Темный час
Шрифт:
– То есть…тебе осталось немного…смертей?
Майкл кивает и внезапно улыбается. Его улыбка дышит горькой отрешенностью и смирением.
– Еще немного, и я буду свободен. По-настоящему.
– Значит, если бы не ты, Боби меня убил бы? Я была бы уже мертва?
Снова кивает. Осознание, что еще сегодня я прошла по лезвию бритвы, разрежающей бытие на жизнь и смерть, пронзает мой мозг. Я могла умереть. Я должна была умереть. Мой Ангел Хранитель спас меня. Мой Майкл.
– Лишь боль приносит очищение. Искупление. Страдание раз за разом воспитывают дух и заставляют многое переосмыслить. Пройдя через все эти смерти, ты рано или поздно понимаешь, что ты готов. Что вины больше нет.
– А я уж думала, что ты просто убил невиновного человека, ради…
– Прихоти? Я что, по-твоему, похож на маньяка? – он находит этот вопрос смешным, а я лишь дергано киваю. – Серьезно?
– Ну, когда я тебя первый раз увидела, то подумала, что от таких лучше держаться подальше.
– И как? – опять смеется. – Получилось «держаться подальше»?
– Очень смешно! Послушай, а что с реальными убийцами происходит? Я имею в виду с теми, кто убивает по прихоти.
– Таким не дают шанс исправиться. Их уже не поменять, их человеческая натура сломалась и дала сбой.
– Они попадают в ад?
– Не совсем. Они просто перестают быть. Великое забвение, бесконечная пустота и парящая без времени душа изгоя, терзаемая муками совести. Их не ждет ничего: ни света, ни конца, ничего.
Киваю, считая, что это звучит, как минимум, справедливо.
– Сколько лет уже ты умираешь?
– Больше пятнадцати. Обычно раз в неделю меня снова и снова убивают.
– Поэтому ты тогда ушел? В первый раз?
– Да, рана зажила, и я не мог больше оставаться у тебя, как бы мне этого не хотелось. Я должен идти дальше, должен искупить свою вину до конца.
– А что будет потом? Когда ты дойдешь до тысячи?
– Меня не встретят апостолы около врат рая, если ты об этом. Никаких ворот-то и нет. Верховные просто дадут выбор – вернуться к жизни и прожить ее достойным человеком или отправиться дальше.
– В рай, - киваю сама себе.
– Только на моей памяти еще никто не выбирал первое. Я встречал несколько Ангелов, которым оставалось около десяти смертей. В их глазах было лишь ожидание заслуженного покоя. Они так устали от человеческой сущности, что сама мысль вернуться и жить среди людей казалась им абсурдом. И я с ними согласен.
Да, я бы тоже хрен на с два сюда вернулась снова.
– Ты тоже уйдешь? – от этой мысли внутри противно защемило.
– Конечно, ведь ради этого я все это и делаю. Но все же я знаю одного Ангела, которого отправили на перерождение, правда, не по его воле. Знаешь, кто был этим Ангелом?
Дергаю плечами – откуда мне знать.
– Ты, Джессика. Это была ты.
Глава 20
– ЧТОООО???? Ты совсем с ума сошел? – он так сильно шокировал меня этой мыслью, что я не смогла усидеть – резко вскочила и почти отпрыгнула от него, словно Ангел Хранитель – это заразная болезнь. – Что ты несешь? Это какая-то шутка? Ты что-то перепутал!
– Послушай, Джес… - он медленно поднимается на ноги и направляется ко мне. – Позволь, я покажу тебе?
С опаской смотрю на вытянутые в мою сторону руки.
– Покажешь что? Мою тысячу смертей? Мой грех? Ты понимаешь, что это бред? Я абсолютно точно помню свою жизнь до мельчайших подробностей, я не возвращалась от врат рая, чтобы прожить эту дерьмовую жизнь еще раз! Я бы точно выбрала Рай!
Начинаю распаляться еще сильнее.
– Потому что с самого детства эта жизнь, кроме дерьма ведрами, мне ничего не дала. Приют, где меня били и обижали, когда мне надевали мешок из-под картошки на голову, связывали и запирали в чулане, пока сестры не находили меня рыдающей! Издевательства сверстников, когда они фотографировали у меня под юбкой, а потом всем
показывали эти унизительные фото! Отсутствие родителей, как таковых, и материнской любви в принципе. Потом Боби еще этот с навязанным чувством вины, вечно обвиняющий меня во всех смертных грехах!Майкл лишь молча слушает мою истерику, позволяя обиде и злости разгуляться на полную катушку.
– И после этого всего, ты хочешь сказать, что Я САМА выбрала снова ТАКУЮ жизнь?
– Нет.
– Тогда я вообще ничего не понимаю…
– Если ты успокоишься и сядешь, я тебе все расскажу. Обещаю.
– И ответишь на все мои вопросы?
– Отвечу.
Брякаюсь на землю, снова сложив ноги по-турецки, махнув на него рукой.
– Валяй, я слушаю. Можешь начать с того…Хотя не важно, начинай откуда угодно. Это, все равно, все большой бред умалишенного.
– Я же сказал, тебя отправили на перерождение против твоей воли. Ты не желала этого, но другого выбора не было. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно…
– Да все, сказанное здесь, - обвожу руками бесконечное Ничто без ветра и теней, - звучит неправдоподобно. Даже ты звучишь неправдоподобно.
– Я могу продолжить?
Молчи киваю, мне не остается ничего другого, как слушать его.
– Около двадцати трех лет назад, задолго до того, как я стал…
– Крылатым.
– Можно сказать и так. Ты была ученым химиком в секретной лаборатории, расположенной на юге страны. В период холодной войны, государство очень важно было иметь преимущества перед противником в вооружении. В том числе, в химическом или биологическом. Ты изобрела порошковую смесь, которую назвали «Голубой полет».
Допустим.
– Каково было ее действие?
– Если ее смешать с водой и оставить на воздухе, за пару минут воздух вокруг накалялся до такой степени, что люди… Практически сгорали заживо.
– Что-то вроде фосфорной бомбы?
– Да, вроде того.
– Ее применяли на живых людях? – кажется, я начинаю догадываться, в чем именно согрешила.
– Именно, но ты об этом не знала. Первое ее применение унесло жизни семидесяти семи человек в крохотной деревне в Конго. Второе применение забрало уже более пятисот человек.
– Боже мой!
– это все звучит как дичайший абсурд, но подсознательно я почему-то ему верю. –Я, действительно, это сделала? Изобрела смертельное оружие? Я всю жизнь думала, что я настолько бестолковая, что даже грамматика для меня – это целая наука!
– К сожалению, да. Когда ты узнала об испытаниях этого порошка на живых людях, то попыталась уничтожить все формулы, но тебе не позволили.
– Меня убили?
– Да.
Вот так история. Вот это я дала жару.
– Знаешь…Это, конечно, все занимательно, но я…я тебе не верю. Откуда тебе-то знать, что со мной было? Ты же сам сказал, что это было задолго до того, как ты опернатился. Соответственно, ты не можешь знать, что со мной было!
Майкл снова замолчал, даже не пытаясь перебивать меня.
– О! Я знаю, знаю! Я спятила. Ты спятил. Ты давно умер, а я сейчас нахожусь в белой комнате с мягкими стенами и жую свои волосы.
Он делает резкий шаг ко мне, что я не успеваю отступить, и сильно прижимает ладонь к моему лбу. Голову прожигает острая боль, молниеносно проткнув черепную коробку с другой стороны. Еще секунду я вижу его горящие черные глаза, а потом мир меркнет.
Пронзительный холод обдувает мою душу, словно тела больше не существует. Меня больше не существует. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Душа несется по спирали вверх, без цели и смысла. Меня переполняет потрясающее умиротворение, что хочется плыть так целую вечность. В никуда, без конца и края.