Темный мир

— Кто? Учитель твой? Этот ублюдок пусть тоже ждёт своего часа. Долго он скрываться от нас не сможет, — ответил я. — Очень скоро он отправится вслед за тобой, Антон.

— Стой! — проорал призрак в моей голове, когда моя рука уже практически коснулась его иллюзорного тела. — Ты что же, Мечников, думаешь, что верховный некромант — это самое главное зло на земле? Ну ты и дурак! Ты даже не представляешь, что на самом деле кроется за всем этим. Ох, как же ты будешь удивл…

Призрак лопнул, когда я всё же просунул правую руку в его грудь и выплеснул из себя лекарскую магию.

— Фух, — выдохнул я. — Наконец-то тишина!

Сухоруков лишь делал вид, что пытался сообщить мне важную информацию. На деле же он просто хотел повеселиться. Хотя кое-что из его слов я извлёк.

Тёмный мир.

И стена между мирами, что уже практически растаяла. Любопытно. В трактате Асклепия об этом месте ничего не говорится, но автор вскользь упоминает, что некротика была извлечена им из какого-то иного измерения.

Может быть, речь именно о нём?

Обсужу это с Гигеей чуть позже. Для начала нужно доработать. Хорошо ещё, что я от призрака Сухорукова избавился. Этот чёрт мешал бы мне весь день, если бы я не догадался, что его дух имеет точно такую же некротическую природу, как и его уже почившее тело.

Вернувшись в амбулаторию, я принял оставшихся пациентов. На пару с Сеченовым мы управились довольно быстро. Пока мы принимали пять человек, Эдуард Родников умудрялся разобраться только с одним.

Плачевная статистика.

Как только народ закончился, мы тут же выдвинулись на завод.

— Меня напрягает кое-что, Алексей, — сказал Сеченов, когда мы покинули территорию лекарского учреждения. — Ты ведь заметил, что Павлов куда-то исчез? О нём нет никаких новостей. Он не пытается снова помешать работе нашего завода, не появляется там, где возникает некротика. Такое впечатление, что Владимира Павлова вообще никогда не существовало.

— Я тоже это заметил. Но из общения с этим человеком я сделал вывод, что он прекрасный актёр и притворщик. Он может прямо сейчас пройти мимо нас по улице, а мы даже не поймём, что это был он, а не какой-нибудь крестьянин, — поделился своим мнением я.

— У меня другая мысль на этот счёт, — ответил Сеченов. — Мне кажется, что Владимир Харитонович Павлов уже мёртв.

Я удивлённо взглянул на Ивана. Сеченов выглядел подавленным, встревоженным. Такой физиономии на его лице не было даже вчера, когда нам угрожали некротические бобры.

— С чего ты это взял? — спросил я.

— Он ведь прибыл в наш район, потому что того потребовала клятва лекаря. Помнишь? — сказал Иван. — Я думаю, что он нашёл верховного некроманта. Либо некромант нашёл его. Так или иначе, победителем из этой схватки он не вышел.

— Если бы нечто подобное случилось, Гигея и Подалирий сообщили бы, что Махаон лишился избранника. Уверен, они бы это почувствовали, — сказал я.

— Ты прав, Алексей, — послышался в моей голове голос Гигеи. — Махаон в полном порядке. И я до сих пор чувствую, что он связан со своим избранником. Но трактовать это можно по-разному. Возможно, Сеченов прав, хоть и частично. Павлова могли взять в плен, изувечить, но сохранить ему жизнь, чтобы мы ничего не заподозрили.

Разумное умозаключение. Хоть у нас с Павловым знакомство вышло, мягко говоря, так себе, я всё равно не хотел бы, чтобы он попал в руки некроманта. Одно дело жёсткая и даже нечестная конкуренция, а другое дело — абсолютное зло, которое угрожает своими действиями невинным людям и миру в целом.

— Павлов даст о себе знать, если он ещё жив, — сказал я. — Вряд ли он заставит нас долго ждать. Если же его взяли в заложники… Что ж, в таком случае прямо сейчас мы сделаем всё, чтобы его освободить. После завода сразу же рванём в тот дом, о котором нам рассказал Кузьма Федоткин.

— И ещё не помешает проверить оставшихся двух долгожителей, — напомнил Сеченов. — Возможно, они и не имеют ничего общего с нашим врагом. Но наверняка им известно о нём хоть что-нибудь, раз они тоже жили в самый расцвет сил верховного некроманта.

Рассуждая на эту тему, мы добрались до завода, и ещё даже не успев зайти внутрь я услышал крики Ильи Синицына.

— Бардак! — вопил Синицын. — Почему до сих пор не готова новая партия? От вас требуется только крутить центрифуги. Всю остальную работу делают кристаллы. Давайте, ребята! Не ленимся!

— Илья! — позвал Синицына я. — Что тут происходит?

Мне не понравилась его интонация. Такое впечатление, будто он разговаривает с рабочими свысока. А у нас на заводе совсем другие взаимоотношения. Да, мы по рангу находимся гораздо выше простых работяг. Но это вовсе не означает, что мы должны относиться к ним, как к рабам.

— А что не так? — пожал плечами Илья. — Чем быстрее наши сотрудники выполнят свою работу, тем лучше. Меня совершенно не устраивает, что они отлынивают от своих обязанностей. Что от них требуется? Просто крутить эти чёртовы центрифуги! А они даже с этим справиться не могут!

— Илья! — процедил сквозь зубы я. — Пойдём поговорим. В моём кабинете. Вдвоём. Хорошо?

— Ну… — нахмурился он. — Ладно. Без проблем.

— Иван, последи за работой в цехах, хорошо? — попросил Сеченова я. — Мы скоро вернёмся.

Иван кивнул и принялся совершать обход по заводу, а мы с Синицыным тем временем переместились в мой кабинет. Прежде чем закрыть дверь, я убедился, что нас никто не подслушивает, и лишь после этого приступил к разговору с Ильёй.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — спросил я.

— Руковожу заводом, как ты и просил, — в очередной раз пожал плечами он. — А что тебя не устраивает?

— Ты распугаешь всех рабочих таким подходом. Они нам — не рабы. Это обычные люди, которые делают то, что умеют. Им нужно кормить себя и семью. Как думаешь, что будет, если мы будем на них давить таким образом? Они уйдут назад — в поле.

А в этом мире уже появились фермеры. Вольные крестьяне, которые смогли купить себе землю и начать нанимать сотрудников. Нанятые ими работники трудятся гораздо больше, чем многие крестьяне, которые до сих пор служат у дворян-землевладельцев. Именно поэтому я хочу создать на заводе условия, которые позволят людям чувствовать себя комфортно.

В этом мире крепостное право отличалось от того, что было в моей прошлой жизни. Здесь люди могли купить себе свободу и уйти работать в другое место, но на это решались отнюдь немногие, хотя и цена была приемлемая, установленная императором.

Рано или поздно наступит такой момент, когда сотрудники наших предприятий будут получать огромные деньги. Просто потому, что у нас возрастёт доход в сотни или даже в тысячи раз. А это обязательно случится, потому что конкурентов в Российской Империи у нас нет.