Темный пакт

Отвлекаясь, присмотрелся — две девушки и три парня. Заметив изучающий, пристальный взгляд, одна из девушек на миг замерла, сама меня рассматривая.

Я же немного подзавис. Очень примечательная, и привлекательная внешность. Яркие голубые глаза, смуглая — не загорелая, а именно смуглая кожа, иссиня-черные прямые волосы, несколько заметных веснушек на носу. Не удержавшись, я приветливо подмигнул. Девушка в ответ подарила мне белоснежную улыбку, засмеялась и двинулась дальше, догоняя своих.

Улыбалась она мне, кстати, как маленькому, смеялась тоже. Опять я неверно оценил ситуацию. Это для меня «старого» они молодежь — восемнадцать лет всем плюс-минус. Я же для них сам как «молодежь».

Никак привыкнуть не могу к несоответствию собственного восприятия мира и его ответного отношения. И не принимать это отношение на свой счет — мне тридцатипятилетнему такая снисходительная улыбка и смех как обидная и злая шутка, а мне четырнадцатилетнему совсем наоборот.

Шумную компанию, кстати, никто не проверял и не собеседовал дежурным диалогом. Судя по идеальным лицам и фигурам — аристократы или дженерики. И кто-то из оставшихся четверых спутников улыбнувшийся мне девушки точно охранник и ходячий личный терминал — как мой Планшет. Может даже и не один.

— Welcome to the Protectorate Volyn, — отвлекая от созерцания обтянутых тугой тканью удаляющихся женских бедер, ровным голосом произнес между тем пограничник, отдавая мне карту айди.

— Сэнк ю вери мач, — широко улыбнулся я. Забрав карту, одновременно работающую как паспорт, виза и кошелек, двинулся к выходу из терминала.

Уже сидя в такси, внимательно осматривался по сторонам. Смотрел как гость, а не как недавний житель, ограниченный в правах вплоть до отсутствия возможности покинуть территорию.

Сейчас я прибыл сюда как Артур Волков. Все свидетели и участники событий в миссии Красного Креста — когда я мертвый лежал на каталке в операционной, перестали существовать. Все, кроме Степы. Надеюсь, и Степан не сильно задержится на этом свете. А кроме него — и то бездоказательно, о моей «смерти» никто и не знал.

Ответственными фээсбэтменами все было подготовлено идеально. Даже исчезновение Мустафы в новую историю укладывалось: по дополненной легенде именно он помог мне в краткий срок договориться с сотрудником социальной адаптации и вытащить сбережения отца. На которые я сумел приобрести себе новую, совсем недешевую личность. Очень важный момент, на самом деле: здесь, в протекторате, проверить истинность легенды Артура Волкова гораздо проще. И можно найти гораздо больше информации без последствий для себя, нежели если задаться такой целью в Конфедерации, где контроль Сети строже.

Сбережения моего опекуна, кстати, со счета ушли на самом деле. Интересно, обращены в доход государства или списаны как «прочие расходы» в отчетной ведомости?

По дополненной легенде, именно из-за покупки новой личности, я в протекторат и вернулся. Якобы у меня после необдуманного приобретения не осталось денег на жизнь, а Герхард Мюллер, он же «Хозяин», в нашем разговоре недвусмысленно намекнул на возможность дохода. Кроме этого, возвращение в протекторат имело и второе дно, условно вымышленное: горячее желание увидеться со Степой, который, как ни крути, кинул меня на серьезную сумму, выигранную на ставках.

Поэтому для всех я въезжал в протекторат как турист-инфантил, которых здесь любят, ценят и уважают. И доят, конечно же. А для узкого круга заинтересованных лиц — по типу Мюллера, как чудесным образом вырвавшийся из серьезной передряги счастливчик, который по собственной глупости оказался на мели и которому нужны деньги.

Причем нужны весьма и весьма — расходы для поддержания жизни в первом мире невелики лишь на взгляд родившегося в первом мире. Безусловный базовый доход мне никоим образом не полагался — потому что гражданство сменил недавно. Суммы же даже для простого обеспечения обычной жизни в любой стране Большой Четверки были велики. Разница между мирами совсем как дома — когда две бутылки пива в Швейцарии стоят больше, чем недельная заработная плата трудящегося на разборке кораблей в Бангладеше.

Личность Артура Волкова требовала неподъемных — для недавнего жителя протектората, денежных средств. Еще один реалистичный момент легенды в том, что якобы я обманчиво-бездумно распорядился деньгами. Словно неожиданно получивший в наследство квартиру обыватель, а на вырученные от ее продажи деньги купивший машину премиум-класса. И только после покупки узнавший, что одна стоимость страховки автомобиля практически сопоставима с собственным годовым доходом.

Перед Мюллером должен был предстать весьма способный, но ограниченный в дальновидности юными годами парень, сумевший в невероятной ситуации схватить удачу за хвост. И не сумевший этой удачей грамотно распорядиться, глупо сливший все деньги на высокий, но неподъемный как оказалось статус.

Так что несмотря на недавние обстоятельства, вынудившие меня покинуть протекторат, именно за реалистичность новой личности я был спокоен. И даже отдал должное ответственным сотрудникам — которые сумели столь хорошо залегендировать незапланированные изменения.

— Вы приехали, — сообщил приятный женский голос, когда такси остановилось у широкого крыльца гостиницы. Дверь открылась, и я вышел на улицу, щурясь от яркого утреннего солнышка.

Постоял немного, с интересом осматриваясь. Центральный район разительно отличался от остальных районов Высокого Града. Это был сеттльмент первого мира на территории бесправия.

Волынский протекторат расположился на бывшей территории Польши, и администрация в большинстве здесь состояла из поляков. При этом вокруг явно чувствовался британский стиль. Даже более того, все кварталы центрального района были выстроены в английском неоклассическом стиле, и назывались по именованию престижных районов Лондона — Найтсбридж, Челси, Белгравия, Ковент-Гарден.

Сверяя окружающее с памятью Олега и «вспоминая», вновь столкнулся с тем, что память парнишки, накладываясь на мой опыт, приводила к неожиданным выводам и новым знаниям.

Польша, здесь Речь Посполитая, в круг благополучных стран в этом мире не попала. Зато ее элита — лавирующая между интересами Британии, России и в меньшей степени Европейского Союза, билет в лучшие условия жизни себе приобрела. В том числе и чиновники комиссариата, обитавшие в Волынском протекторате. Это была самая настоящая колониальная администрация, в первую очередь ориентированная на собственное обогащение.

Как отличались районы Высокого Града, разнилось и отношение поляков к англичанам. Если рядовые граждане к Британии и англичанам относились с явной неприязнью — чему я только что был свидетелем на визовом контроле, то все, достигшие финансовой независимости, были ориентированы на переезд на остров или в благополучные колонии. И патриотический флер, с которым обращались к народу польские политики, заканчивался ровно в том месте, где начинались личные интересы этих самых политиков. Это было видно во всем, во всех мелочах. Даже инфраструктура элитных кварталов Града позволяла свести контакты с туземным населением к минимуму, и выезжать за границу района только по служебной необходимости.

Постояв еще немного, вдыхая воздух несвободы и осматривая пустынные улицы, я направился в гостиницу. Самый экономный вариант в Центральном районе — отель Холидэй Инн Высокий Град. Даже здесь соответствие легенде — в средствах серьезно я ограничен, с собой на «белом» счету шесть сотен кредитов всего.

Оказавшись в холле, неторопливо прошел вперед и осмотрелся. Из живых сотрудников — лишь дежурный администратор, скучающий за стойкой. На меня он внимания не обратил. Я на него тоже: персональное личное обслуживание стоит дорого, а я всем своим видом показывал, что мне в нем необходимости нет.