Темный янтарь

— Атака готовится, товарищ старший лейтенант? Подойдут наши? – со скрытым азартом уточнил рослый светловолосый парень. — Давно пора, а то сидим как…

— Товарищи, я не вправе разглашать все планы командования, но мы на войне и нельзя исключать любые варианты, – веско пояснил Василек. – Особое внимание уделяем вот этой проселочной дороге. Сможет пройти по ней колесная техника и гужевой транспорт или не сможет – важный вопрос. Но! Действуем максимально скрытно. Немцы не должны заметить нашей активности. Иначе только хуже сделаем. Всем ясно?

Разведчики разделились на группы, рассредоточились вдоль линии обороны. Собственно, не особо широки были здесь позиции обороняющихся: от озера до берега моря километра четыре.

Командир о чем-то шептался с Пахомовым, оба рассматривали в бинокль местность – невысокие дамбы, кусты, заболоченные луга.

— Не возьмут нас, мы же прикомандированные, – прошептал нервный Серега.

— Сейчас всякие нужны, – возразил Янис, с сомнением разглядывая кусты и прочее. Насчет собственного умения разведывать имелись определенные сомнения. В детстве в лазутчиков и пиратов играть доводилось, но то было давненько. А немцы вон… пусть изредка, но постреливают. А вдали, у Барты, так и вообще густо стреляют.

— Только и надежда, что все нужны, – бубнил Серый. – Я же готов, ползаю отлично.

Старший лейтенант оглянулся:

— Готовы? Что такое «ползком» - представляете?

— Да я отлично по-пластунски умею, я же сдавал, – заверил москвич, готовя винтовку.

— На «отлично» тут никто не умеет, включая меня, – сказал Василек. – А винтовку ты бы оставил, стрелять нам без надобности.

— Как оставить?! Пропадет же. Вы сами говорили – «ценное оружие».

— Только вздумай в немца пальнуть, отчислю мгновенно, – предупредил старший лейтенант.

***

Полз Янис замыкающим, это самое «по-пластунски» оказалось не столь сложным, как жутко утомительным. Главное, задницу не поднимать, о чем напоминал командир. Сам старший лейтенант, видимо, исползал вокруг своих самолетов всё вдоль и поперек – извивался змеей и весьма неутомимо. Бойцам, отягощенным оружием, было сложнее. Наверняка пожалел Серый, что винтовку с собой попер. Немцы были где-то намного дальше – сейчас это по выстрелам стало очевидно. Не должны заметить – вон, командир свой наган даже не достает.

Передохнули у густого кустарника, шепотом обсудили ситуацию. Мысли сходились – немцы у хутора за дамбой, а левее, у заросшего луга, их, видимо, вообще нет. Дорога – малопроезжая, но вполне очевидная, туда же уходила, да и заросли там гуще, с камышом смыкаются.

— Почти джунгли, но суб-прибалтийского карликового типа, – умно определил Серега.

— Пошли, географ, – неслышно засмеялся старший лейтенант. – Но осторожнее, осторожнее, без шума.

Получалось без шума, но с некоторым хлюпаньем – почва стала влажной, потянулись многочисленные канавы. Янис осознал, что в жизни так не пачкался.

Метрах в двухстах стукнул выстрел. Янис замер, хотя ползущих явно никто не видел.

— Спокойно! – прошептал командир. – Война, стрельба иногда случается. В какой стороне?

Посыльные указали, туда же направил дырчатый ствол ППД Пахомов.

— Вот, есть консенсус, – непонятно одобрил Василек. – Предложения по обстановке?

Казалось странным что-то обсуждать, лежа на мокрой траве, да еще под прицелом недалеких немцев. Но, видимо, на войне так принято. Янис сказал, что немцы сидят за дорогой и чуть дальше, где относительно сухо. Пахомов добавил, что врага не особо много – отделение или два боевого охранения. Тут оказалось, что больше всех высмотрел москвич, он и направления канав запомнил, и по карте «проползанное» пространство четко представлял, и ориентиры запомнил. Лично Янис никакого «столба типа «жердь колхозная»» вообще не видел.

— Четко, товарищ Серега, – одобрил старший лейтенант. – Доучишься, призовешься, РККА на тебя возложит большие надежды. Главное, сейчас под пулю не попади. А то у тебя иногда задница забывается и к альпинизму стремится.

— Понял, проведу с частью тела воспитательную работу, – заверил москвич.

— Вот-вот, поставь ей там на вид. Так, давайте еще метров сто, до поворота дороги и будем поворачивать, – распорядился Василек.

Чуть продвинулись, промокшие колени и локти Яниса уже порядком стыли.

— Да, в дюнах, по песочку, было бы приятнее, – прошептал, оборачиваясь, ползший чуть впереди Серега.

Ответить Янис не успел – глаза товарища расширились, смотрел москвич назад и левее. Там среди травы что-то зеленело, тоном чуть ярче зарослей.

— Товарищ старший лейтенант! – шепотом завопил Серый.

Человек лежал вытянувшись, на лице фуражка с зеленым верхом. Не двигался, оружия рядом не имелось. Старший лейтенант открыл лицо лежащего – заострившееся, бледно-серое, проверил пульс у горла. Было очевидно, что человек мертв, но, видимо, полагалось проверить.

— Мертв, — Василек приподнял подол распоясанной гимнастерки лежащего – там белели и бурели пропитанные кровью бинты – пощупал нагрудные карманы. – Документов нет. Оставили его.

Янис завороженно смотрел в лицо с короткой, но очевидной щетиной, с закрытыми безучастными глазами. Вот так ползешь сквозь зелень, ползешь, и… остаешься здесь навсегда.

— Туда они уползли, – Серега указывал куда-то в кусты.

— Вижу, – старший лейтенант смотрел туда же. – Здесь оставайтесь.

Василек нырнул в кусты, остальные переглянулись.

— Погранцы отходили. Наверное, под пулемет попали, – Пахомов вернул фуражку на лицо убитого.

— Эй, спецсвязь, помогайте, – окликнул невидимый командир – двигался сквозь заросли Василек практически бесшумно.

Пограничников было четверо, здоров только один, остальные раненые, измученные, в почерневших бинтах. Пахомов отдал флягу – пили жадно, захлебываясь.

— С ночи здесь, ни тыр, ни пыр – или в озеро упираемся, или в немцев, – хрипло пояснял сержант с распоротой штаниной и ногой в липком черном бинте.

— Из группы майора Черникова? – спросил Василек.

— Да, 12-й погранотряд, у Барты нас отсекли. А вы нас ищите, что ли? – невнятно бормотал пограничник с вспухшей, аж почерневшей щекой.

— И вас тоже. Ничего, сейчас выберемся, тут с километр будет. Рабочий отряд оборону держит, там машина, живо в госпиталь. Всё недалеко, – обнадежил старший лейтенант.

Посыльные волокли обезножившего сержанта, тот старался отталкиваться здоровой ногой, но получалось слабо.

— Эх, итить его… тяжелый я. Отожрался.