Темный. Плохой. Дикий

Утвердительно хмыкнув, он отошел, бросив сумку на землю и заняв позицию у двери гаража. Его взгляд обжигал мне спину, когда я направилась к первому зданию. Я шла медленно, высоко подняв плечи в попытке передать уверенность, которой не чувствовала. Мысли гудели. Я была вне регламента, все правила беспечно отброшены, и ради чего? Чтобы помочь осужденному? Бандиту? Каллуму гребаному Джексону?

Чтобы помочь собаке. Собака в беде.

Я повторяла эту мысль словно мантру. Мне это чертовски нужно.

***

Лифт вонял мочой и бедностью: грязное, шаткое сооружение, которое знавало лучшие дни, как и все остальное здание. Я старалась дышать неглубоко, боясь вдохнуть больше зловония, чем это было необходимо. Общий коридор был не намного лучше, заваленный пивными банками и целым морем окурков. Четырнадцатая квартира располагалась в самом конце. Дверь была побита кулаками, липкая красная краска облупилась по краям. Изнутри доносилась музыка, такая громкая, что потребовалось три раза постучать, прежде чем она затихла.

Маленькие глазки Джанин Скотт смотрели в щель. Они сузились, когда она поняла, что это я, взгляд был полон чистого презрения.

— Я уже убавила звук!

— Я здесь не из-за музыки, — сказала я. — Могу я войти?

— Для чего?

— Ко мне поступило несколько жалоб.

— Какого хрена на этот раз? Я заплатила за аренду в прошлый понедельник, проверьте мои показания, если не верите мне.

— Дело не в арендной плате, миссис Скотт. Речь идет о собаке.

Она отстегнула цепочку и широко распахнула дверь.

— Кто посмел жаловаться на моих собаках?

— Я не имею права говорить об этом. У вас есть черная собака, да? У меня были сообщения, что она лаяла, вызывая беспокойство.

— Это все дерьмо собачье. Черная собака нихуя не лает, она ни хрена не делает, понимаете? — Она отступила своей дряблой задницей в сторону достаточно, чтобы я могла заглянуть во мрак позади. В кухню вбежал малыш без подгузника и весь путь мочился на дорожку. — Джейден, маленький ты говнюк! Используй гребаный горшок!

Кейси выглядела гораздо меньше, чем я ожидала. Она была клубком спутанной шерсти, тесно прижатой к ковру. Большие печальные глаза смотрели на меня, уши прижаты к голове.

— Вы уже получили извещения о праве владения, миссис Скотт. Еще одно обвинение в антиобщественном поведении будет означать судебный иск.

— Вам придется вернуться, когда мой муж будет дома. Это его чертова собака. Он вышел вместе с другими. Эта собака не вызывает никаких проблем. Эта собака ни хрена не делает.

— У меня есть свидетельские показания об обратном. Я боюсь, что это может привести к полной проверке и вовлечению полиции.

Ее рот плотно сжат, как ярко-розовая дырка в заднице.

— Они, блядь, врут!

Я вздыхаю, стараясь говорить как можно более властным тоном:

— Я обязана действовать в соответствии с этими утверждениями. Вы можете позволить мне забрать собаку сейчас и положить конец расследованию, или я немедленно приму дальнейшие меры. Вам решать.

Ее поросячьи глазки дико сверкнули.

— Забрать мою собаку?

— Я передам ее в местный центр перевоспитания. О ней хорошо позаботятся.

— Кем ты себя возомнила, черт возьми?

— Я просто делаю свою работу, миссис Скотт. — Если бы взгляды могли убивать, я была бы уже мертва. Я продолжала стоять, крепко скрестив руки на груди, но она по-прежнему не соглашалась. У меня не было выбора, и я рискнула и полезла в сумочку за телефоном.

— Я сделаю звонок.

— Черт возьми! — вскипела она. — Меня тошнит от таких, как вы. Забирайте эту гребаную собаку. В любом случае, это глупый, грязный кусок дерьма. — Она протопала дальше по коридору, и мое сердце дрогнуло, когда Кейси съежилась от нее, прижимаясь к стене. Джанин схватила ее за шкирку и дернула вперед с такой силой, что собака взвизгнула. Только когда она подтолкнула ее ко мне, я увидела всю степень пренебрежения. Животное было словно кожа да кости, шерсть свалялась и была грязной, местами виднелись проплешины.

— У нее есть поводок? Ошейник?

Джанин Скотт закатила глаза, будто я попросила у нее волшебные бобы.

— Господи Иисусе, может еще и мои трусы отдать.

Кейси выглядела испуганной, ее взгляд метался по коридору. Я опустила руку ей на шею, чтобы она не убежала, и собака замерла.

— Все в порядке, — прошептала я, будто она могла меня понять. — Я вытащу тебя отсюда.

Джанин вернулась с грязным старым ошейником и куском бечевки.

— Это все, что есть.

Я надела его на шею Кейси, молясь, чтобы она не вздумала бежать, а то бечевка разорвет мне руку в клочья. Может быть, именно этого и хотела Джанин.

— Это подведет черту под инцидентом, надеюсь, что у меня больше нет причин докладывать об этом снова. — Я отвернулась, осторожно потянув за самодельный поводок. — Ну же, Кейси, будь хорошей девочкой.

Собака мгновенно отреагировала, резко ожила и пошла по коридору. Я крепко обмотала бечевку вокруг ладони, изо всех сил стараясь удержать ее рядом. Я ждала, когда откроется лифт, сердце бешено колотилось, и только вошла внутрь, как услышала сердитый голос Джанин, зовущий меня:

— Откуда, черт возьми, ты знаешь имя Кейси? Ее зовут Персик!

Я нажала на кнопку первого этажа, будто от этого зависела моя жизнь.

***

Когда мы вышли на улицу, Кейси двигалась, словно дикая, бросаясь в разные стороны. Даже с веревкой, обжигающей мои пальцы, я удерживала ее, уводя к гаражам. Чудовищность того, что я только что сделала, обрушилась на меня. Я нарушила протокол. Сфабриковала несуществующие жалобы, чтобы выдвинуть угрозы, которые не могу выполнить. Я украла собаку у арендатора, используя свое положение в качестве шантажа. Боже. Я в такой глубокой яме.

— Кейси!

Голос Каллума Джексона громко прогремел при виде нас. Не знаю, кто бежал быстрее, он или собака, но меня тащили без возможности выбора с риском свалиться прямо на асфальт. Я отпустила ее как раз вовремя, чтобы избежать столкновения, и остановилась, когда она подлетела в распростертые объятия Каллума. Он упал на землю, не обращая внимания на то, что ударился коленями, когда собака прыгнула на него. Она так сильно виляла хвостом, что все ее тело тряслось, и она скулила от такого счастья, что я почувствовала комок в горле, который появлялся только при просмотре сентиментальных видео на Facebook. Но это были не социальные сети, а место в первом ряду, и это было даже лучше. Я стояла и молча наблюдала, как они развлекаются, не стыдясь своего вуайеризма. Может быть, в конце концов, в этом дикаре есть хоть капля человечности. Это стоило того, чтобы нарушить правила, конечно, надеюсь, что это так.