Тело ангела

Им в миллионолетиях своих

Всё прошлогодний снег - миры и войны,

И даже склик всегдашний колокольный.

Пора домой, домой давно пора!

Я возвращаюсь в город осторожно.

Но истинна, пряма и непреложна

Развернутая мною днесь игра.

И только лишь вечерним станет воздух -

Сомкнутся надо мной миры и звёзды.

ДАЛЬНИЙ ПОЛУСТАНОК

На железнодорожной тишине,

Где рядом - камышовый острый шелест,

И звёзды косяком идут на нерест,

И сосны подымаются к Луне, -

Так вот, на тиши железнодорожной

Свои мы пишем песни осторожно.

Как глаз циклопа, смотрит семафор.

В глуши пруда - лягушачья бравада,

И тянется тысячелетья кряду

Вдоль времени пологий косогор.

Еще раз - пишем мы на тишине,

Что рельсами сквозь зренье протянулась,

Но не захолодела, не замкнулась,

А стелется туманом по стерне,

Заходит в сёла, где проулки кривы,

И дремлет у корней огромной ивы.

До срока поезда отменены.

Ночь ладится напористо и споро.

Разбрасывает папоротник споры.

Доносит ветром запах белены.

А близ платформы - росчерки рябины,

Да гомон затяжной и воробьиный.

И мы уже не верим в поезда,

И в города далёкие не верим.

И зренье обостряется по мере

Того, как разгорается звезда.

Оно недаром: на вершине лета

Мы обнаружим - зренье стало светом.

МЕЖДУМИРЬЕ

Нет, не память меня подвела:

Если вдуматься - наоборот...

Чьи меня уносили крыла?

Что за осень я вымерил вброд?

Помню: сруб - обомшелый, кривой,

И в реке - затяжная вода.

А не вспомнить мне лишь одного:

Как сумел я добраться туда.

Что ещё вспоминается вдруг,

Ненароком и исподтишка?

Как узор не свести в полукруг -

Всё никак не хватает стежка,

Застарелых дождей бечева,

Из которой я сумерки плёл,

В час, как млечные тетерева

Напускали туманы на дол.

А в избе - всё седьмые углы.

Я от них убегал на откос,

Где в тоскующем голосе мглы

Начиналась изнанка берёз.

И по морю из трав и камней,

Из-за самой далёкой межи,

Острова приплывали ко мне,

Как огромные злые ежи.

Острова из задумчивых глин,

Острова из корней да беды.

А у края небес исполин

Всё коснуться пытался звезды.

Но, мне кажется, эту звезду

Стерегла золотая сова...

И всё видятся мне, как в бреду,

Сплошь в прорехах, его рукава.

ПЕТЕРБУРСКИЕ СТАНСЫ

Я даже и не болен. Так, пустое...

Качалась ветка на сквозном ветру,

Протягивались тени - в пустоту,

Но находили марево густое,

И понемногу растворялись в нём,

Сходя, как в воду, в дымный окоём.

Зеленый дым весны... И эта рвань

Лохматых облаков в прорехах бездны -

Лазоревой, жестокой, бесполезной...

Но грань уже тогда зашла за грань;

Кристалл пространства сломан и недужен.

Еще вчерашний день, - но он не нужен.

Я пью твой воздух. Режусь о края.

Но не могу остановить дыханья.

Ребрятся посуровевшие зданья,

На свой манер ткань города кроя.

Над кровлями, как вол, стоит Юпитер.

Я тихо понимаю - это Питер.

Иду. Передо мной стоит Нева,

С мостами вместе поднятая в небо.

Здесь голуби снуют и просят хлеба.

За их крылами - островов канва.

А справа полю зренья служит рамкой

Святая глушь Михайловского замка.

Я вновь продрог и воспалён слегка.

Здесь облака в сквозном разрезе ветра.

И стелятся по карте километры,

И к небу поднимается река.

И дремлет в аквареловости сонной

На полукруглой площади колонна.

Чего еще мне? Долгий ритм горчит,

И ангел, улыбающийся зыбко,

Мне каждый день подносит по ошибке

От города простывшего ключи.

Да, я их принимаю, только вскоре

Мне уходить в сентябрьское море.

И я уже качаюсь на воде,

Вокруг меня - дома, дворцы и шпили.

Я вязну в невском кропотливом иле.

Теперь я здесь, а далее - везде.

Куда ж нам плыть... На это не ответить

И уходить в сырой туман столетий...

***

Разговоры утихнут, и чистое время начнётся.

Буду я с его дна, как со дна затяжного колодца

Наблюдать, как немыслимы звёзды при солнечном свете,

Как уныло в степи голосит заблудившийся ветер.

А потом повернётся и время своею изнанкой.

Журавлиные стаи пройдут сквозь меня спозаранку,

Журавлиные стаи из дней, завершенных отныне,

Журавлиные стаи в октябрьской безветренной стыни.

***

Танцы ночного города,

Пьяная вера во что-то.

Трезвости - никакой.

Шляпы, плащи и бороды,

Окон бессонные соты,

Зовущие на покой.

Танцы ночного города.

Вера... А небо - серое.

Небо моё одинокое -

Ты позови меня!

Окон проёмы, плоскости

Стен в дождевых потёках,

Да где-то у сердца - всполохи