Тень горы

– Да пожалуй, лучше, чем прежде. У них теперь свободные белые брюки и рубашки цвета мятных лепешек.

– У всех до одного?

– Ага. Они теперь ходят в героях.

– Уж так и в героях, – усомнился я.

– Точно говорю. Все прямо влюбились в них. Моя подруга даже купила мне мятную рубашку.

– И разъезжают на джипах?

– На джипах. А хромированные велики привязаны к защитным дугам.

– А людей они убивают по-прежнему?

– Нет, больше не убивают. И банда их называется теперь «Без проблем».

– «Без проблем»? – поразилась Карла.

– Ага.

– Это все равно что назвать себя «О’кей», – заметил я. – Каждый индиец произносит «без проблем» каждые три минуты. Люди говорят «без проблем», даже когда проблем навалом.

– Вот именно! – сказал Джагат. – Отлично придумано. И много проблем, и мало – все равно «без проблем».

– Слушай, Джагат, ты меня разыгрываешь.

– И в мыслях нет, баба. Клянусь. И это у них работает. Люди нанимают их при киднеппинге для переговоров с похитителями и для всяких таких дел. На прошлой неделе они освободили миллионера, у которого пальцы остались только на левой руке. Да и их бы не было, если бы «Без проблем» не вмешались. Их просят также уладить всякие строительные тяжбы, на которые годами уходили миллионы рупий. Они решат любую задачу для того, кто им заплатит.

– Замечательно, – прокомментировала Карла.

– Мм-да… – произнес я, не так уж уверенный в этом.

В каждом городе есть свои Бэк-стрит, Мейн-стрит [113] и Уолл-стрит, и они плохо ладят в случае каких-либо затруднений.

Объединиться улицам мешают ложные представления о различиях между ними. Стоит людям встретиться, и глаза находят в других глазах любовь, разум замечает несправедливость, истина освобождает их. Властям на любой улице невыгодны свободный разум и свободные сердца, потому что власть – нечто противоположное свободе. И как человек, далекий от власти, я предпочитаю, чтобы парни с Бэк-стрит избегали Мейн-стрит, чтобы копы сами финансировали свои фильмы, а воротилы с Уолл-стрит держались подальше до тех пор, пока все улицы не сольются в одну.

113

Back Street (англ.) – «Задняя» (Захудалая) улица, Main Street – Главная улица.

Но на эти досужие размышления не было времени: чем позже Джагат от нас уедет, тем больше пробок будет на дорогах. Карла, по-видимому, тоже это понимала.

– Ты проверил, как там Дидье? – спросила она.

– Джарур, – ответил, сплюнув, юный уличный искатель приключений. – Сидит по-прежнему в «Леопольде», все у него о’кей. Да, еще эти зодиакальные парни, миллионеры, – спохватился он. – Они вернулись.

– И где устроились?

– В «Махеше», и потому мне недоступны. Тамошние сканеры мой штрихкод не считывают.

– Если все же услышишь что-нибудь, дай мне знать.

– Да, конечно. А знаете, почему все так тащились от этих двух иностранцев, когда они кантовались на улице? – спросил он задумчиво.

– Ну, наверное, потому, что они хорошие парни, – предположил я.

– Не только поэтому, – сказал он, чертя носком ботинка зигзаги в пыли.

– А почему, интересно? – спросила Карла, которую всегда тянуло ко всему хорошему в людях.

– Потому что их звали зодиакальными Джорджами, вот почему. Ну, в Индии это же не хрен собачий. Это все равно что назвать себя кармой или типа того. Куда бы они ни пошли, зодиак был при них. Если ты давал им поесть, ты подкармливал зодиак. Если ты пускал их переночевать, ты приглашал к себе зодиак. Если ты защищал их от хулиганов, ты защищал зодиак от негативной энергии. А предоставлять услуги планетам, которые направляют нас и крутят нами так и сяк, – это ж, согласитесь, не последнее дело. И полно людей, баба, которые расстроены из-за того, что они не могут теперь сделать что-нибудь для этих зодиакальных типов, потому что они стали богаты и им это не нужно.

Индия. Время, измеряемое стечением обстоятельств, логика, построенная на противоречиях. Джагат раскачал дерево с сучком, на котором я угнездился было и восстановил, как мне казалось, душевное равновесие. Но в городе почти каждый день что-нибудь сотрясало мою шаткую опору. Мир, где я жил, хотя не был рожден здесь, сбрасывал странные цветы со всех деревьев, на которых я пытался найти убежище.

– Ты нам очень интересно это рассказал, Джагат, – сказала Карла.

– Правда? – отозвался он, нахмурившись, чтобы скрыть смущение.

– Правда. Спасибо тебе за это.

Джагат, чье имя означает «Весь мир», покраснел и отвел глаза, машинально прикоснувшись к ручке ножа на поясе.

– Слушай, старик, – обратил он ко мне свое лицо в шрамах, говоривших многое всякому, кто на него смотрел, – по-моему, это неправильно, если я буду брать себе всю выручку с твоих сделок.

– Ты делаешь всю работу, – возразил я, – так почему бы тебе не брать все деньги? Я, по идее, еще должен тебе за то, что ты не даешь делу заглохнуть. И должен немало, дружище Джагат.

– А, пошел ты, – засмеялся он. – Нравится тебе или нет, но я откладываю двадцать пять процентов для тебя каждую неделю, и не возникай.

– Ладно, джаван. – (На хинди это слово означает «боец».) – Согласен.

– Когда ты вернешься с этой жуткой горы с ее тиграми и святыми, то не на пустое место.

– И я буду очень рад этому, когда вернусь в твой жуткий город с копами и бизнесменами.

– Может, проедемся с Джагатом до автострады, а потом вернемся? – предложила Карла.

– Неплохая идея. Ты не против, Джагат, если мы составим тебе компанию, или предпочитаешь спуститься быстро?

– Давайте спустимся неторопливо, дружище-баба.

– Kruto! – бросила Карла.

– Что-что? Ты брала уроки русского языка у Олега? – спросил я, снимая байк с упора.

– Sprosite yego, – рассмеялась она.

– А это что значит?

– Спроси его.

– Обязательно спрошу, – отозвался я, и она засмеялась еще громче.

Мотоцикл – ревнивое металлическое существо. Если он любит вас, то стоит вам только подумать о другом мотоцикле – он чувствует это, обижается и не хочет заводиться. Поскольку я посмотрел на байк Джагата, мой не стал работать даже после того, как я трижды нажал на стартер.

Байк Джагата между тем уже выдавал свое медленное мотоциклетное стаккато. Однопоршневой мотор мотоциклетного двигателя объемом триста пятьдесят кубов – это барабан, который доставит вас куда угодно при условии, что вы позволите ему играть его собственную музыку.

Я нажал на педаль еще раз, но получил в ответ только презрительное покашливание.

Карла наклонилась, держась за ручку руля, и ласково похлопала байк по бензобаку.

– Прогулка до шоссе и обратно пойдет тебе на пользу, малыш, – сказала она. – Давай прокатимся!

Я опять нажал на стартер, и, секунду-другую повыпендривавшись и почихав, байк завелся.

Мы спустились бок о бок с Джагатом, как на санках, по пустынной лесной дороге до свирепо фырчащей автострады и, помахав ему на прощание, повернули обратно.