились отношения и с моим старым другом Робертом Тритом Пейном, когда я поддержал Джеймса Уоррена в ссоре между ними. Я пытался удержать Массачусетский совет от назначения меня главным судьей, понимая, что это обидит Пейна.

Яркий огонь высвечивал все оттенки его лица.

— Но это не единственная причина желания выйти в отставку?

— Нет. Я просто думаю, что настал мой черед заботиться о семье Адамс. Совесть не позволяет думать иначе. Через год или около этого, обеспечив семью, я мог бы вернуться в Филадельфию.

Абигейл закрыла глаза, желая повторить услышанное и прочувствовать тон, каким это было сказано. Она не заметила намерения выставить себя героем или человеком, достойным жалости. Мотивы Джона казались искренними, исходящими из любящего сердца.

— Джон, готов ли ты предоставить мне возможность выбора?

— Да.

— Если ты уйдешь в отставку сейчас, не перечеркнет ли это большую часть сделанного тобой? В таком случае пережитое мною одиночество окажется неоправданным. Есть ли в Конгрессе люди, способные столь же хорошо, как ты, выполнить работу?

Он вздрогнул, скрестив руки на груди. Ему не была свойственна нарочитая скромность.

— Есть историко-правовой довод, который я могу изложить в Конгрессе или комитете столь же хорошо, как любой колонист… Позволь взять в кабинете мои записки.

Он вышел из спальни и тотчас же вернулся с блокнотом, переплетенным в темно-красную кожу. Выдвинув фитиль масляной лампы, Джон принялся читать свои заметки. Его голос передавал стремительность, остроту экономических дебатов и личных конфликтов. Казалось, словно огромная птица перенесла ее на своих крыльях в Филадельфию. Абигейл представляла себе Джона шагающим взад-вперед по дворику Дома правительства со своими друзьями-делегатами и пытающимся убедить их, что его план организации внешней торговли вовсе не «сумасбродный, экстравагантный и романтический», а может открыть американские гавани для иностранных судов, минуя британские военные корабли, и в Америку будут доставлены порох и другие необходимые предметы. А американские суда, нагруженные сырьем, смогут просочиться через дырявую британскую блокаду и обеспечить колониям денежные поступления. Это подразумевало, что американский военно-морской флот должен быть построен «за счет континента» и сформирована боеспособная морская пехота с целью захвата ценных призов и грузов.

Джон считал, что в каждой колонии надлежит образовать правительство с целью «широкого и свободного представительства народа» и «ввести такую форму правления, которая наилучшим образом обеспечит счастье народа и с наибольшей эффективностью укрепит мир и добрый порядок». Необходимо создать континентальную армию с профессиональными офицерами и достаточно высокими окладами, чтобы побудить мужчин к военной службе; Конгресс должен снабдить армию солидными средствами, обеспеченными серебром и золотом, а не бумажными деньгами, которые обесценены в такой степени, что их не принимают в оплату товаров…