Телохранитель моего мужа

Ляля смотрит на меня с ужасом. Трясёт головой, не веря.

— Неправда, нет!

— Тебя бил, а её нет? Такие люди не могут быть разными. Они однозадачны. Линия поведения у них одинаковая.

— Он любил её. Всегда, — выбивает она дробь зубами. Слова трясутся холодцом вместе с её телом. Волосы прядями налипают на лицо. — Как к фарфоровой кукле. Я думала: дам ему всё. Покажу небо в алмазах. А он на ней женился.

Пазлы один за другим начинают вставать на место. Он их обеих?.. Это от него она забеременела, делала аборт? И ничего не рассказала сестре.

Марков, как паук, опутал их своими липкими сетями. Обманывал, издевался, разводил в разные стороны.

— Серёжа — его сын? — я почти уверен, но должен спросить.

— Нет, — качает она головой, — от случайного мальчика. Я тогда из дома сбежала. Не могла находиться рядом. Видеть её счастье. Мы тусили три дня, а потом расстались. Домой я вернулась с большим пузом. Беременность была тяжёлой. Лёшке соврала, что это его ребёнок. Я родила. А чуть позже меня достали те, кому я когда-то должна была деньги. Случайно им попалась. Они пьяные были. Ну, и вот…

Ляля неловко задела себя рукой по лицу.

— На мне живого места не было. Еле отошла. И после этого — клиника.

— Ты его шантажировала? Маркова? — уточняю, потому что вижу цепочку. Удивительно, что её пока не видит она. Или просто не хочет в это верить.

— Нет. Сказала в сердцах, что расскажу всё сестре. Но он знал, что я этого не сделаю.

Не знал. Поэтому запрятал её в психушку. Запугивал, наверное, что-то обещал. Пластическую операцию, например. Кормил завтраками обеих.

Я вдруг подумал: всё это уже не важно. Он жив, а значит бродит где-то и опасен. И бродит где-то рядом, раз она с ним встречалась. И снова он что-то плёл, обманывал, дурил ей голову. Умел убеждать. Да это и несложно, потому что для Ляли Марков некий идеал, до которого она постоянно пыталась допрыгнуть.

— Развяжи меня, — прошу. — Он опасен.

— Почему я должна тебе верить? Ты никто. Случайный мужик в жизни моей сестры.

— Я отец её ребёнка, — делаю то, что, наверное, должен был сделать сразу. — Рина беременна. И уж если тебе так нужен Марков — забери его. Не вижу логики в твоих действиях. Вместо того, чтобы отдалить их, ты сводишь. Зачем-то делаешь всё вопреки здравому смыслу. Он тебе снова что-то пообещал? Операцию? Богатую жизнь? Так у тебя и так всё будет. Без издевательств и боли. Без угроз и шантажа. С новым лицом и новыми знакомствами. Работа, увлечения, другой город в конце концов. Ты ведь верила в это, пока он снова не начал морочить тебе голову.

— Если я развяжу тебя, ты свалишь?

Она плохо слушает меня. Видимо, там программа стоит внутри. Яд Маркова её отравляет. Жаль, что ей пока что этого не понять. А может, не понять никогда.

— Да. Я уйду, — ничего толком не обещаю. Я могу уйти сейчас. А за всё остальное время я не расписываюсь.

Ляля достаёт нож. Неловко пилит верёвку. Но она хотя бы трястись перестала, а то, боюсь, не обошлось бы без крови.

На башке у меня шишка. Перед глазами мир колышется. Мне точно нельзя за руль. Я должен найти Рину. Звоню ей сразу, как только руки хоть немного начинают меня слушаться.

Через несколько томительных гудков она отвечает.

Да, — это почти шёпот. Испуганный и какой-то растерянный.

— Где ты, Рина? — кричу, не сдержавшись.

— До-ма, — говорит она по слогам, а затем телефон её умолкает.

Рина

Он ударил меня по лицу. Наотмашь. Сильно. Я почувствовала обжигающую боль, но глаза открывать не стала. Стон тоже сдержала. У меня даже слёзы не брызнули.

Я слышу, как Алексей матерится и уходит на кухню. В сумочке звонит телефон. Я успеваю ответить Артёму, когда мой мучитель возвращается и ногой выбивает телефон из моей руки. Запястье обжигает боль.

— Ты с кем говорила, тварь?! — кричит он и пытается достать меня ногой.

Но я больше не безвольная кукла, которую можно пинать и трахать во все дыры. Я уворачиваюсь. У меня ребёнок! Я не позволю этой скотине лишить меня самого дорогого подарка судьбы.

Я бью его пяткой в лодыжку и успеваю, перекатившись, вскочить на ноги. Я бегу назад. В спасительные объятья его кабинета. Там замок. Вряд ли у Алексея сейчас есть ключ от него.

Я запираюсь на два поворота и замираю. Дышу тяжело.

— Открой, шлюха! Открой, а не то пожалеешь, что на свет родилась!

Телефона у меня больше нет — Алексей его выбил из моей руки. Нужно найти что-нибудь поувесистее, чтобы обороняться.

Я обречена на провал, но не собираюсь сдаваться. Артём слышал меня. Возможно, понял. Я буду верить, а поэтому — ждать и надеяться.

Я слышу, как Алексей пытается ковыряться в замке. С мстительной злорадностью думаю: он сам ставил этот замок. Широкий язычок, два больших оборота. Ему ни за что не взломать его.

А потом он начинает выбивать дверь. Дверь крепкая, но у Алексея хватает дури. Я вижу, как содрогается деревянное полотно.

Я кружу по комнате, как птица с растопыренными крыльями. Время тянется медленно. Алексей продолжает биться тараном. А может, он как раз чем-то и орудует — сквозь стены я ещё не научилась смотреть.

Когда дверь с невероятным грохотом падает, а вместе с ней и Алексей, я пытаюсь проскочить, но он хватает меня за ногу. Я лечу и стараюсь упасть удачнее. Главное не на живот. Я всё ещё пытаюсь спасти своего малыша.

Мы боремся как два диких зверя. Он наваливается на меня, а я царапаю всё, до чего могу дотянуться. Он бьёт меня по лицу, а я обороняюсь ногами — брыкаюсь, как будто в меня вселился сам дьявол.

— Сука, дрянь, проститутка! — и это уже не наигранная, а самая настоящая ярость. Маньяк выпущен на волю. Перекошенное лицо багрово лоснится, глаза налиты кровью, в уголках рта — пена.

Силы не равны, но если я сдамся, возможно, больше никогда не смогу подняться с этого пола.

А потом… всё меняется. Я слышу надрывный вой, от которого волосы встают дыбом. Мне кажется, что это Мао пришёл меня спасти, но на Алексея кидается Ляля. Моя маленькая хрупкая сестра. Он отшвыривает её, как тряпку, что застилает ему свет. Она летит и обо что-то бьётся.

Но именно Ляля выигрывает для меня драгоценные секунды. Рядом со мной сумочка. Я делаю всё быстро, чтобы не передумать. Выхватываю пистолет, снимаю с предохранителя и, не целясь, стреляю. Трудно с такого расстояния не попасть. Я попадаю в лицо. Алексей всегда им любовался. Гордился. Совсем как баба.

Пистолет падает на пол.

— Ляля, — зову я тихо.

— Живая, — шепелявит она. — Жуб только выбил, гад. Но это я уж тоцьно переживу. Цьто будем делать? Скоро твой Ромэо примцится.