Тёмная башня (Стрелок)

– Кто ты?
– спросил стрелок.

И не получил ответа.

Наполнив свой голос давнишним громом приказа, Роланд Высоким Слогом вопросил:

– Кто ты, Демон? Говори, коль должен говорить. Отпущенный мне срок краток и руки мои теряют терпение.

– Иди медленно, - проговорил из стены тягучий, густой голос. Призрачный ужас стрелка усилился и стал почти осязаем. Голос принадлежал Алисе, той женщине, у которой он жил в поселке Талл. Но Алиса была мертва - стрелок воочию видел, как она упала с пулевым отверстием между глаз. Ему померещилось, будто перед глазами, отмечая спуск на глубину, поплыли морские сажени.
– Мимо Свалки иди медленно, стрелок. Пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует с твоей душой в кармане.

– О чем ты? Говори!

Но дыхание прекратилось.

На мгновение стрелок прирос к месту, но тут один из громадных пауков упал ему на руку и, лихорадочно перебирая лапами, побежал к плечу. Непроизвольно охнув, он смел тварь с рукава и стронулся с места неохотно, но обычай был строгим, нерушимым. От мертвеца - мертвечина, как гласило старинное присловье; лишь остов может говорить. Подойдя к отверстию, он сильно ударил по нему кулаком. Песчаник легко крошился по краям, и, попросту напружинив мускулы, стрелок проткнул стену.

И коснулся чего-то твердого, шишковатого, с бугорками и впадинами. Он вытащил это. У него в руке была сгнившая у дальнего сочленения челюсть. Косо, в разные стороны торчали зубы.

– Ладно, - негромко обронил он, грубо впихнул кость в задний карман и, неловко держа оставшиеся банки, стал подниматься по лестнице. Люк он оставил открытым. Солнце заберется туда и убьет пауков.

Съежившегося от страха Джейка он нашел на растрескавшейся и развалившейся комьями песчаной корке на полдороге к конюшне. Увидев стрелка, мальчик пронзительно закричал, сделал назад шаг, другой, и с плачем побежал к нему.

– Я думал, оно вас поймало, поймало, я думал...

– Не поймало.
– Стрелок прижал мальчугана к себе, чувствуя на груди его горячую мордашку и сухие ладошки. Тут-то и возникла его глубокая привязанность к парнишке, которая, конечно же, с самого начала должна была входить в планы человека в черном - но это пришло стрелку в голову много позже.

– Это был демон, да?
– Голос мальчика звучал заглушенно.

– Да. Говорящий демон. Нам больше не придется возвращаться туда. Пошли.

Они пошли в конюшню, и стрелок сделал из чепрака, под которым спал, грубый бугристый узел - чепрак был жарким и колючим, но ничего другого не было. Потом сходил к колонке и наполнил бурдюки водой.

– Понесешь бурдюк, - сказал стрелок.
– Положишь его на плечи, так, как факиры носят змей. Ясно?

– Да.
– Мальчик посмотрел на него с обожанием и взвалил бурдюк на плечи.

– Не слишком тяжело?

– Нет. Нормально.

– Скажи честно, сейчас. Если получишь солнечный удар, нести тебя я не смогу.

– Не получу. Все будет нормально.

Стрелок кивнул.

– Мы идем в горы, да?

Стрелок кивнул.

– Да.

Они вышли из конюшни на неизменный гнетущий солнцепек. Джейк, достававший головой стрелку до локтя, шагал справа и чуть впереди; замотанные сыромятными шнурками концы бурдюка с водой свисали чуть ли не ниже колен. Два других бурдюка стрелок крест-накрест забросил за плечи, а подмышкой нес увязанную в попону провизию, придерживая сверток левой рукой.

Они вышли из дальних ворот постоялого двора и вновь отыскали расплывшиеся, затертые колеи почтовой дороги. Спустя, возможно, четверть часа Джейк повернулся и помахал домам. На исполинских просторах пустыни оба строения словно бы съежились.

– До свиданья!
– крикнул Джейк.
– До свиданья!

Они пустились в путь. Почтовый тракт поднялся на застывший продолговатый песчаный пригорок, и когда стрелок огляделся, то не увидел постоялого двора. Вокруг опять была пустыня, и только она.

С тех пор, как они покинули постоялый двор, прошло три дня, и очертания гор стали обманчиво четкими. Уже можно было разглядеть, как поднимается, превращаясь в предгорье, пустыня, и первые голые склоны, и прорывавшуюся в угрюмом торжестве эрозии сквозь верхний слой почвы каменистую коренную породу. Еще дальше вновь начинался короткий отлогий спуск, и стрелок впервые за много месяцев, а может быть, и лет увидел зелень - настоящую живую зелень. Трава, карликовые ели, возможно, даже ивы - все они питались сбегавшими с дальних склонов талыми водами. Далее во владение вновь вступали камни, во всем своем циклопическом великолепии россыпью взбиравшиеся к ослепительным снежным шапкам. Поодаль, слева, открывалась дорога к вздымавшимся на дальнем краю огромной расселины изъеденным солнцем и ветрами меньшим утесам из песчаника, столовым горам и сопкам. Этот овраг почти беспрерывно скрывала от глаз пелена дождей. По вечерам, перед тем, как уснуть, Джейк непременно проводил пару минут, завороженно наблюдая, как в ясном, прозрачном вечернем воздухе фехтуют пугающие слепящие молнии, белые и лиловые.

Мальчик оказался хорошим ходоком. Он не только был выносливым и упорным, но, более того, словно бы сопротивлялся изнурению, обнаруживая запасы спокойной, натренированной воли, чему стрелок полностью отдавал должное. Он мало говорил и не задавал вопросов, даже о челюсти, которую стрелок без конца вертел в руках во время вечернего перекура. Стрелок уловил, что его общество чрезвычайно льстит мальчику, возможно, даже приводит парнишку в восторг, и встревожился. Мальчугана поставили у него на дороге (пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует с твоей душой в кармане), и тот факт, что задерживаться из-за Джейка не приходилось, лишь обнаруживал новые зловещие возможности.

Через одинаковые промежутки им попадались оставленные человеком в черном кострища правильной формы, и стрелку казалось, что теперь они намного свежее. На третью ночь он уверился, что где-то на первом взбухшем склоне предгорья видит далекую искру очередного бивачного костра.

На четвертый день пути, около двух часов, Джейк зашатался и чуть не упал.

– Сядь, - сказал стрелок.

– Нет, я в порядке.

– Садись.

Мальчик послушно сел. Стрелок присел рядом, так, чтобы Джейк оказался в его тени.

– Пей.

– Я же не должен, пока...

– Пей.

Мальчик отпил - три глотка. Намочив хвостик чепрака, который был уже не таким тяжелым, стрелок приложил влажную ткань к горячечно-сухим запястьям и воспаленному лбу Джейка.

– Отныне мы каждый день в это время будем делать привал. На пятнадцать минут. Спать хочешь?

– Нет.
– Мальчик пристыженно посмотрел на него. Стрелок ответил ласковым взглядом, рассеянно вытащил из патронташа пулю и принялся перекатывать ее между пальцами. Мальчик зачарованно следил за ней.

– Ловко, - сказал он.

Стрелок кивнул.

– Ну так.
– Он замолчал.
– Я рассказывал, что, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я жил в большом городе, обнесенном стеной?

Мальчик сонно помотал головой.

– Ну да. И был там один злодей...

– Священник?

– Нет, - сказал стрелок, - но теперь я думаю, что между ними существует какая-то связь. Возможно даже, они сводные братья. Мартен был колдуном... как Мерлин. А что, Джейк, там, откуда ты попал сюда, рассказывают про Мерлина?