Тело ангела
Шрифт:
Костяк небесных рыб в зауженных сетях
Не двинет плавником. Не шелохнется в соте
Забытый яд цветка. Мир выщерблен и сух.
И стелется окрест полыни долгой горе.
А где горька земля - там неподвижен дух,
И складками идёт, и медлит в косогоре.
Как отстарело всё, что выпало в простор...
Да, выпало... А там - сложилось, скостенело
В зубристый, как хребет, каленый контур гор
Да в глинистую боль крошащегося тела.
Откаменеть
Когда пойдет на слом отживший хлам пейзажа, -
Дотянешься воды освобожденным ртом,
И улыбнешься вдруг моим рассказам даже...
ТЕОРЕМА
...А ветер - искривление пространства.
Он уплотняясь, стелется упруго,
Шутя своей играя кризизной.
И будет нам дано непостоянство
Всех здешних форм, врастающих друг в друга,
Вобрать несытой впадиной глазной, -
Поскольку кривизна близка к пределу,
Где ветер станет матово-зеркальным,
А значит - свет окрестный отражать.
И ветра переменчивое тело
Всё обратит в текучее мельканье,
Где отраженья кружатся, дрожа.
***
Как гобелен, развёртывая сны,
Как гобелен с орнаментом сюжета,
Мы спустимся назад от кромки лета
К застенчивой невнятице весны, -
Там, где орнамент вьётся почвы близ,
Растительный, апрельский, моложавый,
А за туманом рыжиною ржавой
Просвечивают пятна узких лис.
КОНЕЦ ЭОНА
И было так. Октябрьский ветер гнул
Стоясеневый лес, и время хмурил.
Но я любил его шальной разгул,
В котором крылось обещанье бури.
Я помню листьев ржавину и медь,
Их шелест, - словно ропот душ опавших.
И мне хватало жалости жалеть
Всех отшумевших, выцветших, неставших.
Но время - престарелый звездочёт -
Мне так неукоснительно твердило,
Что остаётся здесь наперечёт
Того, что раньше полным миром было.
Пустое "здесь" и полное "тогда" -
Как голова - и череп белолобый.
А между - лихолетий череда,
Подмен, ошибок, глупости и злобы.
И точно - я как будто бы во сне,
Как будто полнота еще на месте.
Но с кем мы в полнолунье, по весне,
Сердца и шпаги, как бывало, скрестим?
А ветер всё жесточе гнул свое,
Когда с окрестных крыш унылой ширью
Под дробь дождя сорвалось вороньё,
Ведя канон грядущему безмирью.
Здесь всё спасти могла виолончель,
Всю эту хмурь вобрав, очеловечив...
Из ближней церкви огоньки свечей
Моргали - словно
очи, а не свечи.Последний бури вздох - и сметены
Все вещи - те, что были здесь остатком,
Таились за покровом пелены,
И осторожно прятались в распадках.
А дождь - он был, он был слезами их.
Что ж плакал Бог? О чем здесь плакать было?...
...Я вспомнил всё. Я присмирел и стих.
Я жил - тогда. Безмирье - наступило.
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА
Ты помнишь этот вечер обветшалый.
Ты помнишь, как крошилась береста.
В подробности любой, в детали малой
Нам виделась агония Христа.
От зрячих звезд не в силах заслониться,
Мы кутались в лохмотья наготы,
Но слышали, как вынос плащаницы
Разносит в прах надмирные мосты.
Как попусту, как рабски-неумело
Мы друг от друга прятали глаза.
Но казнь -- была. Насилу свечерело,
И ртутью заструились образа.
И полночью вселенской катастрофы
Я осознал, сквозь каиновый смех,
Что делали мы в полдень у Голгофы
И почему на детях наших грех.
Так разгоралось Всенощное Бденье,
Дотла сжигая повседневный сон...
...Ты поняла, к чему тогда мгновенья
О вечности нам пели в унисон.
ТЕЛО АНГЕЛА
Эта ночь на фонемы дробит имена.
В прорезь ветра по капле стекает Луна.
Если есть еще взгляд - причастись этой млеющей лавы.
Знай, пространство сегодня - не полость, но плоть:
Тело ангела бросил на звезды Господь,
Крылья выбили дробь - начинается время облавы.
Я - фальшивка, я выкормлен снами менад,
Но в прицеле декартовых координат
Я на равных с любою живущей и дышащей тварью.
Так вноси меня в список, бессмертный солдат,
Прободи мою тень дробной россыпью дат, -
Я вселюсь в календарь, чтоб окрасить его киноварью.
Я начну свою жизнь в разнарядье недель, -
Хлынет в мозг января одуряющий хмель,
Я из танца метелей сотку себе сотни обличий.
Я - отныне хозяин полярных балов,
И Луна серебром заплевала крыло,
И картонные птицы так цокают, свищут, и кычат.
И в пространстве метелью написанных книг
Я теряю свой взгляд, забываю язык.
Я горю в перламутровом плеске свихнувшихся бризов.
Все еще не спектакль, но давно уже - речь,
Пляшет окнами флейт шумовая картечь,
Скоро прянет спектакль, но пока еще только реприза.
Тело ангела, ломкий надмирный сустав,
Тело ангела рвется в лохмотья костра,