Темнейшее объятие ночи

К моему облегчению казалось, что мы были единственными людьми в небе. Если бы я увидела еще летающих Падших, то я, скорее всего, тут же упала бы в обморок.

Рафаэль был Падшим. Доказательство этого поднимало нас в воздух черт знает куда, однако этот факт все еще с трудом укладывался у меня в голове. Падшие предположительно были древними существами столь испорченными, что они были высланы в средние измерения, потому что ни высшие, ни низшие не захотели принять их.

Они, как говорили, оставались малочисленными, потому что пожирали своих детей. Я даже слышала, что сам вид Чистокровок появился лишь потому, что Падшие были настолько неразборчивы в связях, что им не удалось уничтожить все свое потомство прежде, чем их стало достаточно, чтобы сформировать свою собственную расу демонов.

Чистокровки позже скрестились с людьми, что привело к появлению Частичных, но к тому времени родословные были изменены настолько, что моя раса оказалась способна выжить, не пожирая чужую сущность.

Если история Падших была правдой, сейчас я должна была быть парализована от ужаса.

Но по необъяснимым причинам этого не было. Руки Рафаэля крепко обхватывали меня, но не с небрежной, причиняющей боль силой, которую использовал Эштон, и узел горького отчаяния, который поселился у меня в животе с того момента, как я очнулась в реке, ослабился, превратившись в возбужденный трепет.

Рафаэль мог бы отплатить мне за то, что я усыпила его, но я не чувствовала себя в опасности быть убитой. Правда, это было моей первой мыслью, когда я увидела его крылья, но если бы Рафаэль хотел меня убить, все, что ему нужно было сделать — просто отпустить. С этой высоты я просто забрызгаю землю, став неразличимой вязкой кучкой.

Внезапно Рафаэль устремился вниз, отчего мой желудок подскочил так, что я очень обрадовалась, что давно ничего не ела. Кто знает, как отреагирует Падший, если я перепачкаю рвотой все его крылья? Я могла и не находиться в неизбежной смертельной опасности, но проверять удачу тоже как — то не хотелось.

Сквозь щелки зажмуренных глаз я видела, что мы направляемся прямо в большую кристаллическую гору. Пока шли секунды, я все ждала, что Рафаэль отклонится, но он продолжал лететь по прямой линии, а его крылья рассекали воздух, пожирая расстояние между нами и этим огромным прочным препятствием.

— Рафаэль… — начала я, постукивая его по груди.

Его губы изогнулись, но он полетел лишь быстрее. Мое постукивание превратилось в безумные удары, когда между нами и этой кристаллической башней оставалось меньше ста ярдов. Что с ним такое? Не было похоже, что гора сама решит сдвинуться с нашего пути!

— Рафаэль! — орала я, сжавшись и готовясь к неизбежному столкновению…

В последнюю секунду он отклонился, унося нас в боковую трещину, которую я не заметила, пока мы в ней не оказались. С этого момента я не открывала глаза, решив, что это будет более мудрым планом действий, иначе ему придется очищать свои темно — серые крылья не только от рвоты.

Спустя еще несколько резких поворотов и наклонов, все движение остановилось, и я почувствовала что — то твердое под своими ногами. В течение долгого момента я просто стояла там, задыхаясь и пытаясь успокоить свой зловеще грохочущий живот.

— Пожалуйста, скажи мне, что в этой горе есть врата в мой мир, и именно поэтому ты принес меня сюда, — произнесла я, когда почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы говорить.

— Нет.

Я открыла глаза, встречая его пристальный взгляд цвета кобальта.

— Нет — нет врат? Нет — ты не за тем принес меня сюда? Или нет — ты мне не скажешь?

Он пожал плечами, освобождая меня из своего захвата.

— В любом случае ответ все еще «нет», — ответил он упрямым тоном.

Я выпрямила спину. Хорошо, я задолжала ему извинение — а в действительности даже несколько, плюс огромные слова благодарности за то, что он убил Эштона — но если бы он не крутился рядом и не лгал бы мне с самого начала, я бы не пришла ко всем этим неверным выводам.

— Я должна вернуться в свою сферу, — сказала я, пытаясь казаться благоразумной. — Есть некоторые проблемы, которые я должна решить…

— Они подождут, — произнес он, выделяя каждое слово, в то время как его брови с вызовом приподнялись.

Безрассудство заставило меня забыть, что я должна использовать к нему милый очаровательный подход. Я толкнула его в грудь, двигаясь вперед, пока пальцы наших ног почти не коснулись друг друга.

— Я должна вернуться, потому что только так я смогу помочь очистить твое имя, поэтому, может быть, ты захочешь… уфф!

Рафаэль поднял меня и забросил к себе на плечо, как мешок картошки. Я закричала бы, но он сделал это так неожиданно, что у меня перебило дыхание.

— Поставь меня! — выдавила я, пиная его так сильно, как только могла.

— Нет, — спокойно ответил он, удерживая меня лишь одной рукой. — Теперь ты никуда не пойдешь, пока я не скажу тебе все, что должен сказать.

Со своего положения, с его крыльями, укрывающими меня, я видела лишь его великолепные мускулистые ноги, пока он шагал по проему, похожему на длинный холл.

Затем он остановился как раз в тот момент, когда я увидела проблеск другой пары ног впереди, но они определенно были женскими. Я попыталась развернуться, чтобы увидеть, кому принадлежат эти ноги, но Рафаэль снова начал идти, толкая меня назад.

— Рафаэль, — потребовал ясный голос. — И что же ты делаешь с этой женщиной?

— Несу ее насиловать к себе в комнату, мама, — кратко ответил он.

У меня чуть челюсть на пол не упала в равной степени и от его слов, и от эбеновых крыльев женщины, которые я мельком увидела, когда Рафаэль поворачивал за угол. Когда он еще раз повернул, перед моими глазами не оказалось больше ничего, кроме стен.

Теперь мне придется бороться не с одним Падшим, а с двумя. Я была так обманута, и не только тем путем, который обрисовал в общих чертах Рафаэль.

— Ааа, тогда увидимся позже, — ответила она абсолютно незаинтересованным голосом, усиливая мою веру в неприятные слухи, которые я слышала об их расе.

Все же не могли они все быть жестокими. Рафаэль спас меня. Дважды. Если бы мне нужно было составить суждение сейчас, Падшие превзошли бы Чистокровок по шкале доброты, независимо от их внушающей страх репутации.

Что касается изнасилования, я приняла это за сарказм, а не низкое намерение. Рафаэль и мог шокировать меня, открыв, что он Падший, но я не верила, что он к тому же является и тайным насильником.

Нет, он был тем типом мужчин, которые наслаждались чувственной капитуляцией, а не грубой силой, как он доказал уже в том экипаже. Воспоминание об этом в сочетании с тем, как долго у меня не было секса, сделало перспективу оказаться с ним наедине скорее заманчивой, чем пугающей, Падший он или нет.