Темные воды

Розмари прошла к раковине и опустила клеща в слив, включив взревевший измельчитель пищевых отходов. Эрика отметила, что она не вымыла руки перед тем, как вернулась к столу с подносом, на котором стояли принадлежности для чаепития, и принялась резать торт.

– Н-да. Мертвая девочка на дне карьера… Ужас… Кошмар, – произнесла Розмари, отхлебнув из чашки чай. Обмочив подбородок, она вытерла его рукавом пальто.

– Несколько дней назад мы спрашивали вас про дом у карьера… – начал Питерсон.

– Да, помню.

– Вы сказали, что там обитал один человек… Боб Дженнингс. Почему вы не упомянули, что он ваш брат? – осведомилась Эрика.

– Так вы не спрашивали, – спокойно ответила Розмари.

– А теперь спрашиваем. И нам нужна вся информация. Карьер теперь рассматривается как место преступления, а ваш брат жил рядом. Сколько времени он прожил в том домике? – поинтересовалась Эрика.

Розмари, как будто немного пристыженная, снова глотнула чаю.

– Долго… не знаю, наверно, одиннадцать лет. Еще несколько месяцев – и он вступил бы в права собственности. А он, несчастный горемыка, умер.

– Конкретно с какого по какой год он жил там? – допытывалась Эрика.

Розмари откинулась на спинку стула и на мгновение задумалась.

– С семьдесят девятого, надо полагать, по октябрь девяностого.

– И когда он умер?

– Он скончался в конце октября девяностого. – Заметив, что Эрика с Питерсоном переглянулись, она спросила: – Это имеет значение?

– У вас есть свидетельство о смерти?

– Под рукой нет. – Она сложила на груди руки.

– Что вы можете сказать о психическом состоянии вашего брата? – задал вопрос Питерсон.

Розмари медлила с ответом. Впервые ее морщинистое лицо чуть смягчилось.

– Мой брат был пропащий человек. Один из тех, кому не находится места в обществе.

– Он испытывал трудности в учебе?

– Точный диагноз ему никогда не ставили. Он был старше меня, а в те годы такие, как он, обормоты просто просиживали штаны на последней парте, детских психологов ведь не было. Работу ему только муниципалитет предоставлял… Я пыталась держать его здесь, со мной, но он бродил по ночам, исчезал в любое время суток, оставив дверь открытой. Тогда муж мой был еще жив и дочка была маленькая. Мы не могли позволить, чтобы он жил с нами. Он неделями где-то пропадал, а потом неожиданно появлялся здесь у задней двери. Я кормила его, давала ему денег. Он дважды сидел в тюрьме за воровство – крал сущие пустяки. Увидит в магазине что-нибудь блескучее, вещь ему понравится, и он сунет ее в карман. Без всякого злого умысла.

– Заранее прошу прощения за свой вопрос, но его когда-либо подозревали в причастности к исчезновению Джессики Коллинз? – спросила Эрика.

При этом предположении поведение Розмари резко изменилось.

– Да как вы смеете?! Моего брата можно назвать кем угодно, но детоубийцей?! Нет. Никогда. В нем не было злого начала, но даже будь у него приступы агрессии, такого он ни за что не смог бы спланировать.

– Спланировать? – переспросил Питерсон.

Розмари разволновалась, утратив самообладание.

– Это ведь был сложный случай, да? Она исчезла без следа… Я входила в число волонтеров, помогавших в те дни полиции. Мы прочесали весь парк, обыскали все сады.

– Полиция его допрашивала?

– Не знаю. Нет! Разве не вы должны это знать?

– Как я сказала, мне жаль, что мы вынуждены спрашивать об этом…

– Расследование было проведено самым тщательным образом! И теперь, двадцать шесть лет спустя, вы спрашиваете, не мой ли брат убил семилетнюю девочку?

– Миссис Хули, мы просто задаем вопросы, только и всего, – сказал Питерсон. – И честно говоря, нам непонятно, почему при первой встрече, в парке, вы вели себя скрытно.

– Скрытно? В чем проявилась моя скрытность? Вы спросили, кто жил в доме у карьера, и я ответила, что это был Боб Дженнингс… С какой стати я должна была перед вами исповедоваться? Я вам не лгала. Просто ответила на те вопросы, что вы задали.

– Но вы ведь знали, что мы обнаружили останки Джессики?

– А моего брата давно нет в живых. И мне простительно… Я страдаю старческой забывчивостью. Так это теперь называется?

– Ваш брат был знаком или общался с Тревором Марксмэном? Его арестовывали в девяностом в связи с исчезновением Джессики.

– Нет. Мой брат не «общался» с осужденными педофилами.

– У вас есть ключ от дома у карьера?

Розмари закатила глаза.

– Нет. Сомневаюсь, что у него вообще был ключ. Он ведь жил там на птичьих правах.

– Как вы поступили с личными вещами брата?

– А он таковых практически не имел. То, что было, я сдала в местные благотворительные лавки. У него было серебряное ожерелье со святым Христофором, так оно похоронено вместе с ним.

– По-вашему, он был склонен к самоубийству?

Розмари глубоко вздохнула, лицо ее немного обмякло.

– Нет. Не было у него такой склонности. Что же касается повешения, он жутко боялся что-либо вешать себе на шею. В детстве он отказывался носить галстук и застегивать рубашку. Это одна из причин, по которой он остался неучем. Его исключали из всех школ, в которые ему случалось ходить. Святого Христофора, которого я упомянула, он носил на запястье. Поэтому, чтобы он сделал петлю и повесился… – Ее глаза заволокли слезы, и она вытащила из рукава салфетку. – Думаю, вы злоупотребляете моим временем и гостеприимством… Будут еще вопросы – приходите с адвокатом.

* * *

На улице заметно похолодало. Эрика с Питерсоном, выйдя за калитку, в окно с обзором на две стороны увидели, что Розмари вернулась на задний двор. Груда листьев теперь пылала. В руке старушка держала банку – по-видимому, с бензином. На дорогу падали оранжевые отблески.

– Думаете, это Боб Дженнингс? – спросил Питерсон, когда они зашагали к вокзалу.

– Не знаю. Может быть, – ответила Эрика. – Нужно найти видео, которое Марксмэн сделал в парке. Не исключено, что на пленках есть и Боб Дженнингс. Шансы невелики, но, возможно, у нас появится зацепка. И мы бы использовали ее, выступая с обращением в прессе.

– Если это он, придется доказывать, что Джессику убил мертвец, – заметил Питерсон.

– Я хочу выяснить, когда он умер. Хочу увидеть его свидетельство о смерти.

– Думаете, он еще жив?

– Я не знаю, что думать, – ответила Эрика.

Глава 31

Следственная группа под руководством Эрики больше недели усердно трудилась без отдыха, и в воскресенье она предоставила своей команде первый выходной. Сама она тоже попыталась расслабиться дома, понимая, что даже после короткой передышки будет чувствовать себя посвежевшей, но к полудню уже чуть не лезла на стену. Сразу же после обеда она прибыла в отделение Бромли и принялась искать видеозаписи, изъятые у Тревора Марксмэна. Несколько часов она рылась в архивных папках, надеясь найти пленки, DVD-диски или хотя бы флешку, но все было тщетно. Потом спустилась в громадное хранилище вещественных доказательств отделения Бромли. Пленки изымала местная полиция, и не исключено, что они могли пылиться где-нибудь в подвале отделения. Она знала только регистрационный номер видеозаписей.