Темный час рассвета

— Прости, милый! Представляешь, встретила подругу. Вот и почирикали с ней немного. Ну, немного, конечно, для нас. Для тебя бы это показалось целой вечностью.

— Ты сказала ей о нас? Обычно женщины любят похвастаться этим, ну, если у них кто-то появляется.

— Зачем? Впрочем, женщины интуитивно чувствуют хорошо ли у тебя или плохо. Их не обманут слова. Они могут говорить, что угодно, но чувствуют настоящее. Женщины живут чувствами.

— И она поняла, что у тебя хорошо?

— Да! Первые ее слова были о том, как я хорошо выгляжу. И это была не дежурная фраза. Я сразу почувствовала, что она завидует мне. Нам доставляет больше удовольствия неприятности других женщин, потому что мы видим в них соперниц в борьбе за счастье.

— А я сервировал стол в твое отсутствие. А поскольку я это делал впервые, то, конечно, у меня всё получилось замечательно.

— Посмотрим! Посмотрим!

Вскоре стол был накрыт.

— Знаешь, Наташа, я думал при свечах. Но ты ушла, а я не успел тебя предупредить. И телефона я твоего не знаю.

— Рома! Если ты хочешь водки, то можешь выпить.

— С тобой я хочу только одного!

Наташа поднялась и принесла с кухни бутылку водки и две стопки.

— И ты? — удивился я.

— Ромка! Ну, ты смешной! Может женщина напиться?

— Напиться и отдаться, — уточнил я.

Мы выпили бутылку водки. Хотя было еще и вино, Наташа снова пожелала водки.

— Наташа! А у меня сюрприз для тебя!

Я сбегал в коридор и достал из курточки две маленькие коробочки.

— Вот!

— Что это?

— А ты открой!

Наташа открыла.

— Рома! Это предложение?

— Да! Да! Если ты откажешь, я тут же… Насильно заставлю тебя отдаться мне!

— Для этого тебе не придется применять силу.

— То есть?

— Ты же ничего обо мне не знаешь.

— А что же я должен знать?

— Ну, например, почему я оказалась у тебя?

— Тебя направил Пинкертон.

— Да. Меня направил Пинкертон.

— Ты с ним спала?

— Ну, я знала, что ты обязательно спросишь об этом. К твоему глубочайшему сожалению, я с ним не спала.

— И всё же?

— Несколько лет назад я приехала сюда из районного городка поступать. Мама мне дала адрес тетки. Телефона ее у нас не было. Она сказала, что тетка живет одна и какое-то время я смогу пожить у нее. Вот приезжаю. А у моей тети хахаль. Она туда-сюда хвостом бьет. И короче отказывает мне в ночлеге. Ее понять можно. Большинство женщин так бы и поступили. Тем более, что видела-то она меня, когда я была совсем малышкой. То есть никакой радости по моему поводу она, естественно, не испытала. И вот выхожу я из подъезда. А уже вечер. Начинает смеркаться. Где же мне провести ночь? Решила отправиться на вокзал. Добралась до железнодорожного вокзала, а там во внутрь пускают только с билетом. И что? Вспомнила про автовокзал. А уже ночь. Автобусы не ходят. Денег у меня с собой не так уже много. А наслушавшись разговоров про цены в гостиницах, я и не думала даже отправляться туда. Возле вокзала частников пруд пруди. Сунулась в «жигуленок», так, думаю, подешевле будет. Только села, тут же дверки открываются и справа и слева два парня. Кричать? Кто тебя услышит? А они: хорошая девочка, красивая девочка… Мацают меня, в лифчик лезут. Ну, думаю, всё! Попала ты, девка! Хоть бы живой оставили. Но они со мной ничего не сделали. Возили-возили по городу, петляли, потом привезли к месту, спускаемся в какое-то полуподвальное помещение. Накурено, мужики, девки у них на коленях, пьют, хохочут. Только тут до меня стало доходить, куда я попала. Документы у меня забрали. Сунули два раза под ребра, несильно, правда, чтобы не дергалась. И обрисовали картинку. Если попробую убежать, сунуться к ментам, где у них всё схвачено, так изрисуют, что мама родная не узнает. Ну, и застращали. Провели меня в комнатку, где я буду принимать клиентов, выдали спецовку, проинструктировали подробно. Еды дали. То сё. Но в первую ночь работать меня не заставили, чтобы адаптировалась, значит. А за стенами такое творится, визг, грохот, крики… Днем заведение не работало. Мне дали поесть и даже выпить немного, чтобы расслабилась, значит. Жду вечера. Уже голоса снизу громче и громче. Плакать тоже нельзя. Товарный вид портится. А за это наказание. Жду! Слышу громкие шаги, маты. Вроде как драка началась. Потом у меня двери настежь. Омоновец или кто там на пороге. Матерясь, хватает меня за шкирку и поволок вниз. А там уже все проститутки в сборе. И мадам, которая визжит и грозит ментам. Пакуют и везут нас в отделение. Ну, там кто да откуда. Дошла очередь до меня. Рассказываю, а по глазам вижу, что мне не верят. Значит, ночь продержат в обезьяннике, выпустят и тут же тебя опять подберут сутенеры и повезут на то же самое место работы. Девки мне уже всё объясняли. А мне еще и перепадет за то, что сказала правду, как я попала в притон. И тут заходит он…

— Толя Пинкертон?

— Да это был он. Так, знаешь, долго, пристально смотрит на меня. Потом просит повторить всё, что я сказала лейтенанту. Повторяю. «Да не верьте ей, товарищ полковник! Сами знаете, что это такое!» Пинкертон приказывает, чтобы привели мадам.

Я разлил водку, себе чуть-чуть больше. Подвинул поближе тарелку и стал накладывать в нее закуску.

— Давай! За тебя!

Я протянул Наташе стопку, чокнулись. Меня удивило, что Наташа даже не поморщилась, как будто выпила воду.

— Приводят. Пинкертон говорит, чтобы она немедленно вернула мне документы. Та бить хвостом: ничего не знаю и моя хата с краю, никаких документов не видала, она сама пришла, попросилась на работу.

Я снова налил водки.

— Пинкертон так на нее посмотрел. Такого взгляда никогда не забудешь. У меня душа ушла в пятки. А мадам побледнела и что-то залепетала. Он показывает ей пакетик и говорит, что сейчас его ребята отправятся в ее уютное гнездышко и там найдут столько этой дряни и тогда он упакует ее по полной программе. Мадам быстро закивала, говорит, что привезет документы. В общем, через четверть часа мой паспорт был уже у меня. Ну, вот и всё. А несколько дней назад он позвонил и рассказал про тебя.

— И ты решила вернуть должок?

— А знаешь, дорогой, ему отказать нельзя. В нем какая-то внутренняя сила. Хотя мне кажется, что он несчастный человек.

— Ну, на счет несчастного, не знаю… А что касается силы… В школе даже бугаи и отморозки не связывались с ним, обходили стороной. Хотя сам он никогда не провоцировал драки. Но если кто-то пробовал наехать на него, он становился бешенным, глаза сумасшедшие. Даже со стороны смотреть страшно. А представь себе состояние его партнеров. Они предпочитали убежать.

— Ну, хватит о нем! Давай о нас! Ты опять налил водки? Не будет ли это перебором?

Любовь нечаянно уйдет

Уснули мы под утро. Последнее, что я помню, что Наташа согласилась стать моей женой. Только с одним условием, что мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. И что мне оставалось делать? Только согласиться с ее предложением.

Проснулся, само собой, поздно.

— А который час? Если это не военная тайна! — прокричал я с дивана, поскольку Наташи рядом не было.

А в ответ тишина.

— Наташа!

И громче:

— Любимая!

Я поднялся. На кухне Наташи не было, так же, как в ванной и в туалете. И одежды ее не было. И сумочки. Ну, что же, ясное дело — отправилась в магазин, уже приступила к исполнению своих супружеских обязанностей. А не опрометчиво ли ты поступил, Рома? Откровенный женофоб, противник всяческих обязанностей. И вот нате — решил взвалить на себя ярмо. Но как только я представил, что Наташи не будет в моей жизни, я согласился на всё, даже на то, чтобы носить всю жизнь железные вериги и бичевать плетьми свое похотливое блудное тело. Оказывается, что я могу прожить даже без водки, а вот без Наташи — нет.

Медленно тянулся. Я бессмысленно слонялся по квартире. Наташа всё не приходила. Потом я стал пить водку. Захмелев, прежде чем отправиться на диван, я проверил дверь. Она была открыта. Вдруг Наташа придет, а я не услышу. Утром я проснулся один. Долго лежал. Потом вскочил как ошпаренный.

Бросился к куртке. Карта лежала в бумажнике. Но это еще ничего не значило. Я оделся и вышел. На этот раз закрыл дверь. Банкомат недалеко. И Наташа мимо меня не пройдет. Фу! Все деньги были на месте. И как я только мог подумать об этом? Сволочь! Но почему? Почему ее нет?

Я затарился спиртным и продуктами и вернулся домой. К ночи я снова был в стельку пьян и не помнил, как добрался до дивана. Первой мыслью, как и вчерашним утром, была Наташа. Как ни хотелось мне этого делать, но другого выхода я не видел. Приняв полстакана и прожевав кусок колбасы, я взялся за мобильник.

— Извини, Рома! У меня сейчас совещание. Я тебе сам позвоню. Ладушки?

Ладушки-оладушки! Сам так сам. Только если бы ты знал, дружище, как долго тянется для меня каждый час без нее. И мне показалось, что прошла целая вечность, когда наконец-то затреньдел мой телефон. Я прыгнул на него, как лев на антилопу. Во! Какой удачное и поэтическое сравнение? Умею, когда захочу.