Техника и вооружение 2011 05
Шрифт:
Одна только дюжина «восьмерок» Файзабадской эскадрильи 181 — го ОВП в «горячий» сезон расходовала ежемесячно пятитонный грузовик патронов. Под стать им была и «выработка» бомб и ракет, особенно возраставшая в дни операций, сменявших будничное сопровождение транспорта, поддержку войск и охоту за бандами.
Известность получила операция по штурму горы Сангидуздан, с давних пор имевшей мрачную репутацию разбойничьего гнезда — «Горы воров», пещеры которой облюбовали хозяйничавшие в округе банды. Первый раз, в мае 1980 г., засевших там душманов при поддержке гаубиц и реактивной артиллерии выбивали неделю, но вскоре те вновь вернулись в свои убежища. Повторный штурм горы, на картах значившейся как «отметка 2700», начатый 23 августа при поддержке усиленной вертолетной эскадрильи Ми-8 и звена Ми-24, завершился к концу дня. Дюжина «восьмерок» подвергла гору бомбардировке ФАБ-500
Однако по мере использования вертолетного вооружения начали выявляться и его недостатки, особенно ощутимые в накаляющейся обстановке. Оценивший силу авиации противник стал уделять должное внимание ПВО. В душманских отрядах и в охранении баз мятежников все чаще попадались 12,7-мм пулеметы ДШК и еще более мощные 14,5-мм ЗГУ, способные поразить воздушную цель на высоте до 1300–1500 м и дальности в 1500–2000 м. При встрече с ними бортовые пулеметы «вертушек» уже не давали желаемого преимущества, уступая крупнокалиберному оружию по всем показателям — 50-граммовая пуля ДШК (не говоря уже о более тяжелой 14,5-мм) сохраняла убойную силу далеко за пределами дистанции прицельного огня. Даже если массивная пуля не пробивала броню, она выкалывала куски с ее тыльной стороны, и поток вторичных осколков летел в кабину.
Встреча со «сваркой», как прозвали крупнокалиберные пулеметы за характерные вспышки выстрелов, не раз оборачивалась трагично. В 280-м полку 23 июля 1980 г. погиб попавший под огонь ДШК экипаж замполита эскадрильи капитана Н.Г. Епифанова. В операции под Кандагаром летчики выполняли задачу по корректировке огня артиллерии и, кружа над селением Спинахула, попали под огонь замаскированного пулемета. Очередь с пары сотен метров пришлась прямо по кабине, поразив летчиков, машина резко пошла вниз и взорвалась на окраине кишлака.
Всего через неделю, 31 июля 1980 г., при высадке десанта южнее Газни Ми-8 капитана М. Грошева из 280-го ОВП получил очередь из ДШК в упор. Пули прошили баки, двигатели и разнесли электроарматуру. Штурман Сергей Антонов позже вспоминал: «Горели страшно, всем бортом: по грузовой кабине лился пылающий керосин, в спину дышало жаром, глаза ел черный дым. Я различал перед собой лишь линию горизонта, командира за тучей копоти уже не видел и только по движению ручки чувствовал — рядом живой. Машина последний раз нас выручила, продержавшись минуту, пока шли к земле. Садились вслепую, ткнувшись носом в валун. Взорвалась она, как только мы отбежали в сторону. В подбиравшей «восьмерке» нас не могли узнать — лица и руки были покрыты жирной гарью, так что блестели только глаза и зубы…»
Установка переднего ПКТ в кабине Ми-8. На рукоятках управления находятся кнопки электроспуска для стрельбы.
Эжекторно-выхлопные устройства раннего образца на патрубках двигателей Ми-8Т 280-го ОВП. Кандагар, март 1981 г.
21 апреля 1981 г. при ведении разведки вдоль границы у кишлака Баля- Мургаб вертолет пограничников попал под огонь, и одна из пуль, прошедшая в кабину снизу, перебила ручку управления и попала в лицо командиру капитану Г.А. Ткачеву. Управление падающей «восьмеркой» сумел перехватить штурман майор Ю.К. Аверченков, дотянувший вертолет домой.
В свинцовой метели на выручку иной раз приходила удача: майор В. Оболонин из 181-го ОВП в одном вылете весной 1981 г. чудом избежал двух «своих» пуль. Стоило летчику наклониться, чтобы осмотреться, как одна из пуль прошла у его спины, вспоров сиденье, а другая, направленная прямо в лицо, пробила стекло и засела в авиагоризонте, выбив его шарик наружу. Таким же счастливым оказался комэск 280-го полка майор В. Сидоров, которому при высадке досмотровой группы у каравана в Регистане пулей, прошившей кабину, «подстригло» волосы. Его штурман получил ранение в шею, а бортгехнику пришлось прикрывать отход, отбиваясь из ручного пулемета.
Громоздкая установка ферменных пулеметов сказывалась на летных характеристиках вертолета: объемистые коробки с патронами и сборники лент, стоящие поперек потока, ощутимо тормозили
вертолет, «съедая» скорость и маневренность. Не очень удачным был и сам монтаж — на крайних пилонах с большим разносом от прицельной линии, сказывавшийся на точности огня (на Ми-8Т разнос пулеметов между собой составлял 5 м, а на Ми-8МТ даже больше шести).Для кучности огня и удобства эксплуатации более выгодным представлялось размещение пулеметов у бортов, где к ним можно было организовать подвод лент из грузовой кабины, однако на «восьмерке» им мешало сплетение ферм подвески, из-за чего пулеметные установки и пришлось вынести подальше, на свободное место. Точности огня препятствовали также сами особенности динамики полета вертолета: характерным его свойством является полет с небольшим креном и скольжением, призванным компенсировать боковую составляющую тяги рулевого винта. К тому же пулеметы подвергались изрядным вибрациям, свойственным винтокрылой машине, что в сочетании с недостаточной жесткостью консольного крепления установки на крайних пилонах самым отрицательным образом сказывалось на кучности стрельбы.
Можно возразить, что в тех же условиях тряски и прочих помех работали и подвесные ракетные блоки, однако они, по определению, являлись оружием «залпового огня» и даже при прицельной стрельбе предполагали площадное накрытие цели; с учетом этого работала и система управления огнем, выпускавшая на «восьмерках» при одном нажатии на боевую кнопку разом не менее восьми ракет. Кроме того, ракеты не требовали прямого попадания (в отличие от пулеметов), и при достаточной мощности полуторакилограммовой боевой части их разрывы поражали цель, даже ложась неподалеку. Для стрелкового оружия точность, напротив, является определяющей для эффективности огня, однако пулеметы на фермах, в лучшем случае, могли вести «поливную» стрельбу в направлении цели.
Зарядка патронных коробок ферменных пулеметов Ми-8. 280-й ОВП, весна 1982 т.
«Восьмерка» замкомэска 280-го ОВП майора Н. Бабенко. За остеклением кабины хорошо видны передние бронеплиты, но по какой-то причине сняты зеркала заднего обзора у летчиков.
На лобовом остеклении этого Ми-8Т из 280-го ОВП при помощи карандаша-стеклографа нанесено подобие прицельной сетки, позволяющей штурману вести стрельбу. Кандагар. Весна 1982 г.
Не очень эффективной оказалась и фиксированная установка оружия, требовавшая наведения всей машиной и выдерживания направления на цель в течение всего огневого контакта. Более удобным оставался носовой ПКТ, позволявший вести огонь в довольно широком диапазоне передних курсовых углов, не меняя направления полета и не стесняя летчика в маневре. Еще одним доводом становилось чрезмерное время снаряжения пулеметных боекомплектов: на первый план выступала быстрота подготовки и снижение трудоемкости, в то время как для каждого из четырех «стволов» нужно было перебрать патроны, очистить их от смазки и сора и набить в бесконечные груды лент. В итоге кое-где наружные ПКТ стали снимать уже в 1981 г., а к 1984 г. на «восьмерках» их практически не осталось. Летом 1984 г. в 280-м полку, все еще продолжавшем летать на Ми-8Т, имелся всего один остававшийся вертолет с такой установкой. Видимо, последними такими вертолетами были несколько «пожилых» газнийских Ми-8Т, летавших с наружными пулеметами еще в начале 1985 г., тем более примечательных, что они считались «сильными» машинами благодаря хорошо отрегулированным двигателям.
Продолжение следует
В статьях цикла «Вертолетная война» использованы фото В. Максименко, А. Артюха, В. Паевского, Л. Мельникова, Д. Евсютина, С. Пазынича, Н. Гуртовото, Н. Лисового.
Отечественные бронированные машины 1945–1965 гг
М. В. Павлов, кандидат технических наук, старший научный сотрудник И. В. Павлов, ведущий конструктор
Продолжение.
Начало см. в «ТиВ» № 5–9,11,12/2008 г., № 1–5,7-11/2009 г., № 1-12/2010 г. № 1–4/2011 г.