Тень и искры

То, как он сказал «льесса»… Это было непристойно.

– Вы спокойно реагировали на то, на что большинство других ответило бы жесткостью, причем без колебаний.

– Ты о том, как ударила меня кинжалом? – уточнил Эш. – В грудь?

Я вздохнула.

– Да. В том числе. Или скажете, что вместе с одной порядочной косточкой в вашем теле есть одна добрая косточка?

– Я бы сказал, что в моем теле есть одна порядочная, добрая косточка, когда дело касается тебя, льесса.

У меня перехватило дыхание.

– Почему?

Серебряные глаза встретились с моими. Клубы итера застыли.

– Не знаю. – Он издал короткий удивленный смешок и нахмурился. – И мне не нужно знать. Неважно, ушел бы я после того, как ты очнулась, или задержался. Я не знаю. И это… интересное ощущение.

Его слова не обидели меня, потому что я бы не поверила, приведи он целый список причин, почему ведет себя со мной так странно. Он бог. Живет ли он сотни лет или больше, все мои знания поместятся у него в ладони. Он – чистая сила, получившая физическое воплощение, и в Илизиуме должно быть бесчисленное множество существ, которые… во всем превосходят меня. Есть смертные, которые гораздо интереснее и достойнее, чтобы получить его внимание. И это не самоуничижение. Это правда. Я уникальна из-за того, что сделал мой предок, и потому что родилась в покрове и получила дар. А не из-за того, что сделала со своей жизнью. Ясно только одно: он не понимал, почему мы здесь сидим.

– Но кое-что я знаю.

Во мне вспыхнуло любопытство.

– Что же?

– Я хочу тебя поцеловать, хотя для этого у меня нет иных причин, кроме той, что я хочу этого. – Его горячий пристальный взгляд удерживал мой. – Я бы даже сказал, что нуждаюсь в этом.

В моей груди поднялся и быстро распространился по телу дикий трепет, словно разрастались те смертоносные цветы, которые я ему напоминала.

Хочу ли я его поцеловать?

Я вспомнила, как мы целовались в ночь, когда впервые встретила трех богов, и импульс внизу живота сказал мне, что да, хочу. Эш привлекал меня на самом глубинном уровне, и этому не могло помешать то, насколько он порой мог бесить, и то, что он бог – бог, который служит Первозданному Смерти. И одно, и другое должно было уничтожить мое влечение, но я не могла отрицать, что именно из-за Эша меня охватывал жар, не имеющий ничего общего со смущением.

Все казалось нереальным. С того момента, как я исцелила волка кийу, и до этой самой секунды. Я словно вступила в иной мир, в котором не должна становиться кем-то еще. В мир, где меня хотят, а не отвергают; желают, а не презирают. Мир, где я могу быть собой, а не провалившейся Девой или будущей супругой.

Не следовало это делать. Как не следовало, набравшись смелости, ходить в «Нефрит», чтобы испытать физическое удовольствие на своих условиях и только для себя. Понятия не имела, что подумает Первозданный, если вообще придет забрать меня и поймет, что на самом деле я больше не Дева. К тому же впутывать в эту историю Эша – еще больший риск, он же не просто бог из какого-то далекого двора.

Но я хотела чувствовать. Хотела быть кем-то. Хотела, чтобы меня снова поцеловали. Поцеловал он.

Не позволю той, кем я должна была стать, кем стала или любой мысли о Первозданном Смерти помешать мне делать то, что хочу.

Сердце забилось с головокружительной быстротой.

– Тогда поцелуй меня.

Глава 13

Теперь по лицу Эша расползалась не легкая усмешка, а широкая улыбка, пылкая и чувственная. Я заметила зубы, а среди них два слегка удлиненных, острых… Клыки.

Увидев их своими глазами, я поняла, что они не с палец величиной, как уверял однажды Тавиус, но все равно могут разорвать мою кожу с легкостью. Клыки еще раз напомнили, кто такой Эш, и вызвали страх и постыдное волнение, от которых по телу прошла дрожь.

Эш переместился, сократив расстояние между нами, и меня окутало цитрусовым ароматом. Каждая клеточка моего тела напряглась, я затаила дыхание в предвкушении.

– Я никогда так сильно не хотел услышать слово «да», – сказал он, коснувшись переносицей моего носа. Охвативший меня трепет был вызван не холодом его кожи. – Никогда.

Потом его губы встретились с моими, и поначалу это было именно касание. Но все мое тело ответило на него, как в момент погружения в воду. Его губы были холодными, а их нажатие – мягким, как атлас поверх стали. Он слегка наклонил набок голову, и я перестала думать о его губах.

Вообще ни о чем не думала.

Давление его поцелуя усилилось, он потянул острыми клыками мою нижнюю губу. Я ахнула, мое тело содрогнулось.

Его негромкий смех коснулся моих губ.

– Мне нравится этот звук. Сильно.

– Мне это понравилось, – прошептала я. – Сильно.

– Но, льесса, это почти не поцелуй.

Он положил руку мне на шею, и кровь застучала у меня в висках. Льесса. «Нечто прекрасное и могущественное…» Сейчас я это чувствовала.

Его рот снова прикоснулся к моему, и поцелуй… в нем больше не было ничего мягкого. Он стал жестче, и от ощущения кончика его языка на моих губах у меня заколотилось сердце. Я открылась ему, и поцелуй не только стал глубже. Его язык, наполняя меня вкусом холодного меда, исследовал мой; он целовал меня так, словно его вело то же исступленное любопытство, что и меня. Любопытство узнать, каково это, когда тебя хотят, желают, ласкают. Просто чувствовать. Знаю, это смешно. Вряд ли боги могли испытывать такое же любопытство, но необузданность его поцелуя говорила, что он хочет большего, – он запустил руку в мои волосы, а другую прижал к щеке. В его поцелуе воплотилось так много. Понятия не имела, что поцелуй может быть таким.

Желая чувствовать больше, я провела руками по его плечам. Он вздрогнул от моего прикосновения. Его кожа была холодной – не знаю, как такое возможно, когда я горела. Я потянула его к себе, желая быть ближе, и лишь слегка беспокоилась, что не опасаюсь этого желания. Где-то в глубине я сознавала, что тревожиться следует больше, потому что меня уже охватило удивительно импульсивное и восхитительное безрассудство.

Но Эш стал ближе, и это было все, о чем я хотела думать. Его большое тело надавило на меня, и я не колебалась ни мгновения, прежде чем лечь на траву. Вес его тела и холод кожи просочились сквозь мою тонкую рубашку, а его грудь прижалась к моей, что произвело на мои чувства головокружительный эффект.

Он издал раскатистый звук, прокатившийся по моей коже, по груди и спустившийся ниже. Похоже, на него это тоже подействовало, и меня потрясло, что он – бог – может реагировать так сильно.

Я провела слегка дрожащими пальцами по его волосам, а потом по татуировке, поднимающейся до шеи. Он убрал руку из моих волос, пока я гладила мышцы вдоль его позвоночника, и провел ею по моей руке, от кончиков пальцев до плеча, а потом обратно. Его ладонь скользнула на мою грудь, а потом на талию. Выгнув спину, я испустила негромкий стон – похожие слышала только в темных уголках сада или в занавешенных комнатах «Нефрита».

Его рука застыла на моем бедре, прикосновение стало тяжелее. Он оторвался от меня.

– Ты довольна поцелуем?

Я открыла глаза, и наши взгляды встретились.

– Сойдет.

Он рассмеялся низким горловым смехом.

– Тебя трудно впечатлить, правда?

– Не особенно, – ответила я, хотя была сильно впечатлена.

– Ой. – Он крепче сжал мое бедро. – Тогда мне придется это исправить.

Это поддразнивание было незнакомым и волнующим. Подобные чувства я переживала, когда находила новый переход в Садовом районе, но сейчас было гораздо, гораздо приятнее. Мне понравилось. Сильно. Внутри меня что-то пробудилось, что-то легкое и свободное.