Темные искры
Шрифт:
Успокоить это страстное создание явно было не проще, чем пришедшего в ярость волка.
— О-о-орта-а-а-а! — Мэй уже натурально стонал.
— Я учту, младший лейтенант, — Дей решил включиться в разговор: сил у Мэя не прибывало, следовало довести его быстрее. — И вы тоже учтите, ваш офицер на ногах не первые сутки.
Полукровка успокоился резко, будто ледяной водой плеснули, подладился под руку своего офицера, и они двинулись дальше втроем. При этом полустепняк не прекращал бухтеть ругательства, неприлично часто поминая чьих-то благих мам.
По мере приближения к крепости все больше волков подходили, чтобы заглянуть офицеру в лицо, окликнуть Орту — самого располагающего к общению из всей троицы. Откликался
За воротами уже можно было расслабиться: все волки вернулись, волокуши разбирали по принадлежности ши миру этому или теневому, незанятые на дежурствах стражи толпились у решетки, опустившейся после закрытия тяжелых створок. Мэй с тяжким вздохом оторвался от Дея и Орты, прошел во двор, оглядывая крепость с облегчением, похлопал примолкших волков по плечам, улыбнулся им, сразу всем, поприветствовал, самим своим присутствием вселяя веру в лучшее.
…А потом Дей едва успел поймать боевого офицера за шиворот, благо, шел за ним — отключился Мэй тоже легко, очевидно, осознав, что пришел наконец, добрался, все в безопасности, никому ничего не грозит.
Стражи всполошились было, загомонили, но после нескольких окриков Орты унялись, притащив носилки, погрузив на них офицера и с осуждающим ворчанием переместив его в лазарет. Дей надеялся, что в лазарет, ну или хоть в комнаты Мэя. Орта двинулся за носилками, а возле Дея оказался знакомый сержант.
— Ну что, Брэдли, где тут у вас гостевые покои?
— Я вам как раз покажу! — рассеянный волк вскинулся обрадованно. — Но сначала на обед!
В этот визит крепость понравилась Дею больше, чем прошлой ночью, когда ее пришлось отбивать из осады фоморов, почти штурмовать ворота и с радостью видеть волчьи лица. Трапезная тут была меньше, чем в Черном замке, зато устроена ровно так же: несколько рядов с большими столами и длинными лавками, где волку любого чина и звания предлагалось занять то место, которое ему попросту понравится больше других. Дей с удовольствием поел, а потом и его догнала усталость, пришлось перебивать разговорившегося Брэдли, вежливо раскланиваться с едва вернувшимся Ортой и убывать в сторону спальни.
До вечера Дей проспал совершенно без сновидений, проснулся ради ужина, опять подкрепился, перекинулся словом с офицерами, узнав, что Мэй так и спит, уже перевязанный и подлеченный. Выслушал одну за другой несколько благодарностей за спасение командующего, отчего стало неловко: благодарить его не переставали, как будто каждый считал своим долгом изъявить ее Дею лично. Возможно, так и было — нравы границы и столицы точно разнились. Взять хоть эти их отклики!
После ужина Дей опять завалился спать, зато проснулся рано, задолго до зари, во тьме зимней ночи, еще полной светом маленьких ярких звезд. Гулять по крепости не хотелось, но хотелось найти Мэя, проверить офицера, поэтому Дей выбрался из покоев, принюхался, напал на след и пошел по нему, как по невидимой нити. Нить привела его в противоположную часть форта, к одной из типичных для постройки крепких деревянных дверей с железными полосами. При захвате каждая такая дверь могла стать элементом обороны. Дей аккуратно постучал, чувствуя себя глупо, но не имея возможности так вопиюще отступить от вколоченных за шестнадцать лет манер. Джаред бы им гордился.
Как ни странно, ему открыли. И сделал это сам Мэй, приложивший палец к губам. Дей удивленно приподнял брови, на что офицер выразительно скосил глаза в угол. На неудобном стуле, почти незаметный в черных тенях комнаты, дремал Орта, обхватив
себя руками и заложив ногу на ногу.Удивление было так велико, что Дей не сдержался, прошептал:
— Что он тут делает? — если бы кто-то из офицеров вздумал караулить, например, Алана или советника, закончилось бы все взысканием. — Ему не влетит за такое?
Сказал и тут же прикусил язык, нравы столицы и границы разнились заметно, к тому же решать вопрос о наказании местного офицера мог только командир гарнизона, к которому офицер относился. То есть сам Мэй.
— Надо понимать, Орта меня сторожит, — Мэй слегка нахмурился, но тут же посветлел лицом, что-то разглядев в самом Дее. — Нет, наказывать его за это я не собираюсь, думаю, вы тоже, мой принц, — и еще поклонился!
Никогда не страдавший отсутствием уверенности в себе Дей тут неожиданно замялся, и с радостью шагнул вслед за Мэем, когда офицер поманил в следующую комнату, прикрыл за ним дверь, чтобы не тревожить разговором спящего.
— Не подумайте, пожалуйста, что у него вовсе отсутствуют манеры, Орта достойный волк и толковый офицер, пусть позволяет себе иногда лишнего, но здесь никто не грешит особой тонкостью обхождения, вы, наверное, уже заметили, — офицер гостеприимно пригласил Дея сесть к столу, возле ярко горевшей и невероятно уютной лучины.
— А он вообще волк? — вопрос, конечно, был очень личным, но Дей надеялся, что никого особенно жутко не оскорбит. — На вид совершенный степняк!
Как ни странно, Мэй улыбнулся, устроился поудобнее, выдвинул поближе скрывавшийся в тени поднос с едой — явно подтащенной хворому командующему в заботе о его пошатнувшемся здоровье.
— Угощайтесь, мой принц, угощайтесь и слушайте, — вздохнул, отщипнул мяса, чисто механически, не отдавая себе отчета. — Орта представляет собой случай совершенно особый. Конечно, он волк, хотя при этом степняк. Нашему младшему лейтенанту повезло родиться до того, как при Благом дворе триста лет назад стали массово рождаться дети, причем, повезло ему исключительно — матушка Орты никак не могла родить от своего мужа-степняка, и, отчаявшись, отправилась на Лугнасад в столицу. В столице ее чаянья сбылись, и сбылись с лесовиком.
Дей ужаснулся собранной в одном ши наследственности и решил, что волком такому быть вполне подходит: бурный нрав лесовиков, помноженный на горячность Степи образовывали непредсказуемое сочетание. Задумчиво пережевал пирожок, лишь тут обратив внимание, что занят едой. Отодвинул тарелку подальше, чтобы ненароком не объесть офицера, придвинул к себе салфетку — вытереть руки и успокоиться.
— Как вы понимаете, мой принц, ребенок, хотя и полукровка, хотя и лугнасадный, вересковый, все одно радость в семье. Орту воспитывали строго, как настоящего степняка, учили как первенца, жестоко и крепко, стараясь смирить его характер, его лесные черты, об этом не скажет сам лейтенант, мой принц, об этом скажут его шрамы. Я их видел, — Мэй очень тяжело вздохнул, опять отщипывая от крылышка птицы. — А потом, пятнадцать лет спустя, на весь Благой двор снизошло благословение старых богов, вспомнивших о своих детях — и у Орты появился чистокровный брат.
Дей дожевал пирожок и нахмурился. Нет, определенно, дети были к лучшему всегда, но прозвучало как-то безрадостно и глубинно нехорошо. Перед глазами словно сам собой нарисовался стеклянный витраж, собравший в себя основные приметы дома Степи — и Орта туда совсем не вписывался. Дей свел брови сурово, стараясь уместить своенравного полустепняка-полулесовика в рамку, но ничего не вышло.
— Я вижу, принц, вы понимаете, — говорил Мэй совсем невесело, вздохнул опять, пододвигая блюдо с закусками поближе к ночному гостю. — Зачем одному из лучших воинов Степи сын-полукровка, если проклятье богов, кажется, миновало, унося их гнев, как облако по небу? Осталось только избавиться от напоминания.