Тень Фукусимы

Сразу же на крыльцо вышел стройный мужчина средних лет в элегантном костюме. Хотя, не исключено, что стройным он казался благодаря костюму, идеально подогнанному по фигуре. Издали его вообще можно было бы принять за юношу, если бы не зачёсанные назад седые волосы. Он дружелюбно улыбался, причём улыбка выглядела очень искренне.

– Кто это такой? – шёпотом поинтересовалась Алла у Волчары.

– Как это «кто»? – потрясённо переспросил тот. – Это же сам шеф, то есть, начальник СБУ!

Алла вспомнила, что этот деятель – один из самых богатых людей Украины, и при его назначении предполагалось, что подкупить такого, как он, станет невозможно. Не хватит денег. Брал он взятки или нет, Алла, конечно же, понятия не имела, но под влиянием жизненного опыта очень сомневалась в отрицательном ответе.

Шеф поприветствовал рукопожатиями всех прибывших мужчин, включая Игоря и Ярослава, а Алле поцеловал руку, причём этот старомодный жест выглядел в его исполнении абсолютно естественно. После этого он пригласил всех проследовать в его кабинет, куда сам и показал дорогу. По размерам и количеству стульев кабинет не уступал иному конференц-залу, места прибывшим более чем хватило.

– Рад приветствовать в этом доме наших добрых друзей, представляющих стратегического союзника Украины, Российскую Федерацию, – сообщил шеф, не переставая искренне улыбаться.

– Взаимно, – откликнулся полковник Малышев. – Когда мы получим то, за чем приехали?

– О, я, я! Кемска волост, – пробормотал Игорь, но Алла дёрнула его за рукав, и он замолчал.

– Предмет вашего интереса доставят с минуты на минуту, – пообещал шеф.

– Бред! – оценил Малышев. – Левченко не может быть здесь, разве что он заказал чартер, но мы полностью исключили для него эту возможность.

– Зачем Левченко заказывать себе чартер, если у него для подобных вопросов есть шестёрки, которые по его воле сами всё закажут? – поинтересовался один из членов российской делегации.

– Левченко! – ахнула Алла.

– Я же сказал, что привезу объект вовремя. Вот и привёз. Надеюсь, никто не собирается отдавать его нашим северным соседям?

– Вопрос уже решён, причём на самом верху, – шеф зачем-то показал пальцем на потолок. – . На вашем месте я бы вообще помолчал. Вы стреляли в работника российской спецслужбы, обычно такие вещи даром не проходят, но наши союзники, спасибо им, любезно согласились закрыть глаза на этот в высшей степени прискорбный случай. А мне бы ещё очень хотелось знать, на что вы потратили те пятнадцать тысяч долларов, которые мы срочно переводили в Хабаровск, если за чартер вам платить не пришлось?

– На оперативные цели, – мрачно буркнул Левченко. – А что, на этот в высшей степени прискорбный случай союзники не согласились любезно закрыть глаза?

– У нас не так много времени, так что воздержитесь, пожалуйста от глупых шуточек и давайте сюда этот объект, как вы его называете.

Левченко неохотно извлёк из чемодана тот самый кейс и поставил его на стол. Было совершенно непонятно, как ему удалось незаметно протащить в кабинет шефа такой большой чемодан.

– Это он, он! Пульт! – радостно возопил Тарасов и кейс открыл.

Взору присутствующих предстала клавиатура с непривычно большими клавишами, на которых были изображены непонятные знаки, и экран с такими же знаками на нём.

– Вы хоть знаете, что вы им отдаёте? Тарасов, нажми вон ту кнопку! Покажи нам, что это такое!

– Ничего не надо никому показывать! – распорядился Малышев, с лица которого напрочь исчезло добродушие. – Всем спасибо и до свидания, мы уходим!

Тарасов закрыл кейс, передал его одному из россиян, и вся делегация в спешном порядке вышла из кабинета.

– Василий Петрович, здесь во дворе ваша «Таврия», – сообщил Ярослав. – Я её сюда перегнал из Днепра. А мне пора. Нужно оккупантов в аэропорт отвезти.

– Не оккупантов, а стратегических союзников, – назидательным тоном поправил его Левченко. – Пошли, оккупированные! Пора домой, меня супружница, небось, уже заждалась, может, даже хахаля успела завести. С такой работой в семье чёрти что начинает твориться.

– А вот я не чувствую себя оккупированным, – гордо заявил Волчара. – Никогда для меня Россия не будет врагом!

– Клоуны! Убирайтесь отсюда к чёртовой матери! – заорал шеф, искренняя улыбка которого тоже куда-то пропала.

Все четверо покинули гостеприимный дом, сели в синюю «Таврию» и куда-то поехали. Как уже упоминалось, Алла совсем не знала Киева, и потому никак не могла определить, куда они едут: домой, к чёртовой матери или в какое-нибудь другое место.

* * *

Микроавтобус с вращающейся мигалкой мчал в аэропорт. Сирену включать не стали. За рулём сидел один из россиян, Ярослава на водительское место не пустили. Возможно, полковник опасался, что тот предпочтёт разбиться, чем оставить пульт российской спецслужбе. Если так, то Малышев сильно переоценил патриотизм парня и его готовность к самопожертвованию.

Хорошее настроение к полковнику не вернулось. Хотя, на первый взгляд, всё прошло лучше некуда, обретённая годами работы в спецслужбе интуиция даже не шептала, а вопила: «Что-то не так!». Слишком просто достался им пульт. Да, кого-то подкупили, кому-то пригрозили, кому-то что-то пообещали, и вообще не этому недоразумению Украине тягаться с Россией, потому они пульт и отдали.

Но почему так легко сдался Левченко? Неужели из-за тех пятнадцати тысяч вечнозелёных рублей, которые он под шумок заныкал? Нет, таких людей Малышев знал – это фанатик. Его невозможно подкупить, и уж точно не такой суммой. В чём же тогда дело?

– Останови, – скомандовал он шофёру, и тот, естественно, приказ исполнил. – Пётр Степанович, будьте так любезны, откройте, пожалуйста, портал.

Тарасов открыл кейс, но экран не засветился.

– Аккумулятор сел, – сообщил физик. – Так уже было. Нужно его на солнце подзарядить.

– Подзарядите, – кивнул полковник.

Его терзали очень нехорошие предчувствия, но на его безмятежном лице они нимало не отражались. Они никоим образом не отразились и через два часа, хотя экран пульта так и не засветился. Все стояли вокруг и напряжённо, до рези в глазах, смотрели на тёмный экран. Один только Ярослав расхаживал взад-вперёд, постоянно то насвистывая, то напевая весьма древнюю песенку «Ты ж мэнэ пидманула». Остальные, за возможным исключением Тарасова, украинского языка не понимали, но смысл смутно улавливали.

Полковник уже несколько раз порывался попросить Ярослава, чтобы тот заткнулся, но не стал этого делать, предполагая, что юноша его просьбу проигнорирует

– Что-то мне кажется, что эта дрянь больше никогда не заработает, – высказался Малышев.

– Ай вонт ту си, Раша гуд бай! – сменил репертуар Ярослав.

Полковник гневно на него зыркнул, но снова промолчал, и парень вдохновенно продолжал исполнять песню, занявшую в своё время на Евровидении второе место. В этот момент зазвонил мобильный телефон Малышева. Кто-то что-то ему сообщил, и полковник заметно побледнел.