Театр в театре. Зарубежные авангардные пьесы 1940–1970-х годов
Шрифт:
Геликон кладёт на ложе восковую табличку и направляется к двери.
К а л и г у л а. Ты куда, Геликон?
Г е л и к о н (с порога). Искать тебе луну!
Стук в противоположную дверь. Калигула резко поворачивается и замечает старого патриция.
С т а р ы й п а т р и ц и й (нерешительно). Можно войти?
К а л и г у л а (нетерпеливо). Ну что ж, входи. (Смотрит
С т а р ы й п а т р и ц и й. Нет, совсем для другого. То есть… Кай, прости меня… я хотел сказать… Ты знаешь, как я тебя люблю… и ни о чём не прошу… только одно… дожить свои дни в покое…
К а л и г у л а. Короче!
С т а р ы й п а т р и ц и й. В общем… (Быстро.) Это очень важно.
К а л и г у л а. Нет.
С т а р ы й п а т р и ц и й. Но почему?
К а л и г у л а. А что ты имеешь в виду?
С т а р ы й п а т р и ц и й (оглядываясь по сторонам). Как бы это сказать… (Он медлит и вдруг решается.) Против тебя готовится заговор.
К а л и г у л а. Ну вот, как я и думал, ничего важного.
С т а р ы й п а т р и ц и й. Кай, тебя хотят убить.
К а л и г у л а (подходит к старому патрицию и берёт его за плечи). Знаешь, почему я тебе не верю?
С т а р ы й п а т р и ц и й (делает клятвенный жест). Кай, клянусь всеми богами…
К а л и г у л а (подталкивает старого патриция к двери, тихо). Не надо клясться, не надо. Выслушай лучше меня. Если ты говоришь правду, выходит, что ты предаешь своих друзей, так ведь?
С т а р ы й п а т р и ц и й (несколько растерянно). Кай, моя любовь к тебе…
К а л и г у л а (прежним тоном). А я не могу этого допустить. Я до такой степени ненавижу подлость, что не способен оставить предателя в живых. Но мне прекрасно известно, что такой человек, как ты, не захотел бы ни предавать, ни умирать.
С т а р ы й п а т р и ц и й. Конечно, Кай, конечно!
К а л и г у л а. Таким образом, у меня есть причины не верить тебе. Ты ведь – не подлец?
С т а р ы й п а т р и ц и й. О, нет!
К а л и г у л а. И не предатель?
С т а р ы й п а т р и ц и й. Кай, об этом не может быть и речи.
К а л и г у л а. Следовательно, никакого заговора нет. Признайся, что это была шутка.
С т а р ы й п а т р и ц и й (сбитый с толку). Шутка, всего лишь шутка…
К а л и г у л а. Никто не собирается меня убивать, понятно?
С т а р ы й п а т р и ц и й. Никто, абсолютно никто.
К а л и г у л а (громко вздыхая, медленно). В таком случае, радость моя, исчезни! Благородный человек – такая редкость в нашем мире, что я не в состоянии созерцать его слишком долго. Я хочу побыть один и насладиться этой великой минутой.
Старый патриций торопливо удаляется.
Калигула бросает взгляд на табличку, берёт её и читает. Потом громко вздыхает и зовёт стражника.
К а л и г у л а. Приведи Кассия! (Стражник уходит.) Постой! (Стражник останавливается.) Не забудь оказать ему подобающие почести.
Стражник уходит. Калигула некоторое время бродит по комнате взад и вперёд. Затем направляется к зеркалу.
К а л и г у л а. Идиот! Ты решил быть логичным. Остаётся выяснить, куда это тебя заведёт. (С иронией.) Луна станет моей, и всё сразу изменится, а невозможное станет возможным. А почему бы и нет? Кто знает? (Оглядывается по сторонам.) Как странно, людей вокруг становится всё меньше и меньше. (Зеркалу, глухим голосом.) Слишком много мёртвых, слишком много, это меня опустошило! Даже если луна будет моей, вряд ли я стану прежним. Даже если все мертвецы оживут, мои преступления не скроются бесследно. (Яростно.) Логика, Калигула, логика! Не отступай от логики. Власть до конца и до конца одиночество. Назад уже не вернуться, надо идти до конца.
Входит Кассий.
Калигула, ссутулившись, сидит на ложе. У него усталый вид.
К а с с и й. Ты звал меня, Кай?
К а л и г у л а (тихо). Да, Кассий. Стражник, факел сюда!
Молчание.
К а с с и й. Ты хочешь мне что-то сказать?
К а л и г у л а. Нет, Кассий.
Молчание.
К а с с и й (несколько раздражённо). Кай, ты уверен, что моё присутствие здесь необходимо?
К а л и г у л а. Да, Кассий, совершенно уверен.
Снова молчание.
К а л и г у л а (неожиданно заискивающе). Прости, Кассий, я отвлёкся и плохо тебя встретил. Садись, побеседуем запросто. Мне захотелось поговорить с умным человеком.
Кассий садится.
К а л и г у л а (очень естественно и просто). Кассий, как ты считаешь: могут ли два благородных человека – хотя бы раз в жизни – поговорить друг с другом начистоту, отбросив прочь все предрассудки, личную выгоду и ложь?
К а с с и й. Думаю, что, в общем, это возможно. Но вряд ли ты на такое способен.
К а л и г у л а. Ты прав. Просто мне интересно знать, совпадают ли наши мнения. Ну что ж, наденем маски, будем лгать! Кассий, почему ты меня не любишь?
К а с с и й. Потому что тебя не за что любить, Кай. Потому что любви не прикажешь. И ещё потому, что я слишком хорошо тебя понимаю, а разве можно любить то, что тщательно в себе скрываешь?
К а л и г у л а. А почему ты меня ненавидишь?
К а с с и й. Ты ошибаешься, Кай. Я считаю тебя вредным, жестоким, эгоистичным, тщеславным человеком, но ненавидеть не могу: я знаю, что ты – не подлец.
К а л и г у л а. Тогда почему ты хочешь меня убить?
К а с с и й. Я уже сказал: ты вредный человек. Большинство людей чувствуют потребность в безопасности: они не желают жить в мире, в котором самая причудливая фантазия в мгновение ока превращается в реальность и острым ножом пронзает душу. Я тоже не хочу жить в таком мире.
К а л и г у л а. Безопасность и логика несовместимы.
К а с с и й. Согласен. Сказанное мной нелогично, но, тем не менее, здраво. К а л и г у л а. Продолжай.