Техника и вооружение 2002 01

Еще с 1944 г, задолго до начала освоения немецкой ракетной техники, группа специалистов из ВНИИ автоматики Всесоюзного научно-исследовательского технического общества во главе с Георгием Николаевичем Бабакиным вела проектирование ракеты, получившей затем обозначение Р-117. Бабакина и его коллег с декабря 1949 г. перевели в НИИ-88, где из них сформировали новый отдел, получивший № 8 по наследству от расформированного подразделения Уманского. Было признано целесообразным в части конструкции ориентироваться на результаты проработок отдела Рашкова, но при этом использовать разрабатывавшуюся более квалифицированными прибористами Бабакина аппаратуру, ранее предназначавшуюся для Р-117. Объединенная разработка сохранила обозначение Р-112 [6].

Однако с учетом вполне успешного хода работ по лавочкинской ракете тема Р-112 утратила актуальность и была прекращена 17августа 1951 г. по тому же Постановлению, что и Р-101. Бабакин с частью сотрудников перешел на фирму Лавочкина.

Помимо управляемых, в НИИ-88 разрабатывались и неуправляемые зенитные ракеты. В отделе № 6 под руководством Павла Ивановича Костина велись работы по воссозданию немецкой ракеты «Тайфун» под наименованием Р-103, а также по разработке более мощного отечественного аналога – Р-110.

Опытный специалист в области классической артиллерии, Костин а конце 1945 – начале 1946 г. был назначен главным конструктором НИИ-88 с основной задачей – освоение «Фау-2». Однако спустя несколько месяцев предпочтение было отдано кандидатуре Королева. Многолетний, с начала тридцатых годов, опыт практического ракетостроения перевесил довольно типичные для интеллигенции первой половины века тюремно-лагерные изъяны биографии Сергея Павловича. Костину поручили освоение неуправляемого зенитного реактивного снаряда, предназначенною для пуска из многостовольных (40…50 направляющих) пусковых установок.

По сравнению с немецким прототипом при сохранении калибра 100 мм масса Р-103 была увеличена с 19,77 до 24,2 кг, длина – с 1,93 до 2,065 м, а размах стабилизаторов – с 200 до 220 мм. При массе боевой части 1,05 кг против 1,25 кт у «Тайфуна» дальность должна была увеличиться в полтора раза, достигнув 15 км.

ЗУР «Шметерлинг»

Испытания Р-103 проводились также на полигоне Капуст ин Яр, где в начале 1949 г. и в первом квартале 1950 г. были проведены две серии пусков, в каждой из которых произведен отстрел примерно двух сотен ракет. При общих положительных результатах было признано целесообразным дальнейшие работы вести применительно к уже подготовленным испытаниям более крупных ракет с мощными боевыми частями. При этом учитывалась и необходимость исключения ущерба от ракет, не поразивших цели. В отличие от зенитных снарядов, подрываемых дистанционными взрывателями с разрушением на небольшие и, следовательно, относительно безвредные осколки, в состав немецкой неуправляемой ракеты входил прочный и тяжелый двигатель, практически неразрушаемый при срабатывании ее боевой части. Поэтому новые ракеты должны были оснащаться более сложными системами самоликвидации либо парашютными устройствами (6).

Первые испытания отвечающего этим новым требованиям неуправляемого реактивного снаряда Р-110 «Чирок» были проведены тротом 1950 г. Калибр ракеты был увеличен до 122 мм, длина – до 2,57 м, а масса – до 47 кг, включая боевую часть массой 2 кг. С учетом неприемлемо больших разбросов по высоте, потребовалось провести ряд доработок. С 1952 г. работы по ракете «Чирок» велись уже под руководством главного конструктора Доминика Доминиковича Севрука во вновь организованном ОКБ-3 НИИ-88, специализировавшемся на жидкостных ракетных двигателях и на оснащенных ими неуправляемых ракетах. Костин продолжил работу в составе ОКБ-3.

Работы велись до 1957 г. и были прекращены в связи с их бесперспективностью после принятия на вооружение зенитных управляемых ракет. Накопленный научно- технический задел был использован коллективом Севрука при разработке реактивной системы залпового огня «Ворон» с жидкостными ракетами ЗР7, предназначенными для поражения наземных целей.

Аналогичные работы по твердотопливной неуправляемой зенитной ракете «Стриж» проводились в первой половине пятидесятых годов и коллективом отдела Александра Давидовича Надирадзе в КБ-2 (с 1951 г. – ГС НИИ-642) Министерства сельскохозяйственного машиностроения. Испытании прошли в целом успешно, но неуправляемым ракетам уже не было места в системе вооружения противовоздушной обороны. Работы в направлении создания на базе ракеты «Стриж» реактивной системы залповою огня для действия по наземным целям ограничились проектно- конструкторскими проработками.

Таким образом, в отличие от баллистической тематики, в области управляемого зенитного оружия попытки прямого воспроизводства немецких зенитных ракет и создания на их базе усовершенствованных образцов не получили успешного завершении. Важнейшим из них стало накопление опыта и подготовка кадров ракетчиков, в дальнейшем принявших участие в создании первой отечественной зенитной ракетной системы «Беркут».

«Беркут» расправляет крылья

К началу пятидесятых годов международная обстановка требовала скорейшего резкого повышения боевых возможностей советской ПВО. В Соединенных Штатах уже были накоплены десятки и сотни атомных бомб. Советская пропаганда старалась принизить возможности этого оружия, а Председатель Мао даже обозвал его «бумажным тигром». Однако реальная мощь ядерного оружии уже была непосредственно оценена советскими специалистами в степи под Семипалатинском при первом испытании отечественной бомбы в августе 1949 г А физики-ядерщики уже задумывали принципиально новые термоядерные заряды практически неограниченной мощности – в десятки, сотни и тысячи раз большей, чем у атомных первенцев.

Между тем итоги деятельности по зенитным ракетам в НИИ-88 укладывались в известную формулировку товарища Огурцова из «Карнавальной ночи»: «Работа проделана большая, коллектив подобрался опытный, дело так дальше не пойдет…». Сложность и комплексность задачи определяли необходимое ri, реализации программы, сравнимой с советским атомным проектом. Опыт реализации этою проекта свидетельствовал о том, что при существующей до наших дней ведомственной разобщенности общее руководство комплексной программой должна осуществлять специальная инстанция, стоящая над министерствами и непосредственно подчиненная Совету Министров, при этом для оперативного решения вопросов на предельно высоком уровне проект должен лично курироваться одним из членов Политбюро ВКП(б).

Наряду с административным, требовалось и четкое научно-техническое руководство программой. До военачальников и государственных руководителей довели понимание того, что решающим элементом ракетной системы ПВО являются радиоэлектронные средства. Соответственно в качестве головной организации – разработчика было избрано СБ-1 Министерства вооружения, организованное в 1947 г. с целью создания системы авиационного реактивного управляемого вооружения «Комета» предназначенной для применения по кораблям с носителей Ту-4.

Эти общие принципы были положены в основу готовившегося правительственного документа, призванного реорганизовать процесс создания отечественного зенитного ракетного оружия. Готовился он довольно долго и не являлся прямой реакцией на начавшуюся войну в Корее. Впрочем, события на Дальнем Востоке могли ускорить принятие соответствующего решения.

Боевой опыт первых недель Корейской войны очередной раз подтвердил решающую роль авиации – только превосходство американцев в воздухе привело к срыву блестяще начатого кимирсеновского «блицкрига». Дальнейшее массированное применение «сверхкрепостей» продемонстрировало всю гибельность стратегических бомбардировок уже не на немецких фашистах и японских милитаристах, а на наших корейских друзьях. Позднее советские МиГ-15 практически вытеснили поршневые В-29 из дневного неба Кореи. Однако ночью эффективность истребителей резко падала. На вооружение Стратегического авиационного командования американских ВВС уже поступали реактивные В-47 с летными характеристиками, почти не уступавшими МиГ-15… Но самым важным было то, что в «большой войне» эти самолеты понесли бы на территорию Советского Союза атомные бомбы.

Основополагающим при проведении дальнейших работ стало Постановление Правительства от 9 августа 1950 г. №3389-1426. Общее руководство созданием системы зенитного ракетного прикрытия Москвы «Беркут» должно было осуществляться специально созданным управлением аппарата первого заместителя Председателя Совета Министров СССР Лаврентия Павловича Берия. В феврале следующего года этот орган преобразуется в Третье главное управление при Совете Министров СССР во главе с Василием Михайловичем Рябиковым. Это управление располагало огромными полномочиями и, обладая собственной приемкой, выступало в качестве Заказчика системы. Считалось, что до поры до времени военные вообще не должны были ничего знать о разрабатывавшейся системе «Беркут». Аналогичным образом и первая советская атомная подводная лодка проекта 627 создавалась по заказу Первого (ядерного) главного управления, а не ВМФ.