Телемитские тексты (Liber XXVIII-CCVII)

Или же будет посылать тебе такие видения, что хуже всякого безумия.

От всего этого существует лишь одно средство: неукоснительное соблюдение Клятвы. Ты будешь проходить бессмысленные и отвратительные для тебя церемонии; ты будешь поносить и проклинать свое Божество. Но все это ничего не значит, ибо то будешь не ты. Ты же придерживайся Буквы своего Обязательства во что бы то ни стало. Ибо твое Духовное Зрение замкнется, и если ты доверишься ему, то окажешься на краю пропасти и будешь в оную ввергнут.

29. Далее о том же. Но еще опаснее всех этих ужасов — Иллюзия Успеха. Если ты хоть на мгновение поддашься самодовольству или прекратишь обуздывать свой Дух, особенно в состоянии сухости, — ты пропал. Ибо в этом случае тебе грозит достижение Ложного Единения с Демоном. Остерегайся даже чувства гордости за свои победы над искушениями. Впрочем, уловки Хоронзона столь многочисленны и хитроумны, что списка их не вместил бы и целый мир.

Каждой из них и всем вместе взятым следует противопоставлять упорное и буквальное соблюдение распорядка. И, наконец, берегись того демона, который нашептывает тебе на ухо, что буква убивает, а дух дарует жизнь, и отвечай ему: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». [78]

78

Ин. 12:24.

Однако избегай также диспутов с дьяволов и гордости за то, как умно тебе удается ему отвечать. Если ты не утратил способности погружаться в безмолвие, то пусть оно будет первым и последним твоим щитом.

30. О Воспламенении Сердца. Далее, пойми, что методы твои сухи, все до единого. Интеллектуальные упражнения, моральные упражнения — все это не Любовь. Но подобно тому, как от долгого трения двух сухих палочек друг о друга внезапно рождается искра, так и на почве твоих медитаций время от времени будет нежданно расцветать истинная любовь. Но она будет умирать и возрождаться снова и снова. И, может статься, у тебя не окажется под рукою трута.

Но в конце концов нахлынет великий огнь поядающий [79] и сожжет тебя целиком.

Что же до этих искр и всплесков пламени и до предвестников того Бесконечного Огня, то о них тебе надлежит знать следующее. От искры забьется сердце твое, а твоя церемония, медитация или труд вдруг пойдут словно по собственной воле; от краткой вспышки это чувство станет обширнее и сильнее; с первыми же проблесками Бесконечного Огня церемония твоя взовьется упоительной песнью, медитация твоя обернется экстазом, а труд — блаженством превыше всех наслаждений, какие ты когда-либо знал.

79

Ср. Евр. 12:29: «Бог наш есть огнь поядающий».

Но о том Великом Пламени, что отвечает тебе, сказать нельзя: ибо оно и есть Цель сего Магического Искусства Служения.

31. О работе с символами. Надо отметить, что людям, наделенным могучим воображением, волей и умом, не нужны никакие материальные символы. Были святые, способные любить идею как таковую, никоим образом не принижая ее «сотворением из нее кумира» в буквальном смысле слова. Так, можно пылать страстью к красоте вообще, не нуждаясь даже в таких незначительных конкретизациях, как «красота Аполлона», «красота роз» или «красота Аттиса [80] ». Подобные люди встречаются редко; не факт, что даже сам Платон удостоился видения абсолютной красоты, не привязанной изначально ни к каким материальным предметам. Люди, способные созерцать идеалы через этот покров, составляют второй разряд; к третьему же относятся те, кто нуждается в двойном покрове и не может помыслить о красоте розы, не видя розы прямо перед собой. Именно последним настоящий Метод принесет больше всего пользы; но пусть они не забывают об опасности, которая заключена в нем, а именно — опасности принять плотное тело символа за саму идею, которая в нем конкретизирована.

80

Аттис — фригийское божество природы; прекрасный юноша, ставший возлюбленным Великой Богини Кибелы.

32. О других опасностях, подстерегающих тех, кто не очистился от помыслов о материальном. Следует помнить, что любовь по самой природе своей опасна. Вожделение сатира к нимфе по сути своей ничем не отличается от влечения негашеной извести к воде, с одной стороны, и от любви Аба к Аме [81] — с другой; аналогичным образом троица «Осирис—Исида—Хор» подобна таким триадам, как «конь—кобыла—жеребенок» или «красный—синий—фиолетовый». И в этом — основа принципа Соответствий.

81

Аб (Ab) — др. — евр. «отец», одно из названий сефиры Хокма. Ама (Ama) — др. — евр. «мать», одно из навзаний сефиры Бина.

Но было бы ошибкой утверждать: «Хор — это жеребенок» или «Хор — это фиолетовый цвет». Можно сказать лишь: «Хор подобен жеребенку в том отношении, что он также представляет собой плод союза двух взаимодополняющих сущностей».

33. Далее о том же. Кроме того, многие справедливо утверждают, что все сущее едино, но делают из этого ложный вывод, говоря: «Земля есть То Единое, и океан есть То Единое, а значит, земля есть океан». Или же так: «Добро с Его точки зрения — иллюзия; зло с Его точки зрения — иллюзия; следовательно добро есть зло». Эта логическая ошибка погубила многих и многих.

Более того, некоторые попросту принимают образ за Бога, говоря, например: «Мое сердце есть Тиферет, а Тиферет — обитель Адепта; следовательно, я — адепт».

Но хуже всего, если любовь, служащая орудием этой практики, окажется несостоятельной в одном из двух смыслов.

Во-первых, если этой любви будет недоставать какого-либо из качеств, свойственных любви, то она окажется несовершенной. О том же, кто достиг Совершенства, сказано: «Нет части тела моего, что не была бы частью некоего бога». [82] Поэтому да не пренебрегает Философ ни одной из форм любви, но пусть соединит их все в гармонии. Как сказано в «Книге 61», 32: «Ибо Совершенство пребывает не на Вершинах и не в Основании, но в гармонии Единого со всем сущим».

82

«En aat am-a shu-t em neter» (др. — егип.), фраза из египетской Книги Мертвых, которую переводят с различными вариациями — как «нет в моем теле ни единой части, в которой не было бы Бога», «нет части тела моего, что не была бы частью Богов» и т. п. Эту фразу произносит умерший, отождествившийся с Осирисом и «достигший совершенства». В системе Золотой Зари она фигурирует в ритуале Младшего Адепта, где ее произносит Верховный Адепт в Усыпальнице; в Гностической мессе ее произносят прихожане в качестве формулы причастия.

Во-вторых, если какая-либо часть твоей любви превзойдет остальные, то такая любовь окажется нездоровой. Как в любви Отелло к Дездемоне любовная ревность пересилила любовную нежность, так может произойти и в твоей любви к избранному Божеству. И столкновение с этой опасностью тем более вероятно, что в божественной любви по определению должны присутствовать все элементы. Именно в силу ее полноты никакая человеческая любовь не может сравниться с нею и способна в самом лучшем случае ощутить лишь малую ее часть.

34. О способах умерщвления плоти. В данном Методе в них нет необходимости. Даже напротив, они могут нарушить сосредоточенность, послужив своего рода раздражителями, которые будут лишь отвлекать от наивысшей аскезы — жизни в Отсутствие призываемого Божества, — и, следовательно, смягчать ее тяготы.

Но если Философ начнет испытывать отвращение к пище или получать удовольствие от вещей, обычно причиняющих боль (подобно тому как это иногда случается в смертной любви), то извращение такого рода надлежит стойко терпеть и предоставлять ему развиваться своим путем — но только не в ущерб природному телесному здоровью, дабы не повредить орудие своей души.

Что касается жертв, приносимых ради любви, то для этого Метода они естественны и правомерны. Но если служитель сознательно подвергает себя лишениям и пыткам, не приносящим никакой пользы и направленным лишь на самоистязание, то для здоровой натуры это противоестественно и вредно. Ибо такие действия эгостичны. От того, что слуга предается самобичеванию, господину нет никакого проку; но вот отказать себе в хлебе, чтобы твой ребенок получил пирожное, — это поступок настоящей матери.

35. Подробнее об умерщвлении плоти. Если твое тело — твое ездовое животное — столь непослушно, что заставить его двигаться в нужном направлении не удается никакими средствами, или же если ум твой упрям и болтлив под стать легендарной Валаамовой ослице, тогда эту практику надлежит оставить. Покрой святилище власяницею, и облачись в одежды плача, и живи один. Но обратись со всею строгостью к упражнениям из «Liber Jugorum», применяя к себе мерило более высокое, нежели прежде, и еще суровее карая себя за ошибки. И не возвращайся к служению своему до тех пор, пока не укротишь тело и ум и не обучишь их кроткому повиновению.