Тень и душа

Она попыталась представить Марго Фордхэм, живущую в этой уродливой бесплодной неприветливой лачуге, и не смогла. Так что она снова переспросила:

— Она живет здесь?

Биби потянулась и пожала руку Фейт.

— Всё стало довольно трудно для неё, с тех пор как твой папа умер, милая. Думаю, твой папа не очень хорошо вел свои дела. Я знаю, что и обучение Серы стоило много. А твоя мама не многое может делать, чтобы зарабатывать. Больше нет.

Фейт рассеянно кивнула. Да, уж точно нет. Единственная работа, которой её мама когда-либо занималась, снималась в порно. Она оставила ее, когда стала старухой отца.

— Тем не менее, Мэдрон и дешевле по сравнению с Лос-Анджелесом. Она могла найти и получше, продав дом в Лос-Анджелесе.

Они владели домом целиком и полностью, насколько знала Фейт.

— Не знаю. Много всего изменилось за последние несколько лет. Я буквально заставила её переехать с нами, чтобы быть рядом, но она сильно отстранилась. Главным образом от клуба, но и немного от меня тоже. Так что действительно не знаю. Она купила его до того, как я обо всем узнала.

Это было не похоже на её мать. Биби и Марго были лучшими подругами задолго до того, как родились Фейт и Сера. Они были тем типом подруг, у которых были парные украшения, и они дарили друг другу кружки с цветочками и говорили всякую хрень типа: «Лучшие подруги — больше, чем сестры» или что-то в этом роде. Обычно они вместе тусовались на вечеринках, напивались и хихикали как девочки. Взаимоотношения её матери с Биби были одним из нескольких признаков, по которым Фейт могла судить, что та на самом деле приличный человек. Если уж она отстранилась от Биби, то всё стало по-настоящему плохо.

Фейт не была уверена почему ей не всё равно, но именно так оно и было.

Она ничего не сказала, но, когда повернулась, Биби одарила её своим оценивающим взглядом.

— Я знаю, что твоя мама ведёт себя как СУКА. С ней никогда не было легко, и очевидно, что-то произошло, о чем я не знаю, — она выкинула Биби из своей палаты, после того как заявила, чтобы та поехала к ней и собрала для неё сумку. — Но прямо сейчас я должна сказать, что она любит тебя. Она скучала по тебе. Она потеряла тебя, а затем потеряла твоего папу, а теперь ещё и Сера далеко и совсем ей не звонит. Она одинокая женщина, которая осознала, что большое количество тех вещей, которые она считала правильными, такими не являлись. Это тяжёлый урок. Все мы совершаем плохие поступки в своей жизни. Иногда мы что-то делаем и думаем, что делаем сложный выбор по правильным причинам. Иногда это так. Но иногда мы выясняем, что просто всё просрали. А когда мы выясняем это, то становится слишком поздно, чтобы что-либо исправить, ну, в общем, это больная тема. Я точно могу тебе об этом сказать.

— Ты никогда так не поступала, как они, Биби.

Они встретились глазами и Биби глубоко вздохнула.

— Я не была в её шкуре или в твоей. Я понимаю, почему твои предки так поступили. Я знаю, что твоя мама испугалась и считала, что так лучше. Но я знаю, что делала вещи, о которых сожалею. Так же, как и твоя мама, даже если и пыталась поступать правильно. Я была в этом уверена. Я уверена, Коннор может рассказать обо всех тех историях, когда я полностью облажалась с ним.

Фейт покачала головой. Не было компромисса в этом вопросе. Не нужно никакого прощения. Она была не заинтересована в этом.

Биби снова вздохнула.

— Пойдём, милая. Давай заберем те вещи, которые хочет твоя мама.

Дом был немного милее внутри, чем казалось снаружи. Марго была чистюлей, как и всё в этом месте. Полы из древесины мерцали. Фейт почувствовала неуклюжее чувство абсолютного внешнего сходства, поскольку вся мебель была из знакомой ей чёрной кожи и стекла — хромированная мебель, которая всегда присутствовала в доме, в котором она выросла. Искусственная зебра, переброшенная через подлокотник кожаного дивана в том же самом месте, как и всегда, но сам дом был чужим.

Возможно, этот порядок и чужеродный уют стали причиной, почему Фейт не заметила ничего примечательного сразу. А только когда Биби пробормотала: «Какого чёрта?», Фейт присмотрелась и по-настоящему всё увидела.

По всему дому опрятными рядами и колонками были записки-напоминалки в неоновой гамме, которой придерживалась её мать. Прямо на входной двери их было пять, написанных печатными буквами чёрным маркером: «КЛЮЧИ», «ТЕЛЕФОН», «КОШЕЛЕК», «прочитай первую». Ещё одна: «БОТИНКИ». «ПРОВЕРЬ ПЛИТУ И ДУХОВКУ» — гласила следующая. «УТЮГ?» — ещё одна. «КРАНЫ» — последняя.

Здесь также висел календарь с другой стороны двери с блоками для записи напоминаний в каждом дне, дни, которые прошли были вычеркнуты чёрным крестом.

Биби прошла дальше в дом вместе с Фейт, они пытались понять, что же видели.

На стеклянном столе перед диваном ряд записок напоминал её матери о шоу, каналах и о том, как пользоваться пультом.

Календарь с грифельной доской на стене висел над стеклянным обеденным столом, каждый его блок был заполнен цветным маркером.

Холодильник покрывала матрица из заметок, сообщающих даты, когда были куплены продукты и когда кончится срок их годности. На шкафчике над плитой были примечания, объясняющие, как использовать конфорки, духовку, микроволновку и таймер.

На двери чёрного хода, было одно примечание: «Слай».

Фейт глазела только на это в течение нескольких секунд.

— Это...?

Ответ Биби прозвучал растеряно.

— Хмм? Ах да. Этот противный старый ублюдок-кот. Он всё ещё здесь. Главным образом, снаружи. Он не слишком ладит с людьми, но она всё равно перевезла его сюда.

Ощущая что-то похожее на радость, Фейт открыла заднюю дверь и осмотрелась вокруг. Двор здесь представлял из себя заросшее травой и растениями квадратное бетонное патио. Оно было полностью голым. Не было ни жаровни, ни даже лежака… вообще ничего.

— Слай? — крикнула она, а затем издала кудахтающий звук, который, как она думала, был её кото-зовом. — Слай!

Ничего. Она пошла обратно. Внизу двери чёрного хода была вмонтирована дверка для животных, так что она предположила, что с ним всё в порядке. На полу стояла пара пустых мисок. Она нашла кошачью еду и наполнила их кормом и водой. Пока она это делала, Биби продолжала блуждать вокруг. Фейт последовала за ней так быстро, как только смогла, ощущая беспокойство из-за того, что находится одна в этом чудном доме, покрытом записками. Она всё ещё не могла найти смысл в том, что видела.

В спальне матери они нашли перевёрнутую кровать, все ящики и шкаф были открыты, и вещи валялись в беспорядке, повсюду напоминалки с надписями о том, как и что делать: вроде того как установить часы и где находятся дополнительные одеяла.

Записки-напоминания покрывали поверхности в каждой комнате дома. Биби и Фейт ходили вокруг, не разговаривая, и их единственная коммуникация состояла в случайно разделённых возгласах.

А затем они направились вниз в прихожую, пока продолжали своё смущающее путешествие, где Биби резко остановилась. Стены прихожей были покрыты фотографиями семьи. Так же, как и в Лос-Анджелесском доме, только опять же дружественное узнавание сначала ослепило Фейт, и она не увидела разницу.

Тут везде были маленькие надписи: сверху, около или под каждой рамкой. Идентификаторы людей на фотографиях. Детей Марго. Её родителей. Её лучшей подруги. Её мужа. Кое-какие примечания, но особенно выделялись фотографии с друзьями — на них были лишь вопросительные знаки.

На свадебной фотографии родителей Фейт была единственная записка с тремя знаками вопроса.

— Что это за херня, Биби? — Фейт развернулась, чтобы увидеть, как Биби побелела и выглядела так, как будто сейчас упадёт в обморок. — Эй, тебе нужно присесть?