Tell yourself

— Ты сказал, что не веришь, что я могу сломать доску голыми руками! — Орихиме обернулась, надув щёки.

— У меня нет доказательств твоей компетенции в сфере боевых искусств. Едва ли ты можешь обвинять меня в сомнении. К тому же, я не бросал тебе вызов, поэтому советую послушать Арисаву и прекратить поиски, — как об стену горох. Орихиме снова очутилась в шкафу, а Чизуру уже готовилась истечь кровью из носа. Мгновением позже она издала триумфальный крик и крутанулась, поднимая вверх деревянную дощечку.

— Нашла! Видишь, я же говорила, что полезно будет сохранить парочку, — Орихиме протянула дощечку Чизуру, которая бросила её на колени Татсуки, испуганно хмыкнув.

— Это обязательно? — простонала Татсуки. Орихиме проигнорировала её, указывая на Улькиорру дрожащим пальцем.

— Готовься извиняться! — прокричала она достаточно громко, чтобы он съёжился. Татсуки встала с кровати и вышла в центр комнаты. Орихиме глубоко вздохнула и начала концентрироваться на задании. Дощечка была поднята перед Татсуки, выражение лица которой продолжало отражать всё её нежелание принимать в этом участие, она всё ещё надеялась, что Орихиме изменит своё решение. В конце концов, уже давненько последняя не практиковалась в карате; скорее всего, эта авантюра закончится тем, что она пойдёт домой, изувечившись.

— Вперёд, Химе! — подбадривала её Чизуру, замерев, когда Орихиме встала в стойку.

Теперь глаза Улькиорры были широко открыты: любопытство пожирало его изнутри, хотя он до сих пор был раздражён и не видел причин извиняться. Он также мог чувствовать, как один из родителей Арисавы пристроился у двери, естественно, интересуясь, почему разговор внезапно прекратился.

Тишина затянулась. Никто не двигался. Затем без промедления Орихиме вскинула руку вперёд и с яростным криком разбила дощечку на две. Чизуру разразилась аплодисментами. Татсуки осмотрела обе стороны дощечки.

— Хех, я думала, что ты давно не практиковалась, — сказала она, кинув их на кровать. Выражение лица Улькиорры не изменилось, но Орихиме могла сказать, что он был слегка удивлён. Она подплыла к нему, ухмыльнулась и ткнула его пальцем в грудь.

— Хочешь что-то мне сказать?

— Повторяю в последний раз, женщина, я не хотел тебя оскорбить.

Улыбка с её лица спала быстрее пушечного ядра. Она с топотом кинулась обратно к шкафу и продолжила рыться в нём.

— Ой, неужели так сложно сказать «прости»? Она же поранится! — выпалила Татсуки. Она знала, какой упёртой порой может быть Орихиме, а учитывая стоический характер Улькиорры, удивительно, что они не ссорились чаще. Орихиме вышла из шкафа и сжала две дощечки в руках. — Ты уже ему всё показала!

— Женщина…

— Это всё твоя вина, — сказала Чизуру Улькиорре.

Орихиме встала в стойку, очистила разум, нацелилась на точку за дощечками и с криком ударила. Обе дощечки развалились напополам. Татсуки чуть не потеряла равновесие, но всё же удержалась на ногах, а потом упала на пол. Довольная, Орихиме сложила руки и кивнула своей лучшей подруге, а Чизуру свистела и хлопала в ладоши где-то там на фоне.

— Кто это тут давно не практиковался? — подразнила её она.

— Не ты, — ответила Татсуки, бросая на пол деревянные дощечки. Улькиорра перестал рассматривать стену и подошёл к Орихиме. Её поведение сменилось с гордого на самое что ни на есть дерзкое, и она выпрямилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что теперь скажешь?

Как всегда, выражение его лица не менялось, но исходила от него какая-то злобная аура, из-за которой Татсуки не знала то ли ей встать между ними, то ли отбежать в сторону. Улькиорра потянулся вперёд и осторожно взял Орихиме за руку, чтобы осмотреть её поближе. Незначительного вздрагивания было достаточно, чтобы отпустить её.

— Тебе не надо ломать свою ладонь, чтобы что-то мне доказать, — прошипел он настолько низким голосом, что Татсуки и Чизуру практически не слышали его.

Улыбка Орихиме померкла. Она склонила голову. Её подруги обменялись взволнованными взглядами. Улькиорра вздохнул, сохраняя самообладание, и провёл пальцами по её ладони.

—Следи за собой, женщина. Не надо киснуть, когда ты разломила эти доски так аккуратно.

— Прости, — прошептала она, — меня занесло…

— Не надо извиняться за свои порывы. Я уже давно всё это принял.

— Ух ты, — невозмутимо произнесла Татсуки, — какой обаяшка.

Комментарий к Моя гордость и остальное ущемлённое

от переводчика: дорогие мои, у меня для вас не очень хорошие новости. В связи с надвигающейся зимней сессией перевод фанфика снова уходит на перерыв. Но не волнуйтесь, я обязательно вернусь!

========== Предел ==========

Свободная комната, в которой находился Улькиорра, была одновременно знакомой и незнакомой: незнакомой, потому что она не принадлежала человеческому миру; знакомой, потому что он уже был здесь пять раз по разным поводам. Она была расположена где-то в штаб-квартире четвёртого дивизиона, что не прибавляло ситуации смысла. Если они хотят обследовать его, то почему бы не сделать это в двенадцатом дивизионе, где учёный капитан-садист препарировал бы его в считанные минуты? Едва ли он считал женщину с заплетёнными волосами устрашающей, но, похоже, он был единственным, кто так думал.

Кстати, комната не была такой уж и комфортабельной. Здесь недоставало мебели, и единственное окно, которое хоть и выходило на симпатичный задний двор, было перегорожено решёткой. Также на Улькиорру всё время нападало чувство, словно за ним следят, но нужно было ещё время, чтобы понять, как работает система надзора синигами. Она была придумана для того, чтобы раздражать его — уж это он знал. Синигами всегда оставляли его одного на некоторое время, чтобы посмотреть, поддастся ли он паранойе и начнёт ли проделывать дыры в стенах. Но, если он был прав, период изоляции должен закончиться в считанные…

Донеслось шуршание открываемой двери, и в комнату вошёл Бьякуя Кучики, чьё выражение лица зеркально повторяло всё то, что прятал Улькиорра за своим бесстрастным: недовольство из-за прерывания дня бесполезной встречей. Капитан зашёл внутрь комнаты и без приветствий и кивков занял место напротив Улькиорры. Он достал кисть, краску и бумагу, выложил их на пол. Он начал практиковаться в каллиграфии, элегантными мазками проводя кистью по холсту.

Улькиорра следил за движениями кисти. Капитан рисовал знак бесконечности, начинавшийся и заканчивавшийся в одном месте. Он рисовал этот знак снова и снова, заполняя им страницы, словно кодом. Сначала Улькиорра подумал, что это и вправду зашифрованное послание, но он не мог вникнуть в его суть. Может, это сигнал для внешнего мира? Всё в порядке? Почему тогда бы не использовать более уместный символ?

Так продолжалось, пока он не осознал, что целиком и полностью расслабился, и тут его осенило. Бьякуя Кучики, который ни смотрел, ни говорил и вообще никаким своим видом не показывал, что принял Улькиорру, пытался сохранить его спокойствие. Чем больше Улькиорра наблюдал за движениями кисти, тем лучше ему становилось. Его напряжение отступало назад.

Интересно, как часто капитан Кучики использует эту технику на себе?

Дверь распахнулась. Улькиорра оглянулся, и раздражение снова нахлынуло, как злобный дух: шумная подруга-синигами женщины ввалилась в комнату.