Темный оборот луны

Женщина продолжала спокойно стоять на месте и смотреть веселыми глазами.

– - Людмила Павловна, - сказала она.

– - Отлично, Людмила. Я Сергей. Да, - он суетливо махнул рукой, - вы же знаете. Проходите, водитель отдохнет пока. Он же тоже человек. Вести ему, наверное, в такую погоду трудно...

Не дрогнув ни единым мускулом лица, женщина рассмеялась одними глазами, сделала какое-то змеиное движение изнутри шубы, и шуба плавно поползла вниз. Сергей поспешил подхватить ее и повесить на вешалку, совмещая поспешность избавления от лишней вещи и одновременно демонстрацию бережного с ней обращения, декларативно распространяемого и на вещи хозяйки. Людмила Павловна приподняла каблук, проверяя, не пачкают ли туфли, выпрямилась и, не дожидаясь подсказок, куда идти, направилась именно в ту комнату, откуда раздавался шум застолья. Сергей побежал за ней следом.

– - Там кто-то пришел, - сказал Виталик, обращая Мишино внимание на то, что происходило за пределами полуосвещенной кухни.

– - Там все время кто-то приходит, - сказал Миша зло, оборачиваясь на яркий прямоугольник дверного проема.
– Приходят, приглашают, кого хотят. Ладно вечером еще. А то еще по утрам продолжение. Николай Васильевич тут как-то изволили сильно набраться на ночь глядя, поздно пошли, загремели в обезьянник. У нас тут срочники ходят, им все равно, кого брать. Утром звонок. Открываю, стоит на пороге Коля, рожа бурая, каменная, на меня не смотрит, молча идет мимо. Идет, идет на автомате, проходит к моему холодильнику, лезет внутрь, достает банку пива - моего пива, между прочим - открывает зубами, выпивает половину, розовеет, выдыхает и говорит: "Ну, здравствуй, Миша". Вот прямо так и открыл - зубами.

– - Скажи спасибо, - сказал Виталик.
– Ты нужен еще кому-то. (Не я, а квартира, - заметил Миша). Да ладно, квартир много, приходят-то к тебе. Я сейчас уеду, и никто ко мне по утрам не будет приходить, и банки зубами открывать не будет.

– - Ох ты сиротинушка, - сказал Миша.
– Ну не едь, кто тебе велит.

– - Нет уж, поеду. Я тебя держу?
– поинтересовался Виталик.
– Иди к ребятам. Я посижу и пойду. Не съем тут у тебя ничего, батон хлеба не вынесу под полой.

Миша ухмыльнулся, показав неровные зубы.

– - А у меня и нет его. Да, - он нахмурился.
– Ты про меня никому ничего не говорил?

– - В каком смысле?
– спросил Виталик.

– - Нет, ну вообще: никому про меня ничего не говорил?

– - А что про тебя скажешь?
– удивился Виталик.
– Ты что, резидент? Миллионер подпольный?

– - А что-нибудь слышал от кого?

Виталик потряс головой, как отгоняя наваждение.

– - Да что я должен слышать, не понял? Что ты двоечник и бездельник, это и так все знают. Больше я про тебя ничего не знаю. А что ты один в квартире прописан, это твой участковый лучше меня кому надо расскажет.

– - Ну, я серьезно!
– возмущенно взвыл Миша.
– Слухи какие-нибудь...

– - Да ты кинозвезда, оказывается. Про тебя слухи распускают. Скажите. Что хоть за слухи?

– - Ну, я серьезно!..

– - И я серьезно. Мне просто уже интересно стало. Скажи, чем ты отличился. Про меня в жизни слухов не было.

– - Это ты просто не слышал, - сказал Миша мрачно.

Виталик непроизвольно подался к собеседнику и чуть нахмурился.

– - Да? И что это про меня говорили?
– спросил он озабоченно, насторожившись и замерев в какой-то чересчур аккуратной позе.

– - Что ты с Ленкой Марковой... в девятом классе...

Подушечками разжавшихся пальцев Виталик прошелся по столу.

– - Это не слухи, - сказал он, завершая движение руки игривым взмахом.
– Это чистая правда.

– - Какая правда, это ты сам всем лапшу на уши вешал!..

Какое-то время они еще сидели и препирались. Миша сердился, настаивал, но постепенно успокоился. Они еще немного поговорили, потом Виталик поднялся и пошел к выходу. Миша отправился провожать. Когда проходили мимо комнаты, выскочил большой мужчина, которого звали Костиком.

– - Слушай, - сказал он Мише, показывая руками в глубину комнаты.
– Я за этого маньяка не отвечаю. К нему приехала какая-то бабушка, привезла доверенность. Он ее напоил и увел в ту комнату. Я тут ни при чем.

– - У тебя тут еще и оргии, - проговорил Виталик, не останавливаясь, пока Костик, виновато разводя руками, продолжал: - Поручик Ржевский фигов. Под ним кто-нибудь как-нибудь от старости помрет.

Виталик подошел к вешалке, с удивленным уважением оттянул рукав норковой шубы, висевшей сверху, порылся, запустив руку, в ворохе курток и вытащил свой пуховик. Надел, накинул капюшон, вздрогнул, обнаружив мокрую подкладку, и видимо задумался.

– - Можно перевернуть, - подсказал ему чей-то голос из маленькой комнатки. Обернувшись, Виталик увидел Инну, которая никуда не уходила и честно ждала, сидя на диване, как ей было велено.

– - Не получится, кнопки с другой стороны, - сказал Виталик.

– - Подвернуть и пристегнуть на то же место, - сказала Инна деловито.
– Будет другой цвет, но зато сухо.

– - Толково, - согласится Виталик, подняв брови и обдумав совет.
– Кстати...
– он поднял глаза и посмотрел на Инну пристальней.

– - Что?
– спросила Инна.

– - Нет, ничего, - сказал Виталик.
– Пойду так. Не страшно.

Галя выбежала из подъезда и, по лужам, скользя, застегивая на ходу пальто, шарахаясь от собак, которых выгуливали во дворе, бросилась к Садовому кольцу, к остановке троллейбуса. Тот пришел почти что сразу, полупустой - час пик уже кончился - и неторопливо повез ее по направлению к Октябрьской площади. Галя сжимала кулаки в варежках и подпрыгивала на месте, нетерпеливо вглядываясь в черные мокрые стекла, по которым хлестало водой и снегом. На Крымском мосту троллейбус прибавил ходу. В окно Галя увидела стоящую у тротуара аварийную машину и нескольких зевак - наверное, с моста опять кого-то снимали. Оттуда все время кого-нибудь снимали. Галя посмотрела вверх, на мостовую опору, пытаясь разглядеть, что там происходит, но троллейбус уже взвыл на подъеме и пролетел мимо.

Сразу за тоннелем она слезла и побежала к Ленинскому проспекту. Ноги уже устали бежать по снежной каше, но она торопилась. Скоро уже другой троллейбус вез ее к Ударнику, и через пятнадцать минут Галя углубилась в темный страшный лабиринт переулков в районе Софийской набережной. В руке она сжимала свое оружие - вынутый из сумки пульверизатор с уксусной эссенцией, которую надлежало при случае брызнуть в глаза нападающему.

Железные ворота были закрыты, калитка тоже. Галя заколотила по кнопке звонка. В динамике что-то хрустнуло и затрещало.

– - Кто?
– спросил сердитый женский голос.

– - Ирина Всеволодовна!
– закричала Галя, испуганно оглядываясь на черную свинцовую улицу с черными, кое-где высаженными, окнами домов.
– Это я! Аркадий в серверной. Откройте!

Замок пискнул, Галя влетела в калитку, пробежала, спотыкаясь, по заваленному давнишними сугробами двору и стала подниматься по узкой, полувинтовой лестнице на второй, верхний этаж небольшого здания. Наверху, у дверей комнатки с настольной лампой, ее встретила пожилая дежурная Ирина Всеволодовна с вопросительным выражением на лице.