Театр мистера Фэйса

— Давай моё письмо! — на правах хозяйки задала почин Мэри.

— И моё! Для Мэлони.

— Давай-давай! Я — Митчелл!

— И мне! Джоди.

Четыре просьбы прозвучали приказным тоном! Четыре страждущих руки вытянулись к посыльному и нетерпеливо задрожали!.. Обычно блондинки всегда и всё просят именно приказным тоном! Мера стервозности, объективной красоты и степень порядочности здесь не играют роли. Ни хрена совсем.

Гонец раздал конверты и погрузился в наблюдение. Усилием воли отогнав самческое наваждение! Почти полтинник — тот возраст, когда это сделать легче, чем в двадцать пять.

Леди суетливо вскрыли конверты и жадными глазами исследовали письма. Туда-сюда-обратно, о, Боже — как приятно! Чтение — это движение глазных яблок из стороны в сторону.

— О, да! — Мэри сделала движение крепко сжатым кулачком.

— Девки, класс! — оживилась Митчелл.

— Я чувствовала, что письмо будет приятное! — поделилась Мэлони.

— Конечно же, я это заслужила! — сама себя убедила Джоди.

Сомнение. Самое противное из всего, что изобрел мистер дьявол!

Оно подобно клеткам рака. Противоядия нет просто потому, что раковые клетки ты получаешь как бесплатное приложение к своей жизни. Мы все — носители раковых клеток, разовьются они в собственно опухоль или нет — другой вопрос… Мэри с сомнением глянула на подруг.

— Девочки, скиньте-ка мне свои письма! Если не ошибаюсь, все извещены об одном и том же событии, что лелеяли всегда?..

Как правило, самое главное событие в твоей жизни не происходит без того, чтобы не произошла ошибка. Ошибка либо препятствует событию произойти, либо само такое событие — ошибка. Про это знают даже блондинки… Леди сразу же отдали Мэри свои письма!.. Хозяйка дома отодвинула чайную чашку, положила четыре листка перед собой на стол и стала вдумчиво изучать. Леди замерли в ожидании…

Четыре одинаковых текста, только обращения в них разные за счет разности имен. Написанные одним и тем же почерком. Видно и без вдумчивости!..

— Девочки, надо по глотку ликёра! Срочно! Наша интуиция нас не подвела! — Мэри вскочила и отбежала к настенному бару. Леди захлопали в ладоши и загылились!

Мистер гонец поморщился и… увидел блондинок в совсем другом свете. Так бывает — мы видим восхитительную женщину, её желаем и уже почти любим, но… объект обожания делает характерный жест, что… низвергает кумира грёз с пьедестала, нарисованного нашим воображением… Всего один жест способен изменить наше отношение! Только что была сладко-приторная гостиная — мгновение — и это уже не гостиная, а… Террариум — то место, где обитают змеи. Склизкие, равнодушные, скользкие! Гады, которых гонец принимал за блондинок. Однако ж… это не любовная игра и никакой не съём тёлок, в конце-то концов! Рассыльный обаятельно улыбнулся.

— Я рад, что принёс вам хорошие вести, леди. Могу чем-то ещё услужить?

Мэри возвратилась к дивану, составила на столик четыре бокала, плеснула по чуть-чуть. На слова курьера никто не обратил внимания, пока роскошные штучки не выпили. Когда же выпили, то на курьера обратили внимание сразу все.

— Он очень мил. Девоньки, надо насыпать Рассыльному!

— OK…

— Да-да!

— Ну раз вы этого хотите…

Блондинки схватили сумочки и начали в них копаться. Каждая нашла в сумочке стодолларовую купюру.

— Возьми-ка!

— Без стеснений!

— На!

— Бери, пока дала!

Когда блондинка за что-то платит — это видится странным. Когда блондинка платит кому-то — это рассматривается ещё нелепей. Много ли вы видели таких блондинок?.. Речь не о перекрашенных суках, доедающих последний хрен. Честно живущих на зарплату секретаря или продавца-консультанта. Такие девицы пачками встречаются в супермаркетах дешевой еды и в метро. Речь о продуманных суках, которым повезло кушать хрен в шоколадной обертке… Гонец собрал банкноты и положил их в карман.

— Благодарю всех, леди. Может, нужно отвезти ответ… отцу Патрику?

Если мистер Фэйс — святой, то Его Высочество — уже король. Но какая разница, как он себя называет?.. Блондинки — всего лишь куклы… в кукольном домике. Омерзительно и интересно.

— Не надо ответ!

— Ответ не надо!

— Передай, что мы едем в храм!

— Нет-нет! — внезапно запротестовала Мэри. Леди подошла к гонцу, на ходу доставая из сумочки ещё сотку. — Буду признательна, если подбросишь нас до нужного места. Я видела твою тачку, и здесь ведь не так далеко…

Сотня долларов из рук в руки. Просящая гримаска дорогой штучки. Церемонный кивок курьера в знак согласия.

— Я помогу вам добраться.

ПОПОЙКА СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ

В ризнице, у алтаря, причащались двое: Джозеф и Патрик [16] .

Джозеф являлся священником — кряжистые и немного дрожащие руки, доброе румяное лицо, большой золотой крест на мощной груди. Зрачки отражают чувство вины, что — подобно потаённой мысли, всегда присутствует в глазах. О чем бы священник не говорил и что бы не делал! Грех — сие наказание для души, имеющей слышащие уши… Когда-то Джозеф служил капелланом сухопутных войск США. Армейский священник — по-граждански. Духовник генерала Лоренса — по собственному желанию.

16

Алтарь (буквально с лат. «высокий жертвенник») — это стол в католическом храме, где свершаются главные богослужения. Соответствует святому престолу у православных (прим. автора.).

Патрик представлял собой диакона весом ровно триста фунтов [17] . Других внешних отличительных признаков не имел. Если не считать таким признаком наивные глаза — слишком наивные даже для человека духовного звания.

Патер вопрошал, наливая из сосуда терпкое вино в чашу:

— Ты знаешь, Патрик, почему мы обращаемся к живым людям на «вы», а к покойникам на «ты»?

— Но к живым мы тоже обращаемся на «ты», — не согласился юный диакон. — У меня есть знакомцы, которым я говорю «ты»… Да и мы с тобой, отец Джозеф…

17

Фунт — это мера веса в штатах, равная примерно 400 граммов.

— Истинно! — степенно перебил священник, аккуратно ставя сосуд с вином на алтарь. Он поднес чашу к носу, шумно понюхал и блаженно зажмурился. Открыл глаза и веско изрёк.

— Патрик, у тебя есть знакомые и отец Джозеф — мы обходимся без церемоний. Только незнакомые люди обращаются друг к другу на «вы». А мертвецам говорят «ты» всегда.

Джозеф испил святого вина и закусил святым сухариком — просфорой.

— А как же церковный канон? — удивился Патрик. — Иисус везде обращается к людям на «ты»! Как и человек к нему. А?

Джозеф отряхнул со стихаря хлебные крошки и налил вина диакону.

— Канон — каноном, — разъяснил священник. — А… вот скажи, Патрик, когда ты покупаешь газету, ты говоришь: «Эй, Джон, дай мне газету»?

Патрик взял чашу и выпил вино без остатка. И запротестовал:

— Не-ет! Я глаголю: «Мистер Джон, дайте мне газету, сэр».

— Истинно! — огласил Джозеф. — А когда этого Джона принесут отпевать, что скажешь?

— Светлая Память тебе… Джон! — размыслил диакон.

Священник налил по второй. Оба выпили. И Патрик запальчиво спросил: