Тень и душа

Она взглянула вниз на него.

— Ты такая заноза. Ладно-ладно. Здесь ручка переключения. Я не могу её достать. Дай мне ещё пару минут, чтобы попытаться, — она заворчала от усилия. — Твою мать! — о на сильно пнула по Fury от расстройства, и в тот момент Демон был чертовски уверен, что-то зашаталось.

— Фейт!

— Ещё… один… Ага! Есть! Получилось! Смотри — блестит! — она повернулась, чтобы показать ему, держа в руке чёрную ручку (ничего особенного, просто пластмассовый шар). А затем она завизжала. — Ой! Твою мать, ой!

Вся кровь Демона отхлынула вниз, а потом резко ударила ему в голову.

— Фейт?

— Мои волосы… я за что-то зацепилась. Твою мать! Ой-ой-ой! — о на бросила набалдашник от ручки переключения передач, тот подпрыгнул и покатился вниз по груде металла, как катализатор «Машины Руба Голдберга» (Прим. это устройство, которое выполняет очень простое действие чрезвычайно сложным образом — как правило, посредством длинной последовательности взаимодействий по «»). принципу домино

Руб Голдберг… «Пункт назначения»… Демона сейчас стошнит.

— Не двигайся! Нахрен замри! Я иду!

Не замечая того, что он в два раза больше её и, вероятно, сделает всё только хуже, он направился наверх на гору металлолома. Он двигался быстро, но так аккуратно, как только мог, и он сумел залезть к ней на Fury , наполовину лежа лицом к лицу с ней. Она оставалась молчаливой и неподвижной, делая так, как он сказал.

Её «конский хвостик» зацепился за ржавые останки трансмиссии. Своими руками он дотянулся до её головы и стал освобождать её пряди так нежно, как только мог. Её волосы были похожи на шёлк.

Она пахла как грязь, ржавчина и масло. Но также и как какой-то цветок.

Она была ребёнком. Ребёнком, ребёнком, ребёнком. Ребёнком. Ребёнком Блю.

Когда её волосы оказались на свободе, она счастливо вздохнула, а затем захихикала.

— Ты только что спас меня. Я чувствую себя как Рапунцель.

— Кто это?

— Рапунцель? Принцесса из сказки с длинными-предлинными волосами. Она была заперта в башне, и принц поднялся по её волосам, чтобы спасти её. «Рапунцель, сбрось свои волосы».

Он лишь уставился на неё, не зная, о чём она говорит, но его это не особо парило. Её глаза были такими красивыми. Он подумал, что сегодня они были главным образом синими.

— Ты не знаешь, кто такая Рапунцель?

Он пожал плечами, а её глаза стали грустными. А вот это ему вообще не понравилось. Он не хотел, чтобы она грустила из-за него. Грусть — проявление жалости, а он не нуждался в её жалости из-за того, что не знал какую-то глупую принцессу из сказки. Жизнь не была глупой сказкой, и если она так думала, то она была такой же глупой, как и Рапун… как бы там её ни звали.

— Ты спускаешься первой. Я следом. Соблюдай осторожность.

Её единственным ответом был кивок.

Когда они благополучно спустились на землю рядом с Данте, у них был неуклюжий момент, когда он всё ещё был взбешён и чувствовал необходимость защищаться до конца, не понимая от чего, но также он видел, что она понимает его чувства.

Затем она растянула губы в дебильной улыбке и нагнулась к земле. Когда она вернулась в нормальное положение, в руках у неё была ручка.

— Ага! Круто! — она вытерла её о свою футболку. — Видишь? Сверкает!

Она выглядела такой милой и гордой собой, что его плохое настроение рассеялось, и он рассмеялся. Затем она поцеловала кнопку. Наблюдая за тем, как её полные губы обхватили этот кусок пластика, Демон почувствовал непреодолимое желание, что пересиливало любые запреты, даже те, что у него были. Он заскользил рукой по её подбородку, обхватывая её голову, наклонился и поцеловал её.

Прежде чем его губы даже достигли её, она ответила ему. Её руки легли на его бедра, а тело немного прогнулось, прильнув к его. И именно её язык, а не его, начал двигаться первым, заскользив по нижней губе. Е*ать, он никогда прежде за всю свою жизнь не был таким твёрдым. Его тело действовало сугубо на физическом уровне, а его язык, одолев её, толкнулся ей в рот. Он никогда не целовал никого так, он даже не обращал никакого внимания, что он или она делают. Всё, что он осознавал, это только ощущения: то, как стучит его сердце, её горячая шелковистая кожа под его руками, то, как выгибалось её тело, как будто принадлежит ему.

То, что он желал намного большего.

Затем она отстранилась… всего лишь на дюйм, но этого было достаточно, чтобы он стремительно обрёл здравый смысл, задвинутый до этого в дальний угол его мозга.

— Бл*дь. Прости.

Но она схватила его за жилет.

— Не извиняйся. Пожалуйста, не сожалей.

Он внимательно посмотрел ей в глаза и попытался разглядеть то, о чём она думала. Он думал, что смог бы увидеть. Он думал, что разглядел доверие и желание. Но она была намного лучше него. Даже если она не была неприкасаемой, она была вне пределов его досягаемости.

— Мы не можем…

Она вздохнула и подняла взгляд в чистое синее небо.

— Я знаю. Знаю. История всей моей грёбаной жизни… — её глаза встретились с его. — Но это был мой первый поцелуй, так что не жалей. Если ты будешь сожалеть, это разрушит все воспоминания.

— Твой первый…? Ты никогда…?

— Не-а. И это было необыкновенно. Так что не жалей, ладно?

Он улыбнулся.