Темные тропы

И наваждение сгинуло.

Не дожидаясь, пока вернется отец (ну, спасибо, папочка, и тут от тебя покоя нет!), Данила заорал:

– Стойте! Это «барин»! Стоять, сказал!

Его, естественно, никто не послушал. Спутники были поглощены собственными проблемами.

– Дорогая, я понял. Я все понял. Извини меня, милая, – бормотал Прянин.

Маугли просто ревел, но брел прямо в «кисель», как и остальные. Вот так силища у искажения – даже Маугли и Картографа проняло!

Последний нес что-то маловразумительное, обращаясь, кажется, сразу к нескольким слышным только ему голосам.

Единственный способ спасти команду от «схруста» – остановить их физически и выволочь из зоны действия «барина».

Данила пригляделся и увидел в центре искажения полуистлевшую одежду – кто-то уже попался.

– Стоять!!! – гаркнул он так, что у самого уши заложило.

Вздрогнул Прянин, на миг глаза его стали более осмысленными. Данила подскочил к Доценту и изо всех сил толкнул в сторону, в заросли ежевики. Неприятно, но не смертельно. Прянин упал, завозился, пытаясь встать, но колючки держали его за одежду, давая Астрахану драгоценные мгновения для спасения остальных.

Маугли даже не сопротивлялся, поглощенный галлюцинацией, – искажение цепко держало его неокрепший разум. Данила ткнул пальцами в шею, в район каротидных синусов, и пацан «заснул» – обмяк, потеряв сознание. Отлично. Теперь надо справиться со здоровенным Картографом.

Он был рядом, и Данила, подскочив сзади, попытался ткнуть в шею и его, но Картограф отбил удар и устоял. Потер лоб. Уставился на Астрахана:

– Ты чего дерешься? Ты из какого класса?

Ой, ёлы, запущено-то все как!

– Данила! – слабо позвал из ежевики Прянин. – Данила, что происходит?

Видимо, он выпал из радиуса действия «барина».

– Сиди, где сидишь! – огрызнулся Данила. – Только сюда не суйся.

Он очень надеялся, что Прянин послушает. Искажение, хоть и безмозглая штука, видимо, решило расправиться с Данилой руками Картографа. Бывший кузнец, набычившись, пер на Астрахана, узрев в нем врага своего детства.

– Иди сюда! – бубнил он.

Взывать к его разуму было бесполезно.

Силой Данила справился бы с ним только в одном случае: если бы решил Картографа убить или покалечить. А раз он должен оставаться целым, значит, будем играть в борцов, удерживать противника и выталкивать его за татами, то есть за радиус действия «барина». И молиться, чтобы у самого мозги не отключились.

Данила сразу шагнул почти вплотную – на «дистанцию зловонного дыхания» – к Картографу. Тот махнул кулаком, Данила легко увернулся и взял бородача в захват, прижав его голову к своему плечу. Правой Астрахан автоматически несколько раз двинул сверхпроводника в бок. Каждый удар сопровождался обиженным оханьем Картографа, похоже застрявшего в образе ребенка.

А может быть, и нет. Может быть, Картограф просто никогда не занимался классической борьбой и не знал, что делать?

Стоило Даниле так подумать, Картограф поступил самым разумным в данной ситуации образом: не дожидаясь, когда противник его бросит, сел на задницу, выставив правую ногу «пистолетиком». Выбор был невелик: либо отпустить и начать все заново, либо упасть на траву вместе с ним, молясь, чтобы «схруст» не дотянулся.

Данила выбрал второе.

Он рухнул с Картографом в партер и попытался выправить ситуацию, оседлав противника, но сделать этого тот не дал – двинул Даниле ногой в пах. Наученный годами тренировок, Астрахан увернулся.

Тогда Картограф ухватил его за подбородок и принялся сворачивать шею.

Раздосадованный на себя: повелся, как мальчишка, – Данила перешел к решительным действиям.

Оседлав-таки Картографа, он уперся ногой так, чтобы не дать ему перевернуться и оказаться сверху. Рукой вцепился в лицо: порвать щеку, выдавить глаз. Делать это Данила, конечно, не собирался, если только не встанет выбор: дать Картографу умереть или хорошенько его помять.

Несколько бесконечно долгих мгновений они пыхтели, оказавшись в патовой в общем-то ситуации. А потом Картограф не выдержал, допустил ошибку и открылся.

Данила без размышлений и угрызений совести двинул его кулаком в переносицу. Картограф взвыл (вот же чугунный череп, ничем не возьмешь!), схватился за лицо, и Данила получил возможность оглушить его.

Чем немедленно и воспользовался, заехав в висок.

Картограф наконец-то вырубился. Данила вытащил его за переделы «барина» и оставил там – приходить в себя и размышлять над непрофессионализмом проводника, заведшего отряд прямиком в искажение.

Только после этого он встал, пошатываясь, и оглядел «поле боя».

Прянин застыл в ежевике, боясь, похоже, даже дышать. Маугли валялся без сознания.

Тогда Данила вернулся за пацаном и просто вынес того на руках.

– Сын, – снова пробилось искажение в его мозг голосом отца, – Даня, ты что снова творишь? Ты меня снова подводишь! Всю жизнь ты не оправдывал моих надежд, человека из тебя не получилось, а теперь вот опять… Ты хоть раз можешь меня послушать? В конце концов, я умнее тебя и жизнь прожил. Я лучше знаю, что тебе делать. Иди назад. Я кому сказал?!

– С хамелеонами я теперь на «ты», искажения чувствую и «барин» меня не берет. Так вот, дорогой папа, что я хочу тебе сказать… Иди ты в задницу!

– Иди назад, – твердило искажение, – я кому сказал, иди назад!

– Я уже, наверное, и не человек даже, от Момента заразился хамелеонизмом, а ты и тут меня достал…

Данила понимал, что отец его не слышит и слышать не может, что спорит он с наваждением Сектора, но ситуация ему порядком надоела. Зато вот Прянин прекрасно слышал, что говорит Данила.

– Данила! Что случилось? Я могу помочь?

– Не, высовывайся, сиди тут… Пошло все в задницу! – с этим криком Данила положил Маугли в траву.

Голос отца смолк. Астрахан тяжело дышал, с него катился пот. Спасенные начали приходить в себя.

– Можешь выбираться, – разрешил Данила Прянину и сел на траву.

Затем подождал, пока все очухаются, выслушал многословные извинения Картографа, у которого разболелась голова, выпил воды и приказал:

– Идем вперед. Немного осталось. Картограф, бро… Миха, еще раз ошибешься – я тебя обратно отведу и «барину» на растерзание отдам!