Тёмное крыло

— Да, — сказал он. — Давай, так и сделаем.

Сбежать оказалось на удивление легко.

В течение нескольких минут они парили среди большой группы молодняка, а затем, пока Бруба не видела, просто свернули в лес. Они парили в воздухе, пока не обрели уверенность в том, что их больше не было видно со стороны поляны, а затем совершили посадку, задыхаясь от волнения.

Вдалеке Сумрак сумел различить нескольких рукокрылов из поисковой партии, планирующих вперёд. Он обернулся в сторону секвойи и почувствовал, как у него в горле стоит ком. Каждый день он покидал гостеприимные объятия дерева, отправляясь на охоту, но никогда отлучался слишком надолго и, разумеется, никогда не терял дерево из виду. Он посмотрел на кору у себя под когтями. Она была гладкой и пластинчатой — не как кора секвойи. Он увидел, что Сильфида тоже оглядывается назад; если она и чувствовала какие-то сомнения относительно их приключения, она об этом ничего не говорила. Как и он сам.

— Вперёд, — сказала она.

Они устремились за остальными рукокрылами. Сумрак внезапно подумал, что всё, что он когда-либо делал до этого — планировал взад-вперёд над поляной. Теперь же, первый раз в жизни, он действительно куда-то отправлялся. И конечная цель пути лежала за пределами его поля зрения.

Каждым планирующим прыжком он и Сильфида старались покрыть как можно большее расстояние. Это было сложно, потому что лес рос густо и был труднопроходимым; зачастую им приходилось отклоняться в сторону или снижаться, чтобы миновать ветку. Когда они опускались к земле настолько близко, насколько хватало духу, они садились на ствол и начинали трудный подъём, чтобы найти следующую присаду для прыжка. Сумрак знал, что ему предстоит долгое и утомительное путешествие.

— Ты можешь лезть вверх хоть чуть-чуть побыстрее? — нетерпеливо спросила его Сильфида.

— Нет, — задыхаясь, ответил он, — не могу.

Он проклинал свои отсутствующие когти и слабые задние лапы. Оглядываясь по сторонам, он рассчитывал найти место, куда сквозь полог леса проникает сильный солнечный свет, который мог бы вызвать образование теплового потока, способного поднять его. Но здесь лес был гораздо темнее, а небо — почти полностью перекрыто деревьями и растительностью. Сильфида полезла помедленнее, чтобы двигаться рядом с ним.

— Это просто потрясающе — знать, что Мама и Папа были охотниками на ящеров — сказала она.

Сумрак кивнул в знак согласия. Он сам едва мог поверить в это. Даже если он понимал, что Договор был большой ошибкой, он всё равно ощущал гордость, представляя своего отца храбрым охотником за яйцами ящеров. Ведь это же просто невообразимо — забраться в гнездо, возможно даже, охраняемое свирепыми ящерами. Может быть, его отец следил с деревьев, и, когда

никто не смотрел, бесшумно планировал вниз, прямо в гнездо, и уничтожал яйца, никем не замеченный. Но выбраться из гнезда было бы самой опасной частью предприятия. Ведь нельзя было просто сделать планирующий прыжок и ускользнуть. Спасаясь бегством, ему, должно быть, приходилось ползти по земле, и это было медленно и опасно. Отец и мать, наверное, были ужасно умными и храбрыми.

— Готова поклясться, я бы прекрасно проявила себя в этом деле, — сказала Сильфида.

— Тогда тебе пришлось бы вести себя очень тихо, — добродушно ответил ей Сумрак.

— Я могу вести себя тихо, когда захочу. Просто представь себе, если бы всё было по-другому и мы не покидали бы материк. Это просто потрясающе.

— Наверное, очень много рукокрылов погибло, занимаясь этим.

— Это не про меня, — сказал Сильфида. — Я бы была, как Мама. И все только и думали бы о том, какая я скрытная и замечательная охотница. Даже Папа.

Сумрак промолчал в ответ, не желая разрушать фантазию Сильфиды. Они полезли вдоль высокой ветки, отыскивая хорошую присаду для прыжка.

— Только не это, — с тревогой сказала Сильфида. — Мы уже потеряли их из виду.

Сумрак вгляделся в лесную темноту и не смог разглядеть других рукокрылов.

— Ещё и ты лезешь ужасно медленно, — пожаловалась Сильфида.

— Здесь же такая густая тень, — возразил Сумрак, и тут у него созрела мысль.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и испустил долгий залп щелчков. Выждав мгновение, он начал разглядывать мысленным взором образы, которые приносило ему эхо от его сигналов. Первое эхо показало ему сплетение ветвей и стволов, а потом, мгновение спустя, появилась яркая вспышка слегка мерцающих расправленных парусов.

— Я вижу их! — сказал он Сильфиде, открыв глаза.

— С помощью своего эха?

Он кивнул:

— Они просто дальше впереди.

Она закрыла глаза и испустила волну щелчков, затем нахмурилась и покачала головой:

— Не понимаю, как ты это делаешь. Ты спрашивал об этом Маму или Папу?

— Не было времени.

Сильфида хрюкнула:

— Ну, именно сейчас это умение очень даже полезно для нас.

Они планировали вслед за остальными рукокрылами. Мимо них промелькнула птица, устремляясь ввысь, и Сумрак проводил её взглядом, сохраняя свою обычную задумчивость.

— А ты когда-нибудь… — осторожно начал он, — мечтала о том, чтобы летать?

Он никогда никому не рассказывал о своих мечтах, потому что они заставляли его чувствовать себя виноватым. Но, возможно, он просто глупо себя вёл, и они иногда появлялись у каждого.

Сильфида посмотрела на него.

— Нет, — ответила она.

— Правда? Совсем никогда? — он был разочарован.

— Никогда. А ты?

— Было раз или два, — соврал Сумрак. Он уже пожалел, что затронул этот вопрос.

Сильфида промолчала в ответ.

— Думаешь, я уродец? Да? — жалобно спросил Сумрак.

— Не уродец. Ты просто… иной.

— Я ощущаю себя иным, — признал он. Вдали от их дерева, в середине леса, он мог говорить честнее. — Или, по крайней мере, я думаю, что ощущаю это. Трудно сказать, что является нормальным. Ты ощущаешь себя нормальной?

— Думаю, да, — ответила Сильфида.

Сумрак силился подобрать правильные слова.

— А ты никогда не ощущала, что должна быть кем-то иным?

— О чём ты говоришь? — сердито спросила Сильфида.

— А разве ты никогда не хотела… — Сумрак осёкся и замолк.

— Чего? — она почти закричала, и Сумрак забеспокоился о том, что другие рукокрылы могли бы их услышать. — Давай, рассказывай!

— Хорошо, хорошо, — прошептал он. — Ты никогда не хотела уметь летать?

Он внимательно следил за выражением на её мордочке.

— Это же невозможно, — ответила она.

— Но хотела ли ты этого когда-нибудь? — настаивал он.

— Да, конечно. Но мы не можем летать, поэтому зачем тратить время понапрасну, думая об этом?

Сумрак ничего не ответил. Сильфида говорила, как Мама, и это его удивило.

— Ты отличаешься от остальных, Сумрак, но не настолько сильно. Думаешь, что ты можешь летать?

— Нет, нет, — поспешно ответил он. Он никогда не рассказывал ей о своих тайных попытках на Верхнем Пределе.

— Я не собираюсь никому рассказывать об этом, — сказала она. — Это было бы всё равно, что сказать, что ты хочешь стать птицей.

— Я не хочу быть птицей, — настаивал он. — Просто, когда я видел, что ящер…