Телохранитель поневоле

Лин Монтриалли, казалось, за эти несколько дней увеличился в объеме еще больше. К входной двери нашего дома вели пять некрутых ступеней, и, похоже, даже этот подъем его утомил. Отец лично открыл дверь уважаемому лину, и тот вкатился в холл, отдуваясь и пыхтя:

– Тан, я…

– Потом, – строго оборвал его отец. – Милена вернулась. Так что сначала все вместе пообедаем, а о делах поговорим потом в моем кабинете. Проходи.

– Милена?..

Необъятные телеса лина Монтриалли, как мне казалось, должны были колыхаться, словно наполненный водой резиновый шарик с тонкими стенками. Но под едва не трещавшей по швам рубашкой и прекрасно скроенным пиджаком все было неподвижно. В мою глупую голову даже закралась мысль, что жених носит корсет. Но вскоре мне стало не до глупостей. Лин Монтриалли нашел меня взглядом и заулыбался, направляясь ко мне. А у меня от его взгляда немедленно возникло стойкое ощущение, что он облизал меня с ног до головы отвратительным мокрым языком. Мне с трудом удалось сдержать дрожь отвращения, вызванную собственной неуемной фантазией.

– Миленочка, вы вернулись! – Толстая потная рука с пальцами-сосками схватила меня за кисть и поднесла ее к отвратительно-мокрому рту. – Я так за вас волновался! Ваш батюшка не даст соврать!

Валики-губы запечатлели на тыльной стороне моей кисти поцелуй, оставив на коже противный след чужой слюны. Внутренне я аж содрогнулась от отвращения. И как я раньше не замечала, насколько слюнявый мой жених? А едва только лин Монтриалли повернулся к отцу, я торопливо обтерла руку о юбку. И увы, это отчаянный жест отец заметил. Его глаза опасно сверкнули. Но он промолчал. А я поняла, что меня ждут неприятности. И это понимание лишило меня не только аппетита, но и настроения. Внезапно для самой себя я отчаянно захотела, чтобы все вернулось назад, захотела оказаться рядом с Диллоном в резервации, пусть даже и в подземелье. Пусть лучше он на меня орет, чем… На этом месте я оборвала сама себя, суеверно испугавшись, что отец как-то догадается, о чем я думаю. К столу я подходила, как на казнь…

– Милена! – резкий окрик отца вырвал меня из задумчивости и все-таки заставил вздрогнуть. Подняв голову, я напоролась на сердитый взгляд: – Лин Монтриалли задал тебе вопрос!

С некоторым усилием я изобразила виноватую улыбку для жениха:

– Прошу прощения, лин Монтриалли, я задумалась и, боюсь, прослушала ваш вопрос. Вы не могли бы его повторить? – А сама подумала: и как это я раньше жила в подобных условиях и не видела в поведении отца ничего плохого? Неужели три дня в компании Диллона настолько повлияли на меня?

Лин Монтриалли, почти повернувшись к отцу спиной, а ко мне лицом, масляно улыбнулся:

– Конечно-конечно, моя дорогая! Для вас, все что угодно! Я спросил, знаете ли вы вашего похитителя? Видели ли вы его лицо? Он себя как-то называл?

Округлые, будто яблоки, щеки лина Монтриалли мелко подрагивали. Будто от нетерпения. Губы приоткрытого рта блестели, словно мужчина не стер с них жир от жаркого. Внутри меня снова поднялась волна омерзения. Занятая тем, чтобы подавить ее, не дать отцу заметить и понять, что со мной происходит, я рассеянно ляпнула:

– Да, конечно. Он не скрывался и не носил маску.

– И кто это был? – лин Монтриалли даже подался вперед в нетерпении. На меня пахнуло запахами жаркого и вина, который пили за столом мужчины, и еще чего-то нехорошего, гнилостного. Наверное, отец говорил правду: лин Монтриалли все же серьезно болен. – Назовите нам его имя скорее! Нужно же наказать мерзавца за все, что вам пришлось пережить по его вине!

У меня в голове тоненько тренькнул тревожный звоночек. Но губы уже будто сами по себе выдали:

– Диллон Фейтерре…

Жених отшатнулся от меня так, будто я ему ядовитого гада прямо в лицо ткнула. Одутловатое его лицо приобрело нездоровый серовато-синий оттенок. Лин Монтриалли медленно повернулся к отцу. В свою очередь ошарашенно посмотрев на отца, я с удивлением поняла, что он тоже не то испугался, не то разнервничался. Но еще больше меня удивили слова жениха:

– Р-раскопал все-таки…

Лин Монтриалли, несмотря на жуткую тучность всегда ходил в костюме с иголочки от лучших портных Вселенной, в идеальных рубашках, застегнутых под подбородок и с тщательно подобранными галстуками. И вот сейчас он подрагивающими пальцами-сосисками вцепился себе в ворот и с силой рванул галстук. Будто тот его душил.

– Не здесь!

Всегда сдержанный отец вдруг с силой грохнул ладонью по столу. Я подпрыгнула на месте. Грохот, видимо, услышал даже наш дворецкий. Потому что дверь в столовую приоткрылась и на пороге появился дроид. Однако вопрос задать не успел. Отец, обернувшись на звук, вдруг рявкнул так, что на столе зазвенела посуда:

– Во-о-он отсюда! Тебя сюда никто не звал! – Дворецкого будто с места сдуло. Только оглушительно щелкнула в наступившей тишине закрывшаяся за дроидом дверь. Тяжело дыша, так что воздух из него вырывался со свистом, отец повернулся ко мне: – Милена, забирай свою порцию и иди к себе в комнату! И до завтра даже носа оттуда не высовывай! Ты меня поняла?

Меня будто парализовало. Такого отца я не знала совсем. От него в буквальном смысле слова исходили волны ледяной, едва сдерживаемой ярости. Он бывал разным. Но никогда раньше не отсылал меня в свою комнату, будто я маленький набедокуривший ребенок, которого нужно наказать. Было ощущение, что пока я отсутствовала дома, в тело моего папы подселили кого-то чужого. Страшного и опасного монстра.

– Милена? – нетерпеливо позвал отец.

– Не кричи на девочку, – неожиданно вступился за меня лин Монтриалли.

Вот уж от кого не ожидала заступничества совсем! Хотя в данный момент я ему была благодарна. Его неожиданное вмешательство позволило мне собраться с духом.

– Извини, пап, я испугалась. – Я отодвинула от себя тарелку. – Я уже поела, но, если позволишь, я возьму с собой наверх десерт?

Отец мотнул головой. Будто отчего-то отмахивался. Или ему что-то мешало. И процедил сквозь зубы делано-любезным тоном:

– Конечно, дочка, забирай. Нам с твоим женихом сейчас точно будет не до сладкого.

Лин Монтриалли собственноручно пододвинул ко мне блюдо с десертом. Он улыбался. Но заглянув ему в глаза, потянувшись за столовыми приборами, я увидела в них стынущий страх. Неужели мужчин настолько напугало то, что я побывала в руках у Диллона? Что в этом такого ужасного? И зачем я только это вообще сказала! Лучше бы прикинулась дурочкой и сказала, что ничего не видела и не знаю!

Неловко ухватив блюдо с десертом, чистую тарелку и ложку, я направилась на выход из столовой. Подслушивать и подглядывать не было и в мыслях, я была не настолько смелой. Все, чего я хотела сейчас, это поскорее оказаться в тиши и безопасности стен своей комнаты. Но уже почти закрыв за собою дверь, нечаянно услышала свирепый, но приглушенный рык отца: