Тёмная башня (Стрелок)

Ему было очень жарко, но тошнота прошла. В голове опять зазвучала колыбельная, но теперь он подумал не о матери, а о Корте - о Корте, чье лицо украшала мережка шрамов, оставленных кирпичами, пулями и всевозможными тупыми орудиями. Боевых шрамов. Интересно, подумал стрелок, была ли у Корта когда-нибудь любовь под стать этим монументальным шрамам? Сомнительно. Он подумал об Эйлин и о Мартене, чародее-недоучке.

Стрелок был не из тех, кто живет прошлым: от превращения в лишенное воображения создание, в тупого олуха, его спасало лишь туманное понимание будущего да эмоциональная натура. Потому-то его так изумило теперешнее течение своих мыслей. Каждое имя вызывало из памяти другие - Катберт, Пол, старина Джонас и Сьюзан, прелестная девушка у окна.

Тапер из Талла (тоже мертвый; в Талле все мертвы, погибли от его руки) любил старые песни. Стрелок немелодично замурлыкал себе под нос:

Любовь, любовь беспечная,

Смотри, что ты наделала.

И смущенно рассмеялся. Я последний из зеленого, окрашенного в теплые тона мира. Но, несмотря на ностальгию, жалости к себе он не испытывал. Мир безжалостно сдвинулся с места, но ноги стрелка пока что были крепкими и сильными, а человек в черном оказывался все ближе. Стрелок начал клевать носом и уснул.

Когда он проснулся, было почти темно, а мальчик исчез.

Поднявшись (он услышал, как хрустнули суставы), стрелок пошел к дверям конюшни. В темноте на крыльце гостиницы плясал огонек. Он направился туда. В охристом свете заката по земле за ним тянулась длинная черная тень.

Джейк сидел возле керосиновой лампы.

– В бочке был керосин, - сказал он, - но я побоялся зажигать лампу в доме. Все такое сухое...

– Ты поступил совершенно правильно.
– Стрелок опустился рядом с ним, бездумно глядя на облако копившейся годами пыли, поднятой его седалищем. Пламя керосиновой лампы отбрасывало на лицо мальчика нежные тени. Стрелок вытащил кисет и свернул самокрутку.

– Надо поговорить, - сказал он.

Джейк кивнул.

– Наверное, ты понимаешь, что я гонюсь за тем человеком, которого ты видел.

– Ты собираешься убить его?

– Не знаю. Я должен заставить его кое-что мне рассказать. Может быть, придется заставить его кой-куда меня отвести.

– Куда?

– Отыскать башню, - сказал стрелок. Он придержал самокрутку над трубкой лампы и затянулся; поднявшийся ночной ветерок подхватил и унес дым. Джейк наблюдал. Лицо его не выражало ни страха, ни любопытства, ни, разумеется, энтузиазма.

– Поэтому завтра я двинусь дальше, - сказал стрелок.
– Тебе придется пойти со мной. Сколько мяса осталось?

– Только горсть.

– Кукуруза?

– Немножко.

Стрелок кивнул.

– Здесь есть погреб?

– Да.
– Джейк посмотрел на него. Расширившиеся зрачки мальчугана стали огромными, хрупкими.
– Потяните за кольцо в полу, только я вниз не ходил. Боялся, что стремянка сломается и я не сумею выбраться обратно. И потом, там плохо пахнет. Здесь это вообще единственное место, где хоть чем-то пахнет.

– Мы встанем пораньше и посмотрим, нет ли там внизу чего-нибудь, что стоило бы прихватить. А потом по-быстрому смоемся.

– Ладно.
– Мальчик помолчал и потом сказал: - Я рад, что не убил вас, пока вы спали. У меня были вилы, и я подумал, не отправить ли вас на тот свет. Но не стал, а теперь мне не нужно будет бояться заснуть.

– А чего бы тебе бояться?

Мальчик зловеще посмотрел на него.

– Привидений. Или что он вернется.

– Человек в черном, - произнес стрелок. Это не был вопрос.

– Да. Он плохой человек?

– Это зависит от того, как смотреть на вещи, - рассеянно отозвался стрелок. Он поднялся и выкинул самокрутку на спекшийся песок.
– Я буду спать.

Мальчик робко смотрел на него.

– Можно мне спать в конюшне вместе с вами?

– Конечно.

Стоя на ступеньках, стрелок закинул голову и поглядел на небо. Мальчик присоединился к нему. Вверху горел Марс, и Полярная звезда уже взошла. Стрелку почудилось, что, если он закроет глаза, то сумеет услышать хриплое чириканье первых весенних пискунов, почувствовать запах молодой зелени - почти летний запах лужаек корта после первой стрижки (и, может быть, расслышать ленивые щелчки крокетных молотков: это благородные дамы из Восточного Крыла, облаченные в одни лишь сорочки - ведь сумерки, мерцая, медленно сгущаются в ночную тьму, - вышли поиграть на Пойнтс), сможет почти наяву увидеть, как из проема в живой изгороди появляется Эйлин...

Столько думать о прошлом было на него не похоже.

Он обернулся и взял лампу.

– Айда спать, - сказал он.

И они вместе перешли через двор к конюшне.

На следующее утро стрелок обследовал погреб.

Джейк был прав; пахло там отвратительно. В погребе стоял сырой болотистый запах - после начисто лишенных всяких запахов пустыни и конюшни стрелка затошнило, слегка закружилась голова. Погреб пропах обреченными на вечное гниение капустой, репой и картошкой с длинными незрячими глазками. Впрочем, приставная лестница казалась вполне крепкой, и он осторожно спустился вниз, на земляной пол.

Потолочные балки едва не задевали за голову. Здесь, внизу, еще жили пауки с рябыми серыми брюшками, такие крупные, что делалось не по себе. Многие мутировали. У некоторых были глаза на стебельках, у некоторых - не меньше шестнадцати ног.

Стрелок огляделся и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.

– Вы в порядке?
– нервно крикнул вниз Джейк.

– Да.
– Он сосредоточенно вгляделся в угол.
– Тут какие-то консервы. Погоди-ка.

Он осторожно прошел в угол, пригибая голову. Там стояла старая коробка, один бок которой был отогнут книзу. Консервы оказались овощными зеленые бобы, желтые бобы... и три жестянки солонины.

Стрелок нагреб полную охапку и вернулся к стремянке. Взобравшись до середины лестницы, он передал банки Джейку, опустившемуся на колени, чтобы принять груз, а сам вернулся за другими.

Стоны у основания стен он услышал во время третьей ходки.

Он обернулся, взглянул и его обдало неким призрачным ужасом. Чувство было томительным и в то же время отталкивающим, словно секс в воде - одно тонуло в другом.

Фундамент слагался из огромных блоков песчаника - когда постоялый двор только построили, они, вероятно, были уложены ровно, но теперь перекосились, выступая под самыми нелепыми и неожиданными углами, отчего стена выглядела так, будто была исчерчена странным иероглифическим орнаментом. Из места слияния двух таких скрытых трещин бежала тонкая струйка песка, словно что-то, пыхтя и хлюпая, с отчаянной энергией прокапывалось сквозь каменную кладку с той стороны.

Стоны звучали то громче, то тише, набирая силу, и вот уже весь погреб заполнился этими звуками - непонятным шумом раздирающей боли и страшных усилий.

– Вылезайте!
– завопил Джейк.
– Господи Исусе, мистер, вылезайте!

– Уходи, - спокойно сказал стрелок.

– Вылезайте!
– снова взвизгнул Джейк.

Стрелок не отвечал. Правой рукой он потянул из кобуры револьвер.

Теперь в стене было отверстие - дыра величиной с монету. Сквозь завесу собственного ужаса он расслышал топот ног Джейка, когда мальчик кинулся наутек. Потом песок перестал сыпаться. Стоны прекратились, но было слышно мерное, тяжелое, утомленное дыхание.