Тёмное сердце ректора Гордеева

– Тогда вот. Держи, – он сунул мне в руку мой конус.

Дальше все было как в кино – романтичная скамейка в парке напротив пруда. Кружащие вокруг осенние листья и даже парочка лебедей медленно проплывшая мимо, курлыкая и милуясь по нашими восхищенными взглядами.

Демьян съел мороженное первым и подозрительно косился на мое. Я покашляла, демонстративно поморщилась...

– Что-то горло замерзло. Не хочешь доесть? А то еще разболеюсь…

Он поднял бровь.

– Точно не будешь?

– Неа.

Остаток моего мороженого исчез так же быстро, как и Демьяна. Я фыркнула – вот уж никогда бы не подумала, что наш суровый ректор такой сластена. А уж с тех пор, как узнала его с еще более страшной стороны – и подавно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если будешь болтать о моих слабостях?

На мои плечи легла рука, притянула меня ближе, обнимая в противовес угрозам.

– Ммм… Ничего? Я ведь тоже твоя слабость. Или как ты меня назвал? Прелесть?

Вроде как в шутку сказала, а у самой сердце заколотилось – что я несу? Зачем? И что он может на это ответить, после того, как мы расставили все точки на «и».

Демьян поморщился.

– Действительно? Я так тебя назвал? Надеюсь, не «моя прелесть»?

В голове сразу же возник образ черного змея, укачивающего меня на кольцах собственного тела и шипящего маниакальным шепотом Горлума – «прелессссть… моя прелесть…»

Меня словно взорвало. Скрутило хохотом – никакой мочи не было сдерживаться. Икая и хрюкая от смеха, я упала Демьяну на колени, стараясь изо всех сил убрать из голову идиотскую картину. Черт, ведь как-то же у меня получилось не засмеяться, когда я поняла, что мой ректор, по сути – Змей Горыныч! Понятно, что тут уже рассмеялась – так хоть остановиться бы!

Но остановиться не получалось, и только когда на голову мне легла рука, я слегка успокоилась.

– Вдох и мееедленный выдох… – шепотом проговорила, вспоминая и пытаясь повторить известный прием для замедления кровообращения и сердцебиения.

– Там между вдохами еще надо дыхание задержать. Секунд на пять.

Я замерла. Юмора в голосе Демьяна не было – скорее наоборот. Голос низкий, чуть хриплый… Рассердился, значит. Вот черт…

Медленно я поднялась и прежде, чем посмотрела ему в лицо, уставилась на холм, выросший на том месте, куда только что тыкалось мое лицо.

Ах вот оно что… От сердца сразу же отлегло.

Я поднялась окончательно, кусая губы, чтобы даже не улыбнуться.

– Мне нравится, когда ты смеешься… – с той же щекочущей, ласкающей меня хрипотцой проговорил он, приближаясь так, что наши лица оказались на одном уровне.

А мне нравится, что ты любишь мороженое, ответила про себя.

А больше и не знала, что ответить – его глаза завораживали, размягчали мозг и лишали способности думать – мерцающие, переливающиеся огни недоступного мне мира.

– Давай жить сегодняшним днем? Мм? – его рука порхнула к моему лицу, обняла подбородок, большой палец устроился на губе – удобно, уютно, так как и должно быть. – Как считаешь? Ведь нет смысла в излишних страданиях… Ни твоих, ни моих.

– Хорошо… – я кивнула.

Как я могу не быть его избранной? Что за кретин все это придумал?!

– Не вздумай опять плакать! – предупредил он меня. – Больше мороженого даже мне нельзя.

Я снова кивнула, глотая ком в горле, и заставила себя улыбнуться.

– Называй меня «моя прелесссть» каждый раз, когда буду хандрить. Гарантирую, это сработает. Давай, говори! И пойдем, а то у меня лекция.

Его губы тоже дрогнули в улыбке, но глаза не смеялись – смотрели серьезно, горячо и как-то… странно. Будто хотели что-то сказать мне.

О да! Только у Василиска глаза могут «хотеть сказать».

– Ты – моя прелесть, – проговорил он, все так же не улыбаясь, без всяких дурацких шипений, продолжая поглаживать меня пальцем по губе. – И моя напасть. Такая напасть, что мне плевать на то, сколько еще я смогу любоваться тобой.

Я фыркнула.

– Ну уж мне точно не плевать…

Палец надавил на мои губы, закрывая мне рот.

– Сегодняшним днем. Помнишь?

Я медленно кивнула, как смогла.

– Вот и хорошо… – он еще больше приблизился, склонился, касаясь уголка моих губ своими. Глубоко вдохнул, и я закрыла глаза, уплывая в знакомое уже томно-сладкое блаженстве.

– К черту завтра… – бормотал он, целуя меня под шелест опадающей листвы, хватая и прижимая к себе так крепко, что голова кружилась и в груди ухало всякий раз, когда отпускал меня. – Я отменяю завтра... Запрещаю его. А сегодня ты моя, поняла? И нахрен всё прочее!

Глава 33

Следующие несколько дней, почти неделя, прошли в самом что ни на есть «сегодняшнем дне». Психика у меня была здоровая – ну, помимо любви к грубому и неожиданному сексу – и на требование «не думать!» мой мозг послушно реагировал и переключался на все, что угодно, кроме депрессивных размышлений о том, как мне становится тридцать, сорок, пятьдесят… а ему все еще тридцать-пять на вид, и это с большой натяжкой, потому что такие красавцы, как он, в принципе не имеют возраста…

– Не думать! – прошипела я и мгновенно переключилась на созерцание толпы болельщиков нашей университетской футбольной команды.

Мы с Элькой сидели на самых задах, на верхотуре открытого амфитеатра стадиона, ни за кого особо не болея. Просто наслаждаясь последними теплыми деньками октября.

А еще мы разговаривали. Точнее, говорила я – тихо, почти одними губами – а она слушала во все уши, делая вид, что жмется ко мне от холода.

– О чем не думать? – опешила она, слегка отодвигаясь.

– Не важно.

О моей самой главной проблеме на данный момент, я решила Эльке не рассказывать. Просто из девчачьей гордости – чтоб не жалела меня.

А вот обо всем остальном… обо всем остальном рассказала полностью.

Просто в какой-то момент стало понятно, что она не заслуживает жить в мире, населенном существами гораздо сильнее и опаснее ее, и не знать об этом. Хоть какую-то пользу она должна извлечь из своего знакомства с настоящей Видящей – помимо целого сонма опасностей и потенциальных проблем, которые обрела, будучи моей подругой.