Телохранитель ее величества: Точка невозврата

Некоторые из девчонок переглянулись, перебросились парой слов – очевидно, так они и подумали. Но ничего хорошего в этих словах для меня не крылось.

– Мне жаль, что девчонки погибли, – продолжил я, опуская тональность до трагической. Я не знал, что говорить, ткнул наугад. – Такие молодые…

Мимо. Реакция стала еще более негативная. Я остановился и собрал все силы в кулак, чтобы инстинктивно не попятиться от негодующей волны. Подсознательно я чувствовал, что правда пойдет еще хуже – если выяснится, что мне РАЗРЕШИЛИ присутствовать на их церемонии… Тогда у меня точно начнутся проблемы, особенно когда начну обучение. Хранителей не стоит недооценивать.

Оливия запыхтела и двинулась в мою сторону, но ситуация разрешилась неожиданным образом. Одна из пяти, которая принимала у Мишель флаги, мягко, но уверенно схватила ее за руку:

– Погоди! Я сама.

Да, та самая девочка. Ниже меня ростом, полная, но совсем не толстая, с расплывшимися чертами лица, с равнодушием в глазах и злостью в движениях. Она сделала несколько шагов мне навстречу.

– Мы о тебе слышали, Первый Мальчик.

Я кивнул, с намеком на реверанс.

– Польщен.

– Что ты там делал? – кивок за спину, где остался тоннель в убежище. Эту девочку факт осквернения священного места заботил мало, во всяком случае, мне так показалось. Я решил рискнуть, пожал плечами и ответил честно:

– Они там наверху решили, что если я начну свой путь с похорон, будет к лучшему. Чтобы знал, куда иду, и что может случиться.

– Мудро, мудро… – Глаза девочки не сверкали молниями, сама она не собиралась раскатывать меня в лепешку.

Повисло молчание. Девчонки все еще были недовольны, но поступок этой пухленькой выбил их из колеи. Однако, они признавали за ней право как "покарать" меня за святотатство, так и "помиловать", и ждали ее решения.

– Мамочка. – Девчонка протянула руку. Грубо, по-мужски. Я пожал ее, почувствовав, что "прощен".

– Хуан.

Затем добавил:

– Я – эксперимент вашего начальства. Они хотят поиграться с мальчиками, а начать с меня.

– Мы знаем. Про тебя уже все всё знают.

– Мне жаль, если нарушил ваши традиции… – вновь начал я, но она перебила:

– Мне все равно. И ушедшим девчонкам – тоже. Забей.

Оливия за ее спиной уничтожила меня взглядом, но на этом ее агрессия кончилась.

– Нет, но мне правда жаль ваших девчонок. И вообще всех девчонок. Их же там СТОЛЬКО!!!

Мое искреннее ошеломление было написано на лице, и все два десятка хранителей усмехнулись. Грустно.

– Не надо жалеть. – Мамочка покачала головой. – Никого. Мы все давали присягу, давали клятву умереть; каждая из нас знала, на что идет. Карла и Луиза в том числе. Надо не жалеть, надо помнить, а мы помним.

Я кивнул и… Растерялся. Они смотрели на меня, все три взвода, а я, как мальчишка, молчал и хлопал глазами.

Мамочка вновь пришла на помощь, еле заметно улыбнувшись:

– Ничего, Хуан, это придет, поймешь еще. Пока же те, кто разрешил, правы: совсем недавно нас было восемь, а сейчас – шесть. Если забудешь, что это может случиться с тобой, это обязательно случится. Мы – не они – она обернулась к остальным девчонкам и окинула всех, кроме своих, высокомерным взглядом. – Мы, как и ты – проект корпуса. Шансы, что петь будут над нашими с тобой флагами, гораздо выше. И всегда будут выше. Не забывай.

– Спасибо… – выдавил я. Мамочка улыбнулась и собралась идти дальше, но на ходу обернулась:

– Если будет что серьезное – говори. Поможем.

Они ушли, всей гурьбой, в полном молчании. Мамочка чеканила шаг, идя впереди, наплевав на косые взгляды в спину. Что ж, она в своем праве. Да и эти девчонки, "девятка", они не такие, как группа Оливии. "Проект корпуса" – запали в душу ее слова.

– Что это здесь было? – раздался осторожный голос Катарины, незаметно подошедшей сзади.

– Благословление.

– Что-что? – ее брови недоуменно взлетели вверх.

Я повторил. Она потрусила головой, словно отгоняя наваждение, и не желая продолжать тему, огорошила:

– У меня новости. Королева сможет увидеться с тобой вечером. Так что пошли, у нас мало времени.

Она развернулась и пошла прочь, предоставляя мне самостоятельно догонять ее. Я последовал за ней, пытаясь понять, что значит для меня эта новость. Ощущение Рубикона, от которого, если его перейти, возврата не будет, не было.

***

Перед шлюзом выхода нас ждали. Кассандра и Паула. Подойдя к ним, Катарина протянула золотую карточку с зеленой полоской венерианского государственного банка:

– Приведите его в божеский вид. – Затем внимательно посмотрела в глаза Паулы. – Вы это можете, я знаю.

Паула лаконично с достоинством кивнула, после чего Катарина умчалась прочь, будто за нею гнались, успев бросить мне на ходу лишь: "Слушайся их!"

Я пожал плечами и повернулся к девчонкам, расплывшимся в довольных улыбках.

– Привет?

Кассандра махнула рукой:

– Пошли.

Машину они выбрали самую крутую из всех доступных. Доступных, поскольку "Эсперанса" была личной, вне их возможностей. Из тех же, что принадлежали гаражу корпуса, эта была самой-самой.

– Значит, с королевой встречаешься, – кивнула Кассандра своим мыслям, выставив автопилот. Я согласно покачал головой. – И как настроение?

– Не могу понять, – честно признался я.

– Не нервничай. – Паула на сидении сзади лениво потянулась, было видно, что уж кто, но она из-за таких пустяков нервничать не станет. – Она нормальная.

Я чуть не поперхнулся:

– В смысле, нормальная?

– В прямом. Да-да, адекватная, и совсем не страшная. Тебе она понравится.

За этими словами стоял опыт общения. "Ангелы разговаривают с королевой на "ты", – вспомнил я. – "И могут непосредственно обратиться с просьбой. Лично. Любая из них в любое время". А отучившись и приняв присягу, я сам стану таким же. Почему за всеми перипетиями моего поступления я не задумывался об этом?

"Да ты вообще скромняга!" – подал голос мой бестелесный собеседник.