Тень и искры

– Я задавал себе этот вопрос тысячу раз. – Эш рассмеялся, но без веселья. – Понятия не имею почему. Зачем он захотел получить в супруги смертную. Он умер, любя мою мать. Это не имело смысла.

Да, не имело, и это еще больше сбивало с толку.

– Почему ты не пришел ко мне и не рассказал все это?

Это ничего бы не изменило, хотя, может… мы нашли бы другой путь.

– Я думал об этом, и не раз. Но решил, что чем меньше я с тобой общаюсь, тем лучше. Поэтому за тобой часто присматривал Латан.

Присматривал за мной?

– Тот, которого убили?

– Он был… доверенным гвардейцем. – От меня не укрылось, что на этот раз он не назвал его другом. – Он знал о сделке моего отца и знал, что я не собираюсь ее выполнять. Но это не значило, что другие не могли узнать о смертной, обещанной мне в супруги. Либо о сделке разболтали твои родные, либо это произошло потому, что ты была отмечена с рождения и благодаря сделке родилась в покрове.

У меня перехватило дыхание, а по затылку пробежала дрожь.

– И эта отметка, хоть и невидимая смертным и большинству других, временами может ощущаться. Это, возможно, и вызвало к тебе любопытство. – Эш убрал со стола ногу. – Латан заметил, что боги проявляют активность в Ласании – те боги, которых ты видела той ночью.

– Которые убили брата и сестру Казин и ребенка? И Андреа?

– Я беспокоился, что они почувствовали отметку и ищут тебя.

У меня внутри все сжалось.

– Думаешь, те люди умерли из-за меня? Потому что боги искали меня?

– Поначалу, возможно, думал. – Он похлопал пальцами по колену. – Но убийства были бессмысленны и не указывали на закономерность. Разве что у всех жертв когда-то в роду были боги. Это единственное, что приходит в голову. Они не были настоящими боглинами, но могли оказаться потомками бога.

– Боглинами? – переспросила я, сдвинув брови.

– Это дети смертного и бога, – объяснил он. – Если у боглина рождается ребенок от смертного, дитя тоже будет носить отметку, но не будет боглином.

Тогда я поняла. У смертного и бога могут быть дети, но такое случалось редко – по крайней мере, я так считала.

– Я никогда не слышала, чтобы их так называли.

– Это наш термин. У некоторых из них бывают определенные божественные способности, в зависимости от того, насколько силен родитель. Большинство боглинов живут в Илизиуме, – продолжал он, поджав губы. – Похоже, из всех жертв только портниха имела с тобой какие-то контакты. И, насколько мы знаем, с остальными не делали то, что сделали с ней.

Его слова принесли небольшое облегчение. Я не хотела, чтобы кровь тех людей оказалась на моих руках. Крови на них и без того достаточно.

– А Казин? Магус? По-видимому, он был гвардейцем, но не знаю, видела ли я его и служил ли он в Вэйфейр.

На лице Эша появилось задумчивое выражение.

– И все равно, если ты не была хорошо знакома ни с ним, ни с портнихой, не понимаю, как эти смерти могут быть связаны с тобой.

Я тоже не понимала. Но все же это… казалось как-то связанным со мной.

– Ты узнал еще что-нибудь о том, что случилось с Андреа?

– Ничего. Никто об этом не слышал, даже если учесть вероятность, что у нее в роду был бог. И да, недостаток информации сильно раздражает.

Должно быть, нечасто Первозданный не может в чем-то разобраться. У меня возникла еще одна мысль.

– Латан был смертным?

Эш медленно выдохнул.

– Он был боглином. Мне следовало уточнить раньше.

Но так ли это было необходимо? Боглин или смертный, жизнь – это жизнь.

– Как он умер?

– Он пытался им помешать. – Эш уставился на балконную дверь, выражение его лица стало непроницаемым. – Его превосходили силой и численностью. Он это понимал, но не остановился. – Эш допил виски. – Так или иначе, я не пришел к тебе, потому что не хотел рисковать и выдавать тебя тем, кто попытался бы использовать тебя.

– Твоим врагам? – спросила я. – Богам, что служат при дворе Первозданного, который давит на тебя?

– Да.

– Но с чего Первозданные или боги решили, что происходящее со мной может повлиять на тебя?

– А почему бы им так не решить? Они же не знали о моих намерениях в отношении тебя, особенно если им было неизвестно о сделке моего отца. – Он бросил на меня взгляд. – У них не было причин считать, что ты для меня не представляешь важности.

Он прав.

В этот момент я поняла, что всю жизнь считала Первозданного Смерти холодным, равнодушным существом из-за того, что он представлял. Я ошибалась. Эш не холоден и не равнодушен. Он знал, что каждая смерть оставляет отметину. Он понимал силу свободы выбора. Я вспомнила, что говорила Эйос. Существовали же причины, почему она чувствовала себя с ним в безопасности и доверяла ему. Эшу не все равно, и я была готова держать пари, что в его теле не одна порядочная косточка.

Но ничего из этого не помогало.

Совсем.

Мой долг был больше, чем я, – чем то, что я чувствовала. Но не Эш возложил на меня этот долг.

– Спасибо, – прошептала я.

Это слово по-прежнему странно ощущалось на моих губах. И на этот раз причинило боль.

Он перевел взгляд на меня.

– За что?

Я коротко усмехнулась.

– За то, что в твоем теле есть порядочная косточка.

Он слегка улыбнулся.

– Не хочешь есть? Я знаю, повара присылали тебе суп, но могу попросить приготовить, что ты захочешь.

Мне бы хотелось, чтобы он отказал мне в еде.

– Все хорошо.

Я провела пальцем по граням стакана. Из водоворота вопросов возник новый.

– А есть ли… какие-то последствия для тебя? – Во мне появилось неожиданное, нежеланное и совершенно лицемерное беспокойство. – Насколько я понимаю в сделках, они требуют исполнения от всех участников.

– Никаких последствий, Сера.

Я пристально смотрела на него. Он ответил без промедления. Может, даже слишком быстро, но меня это не волновало. Нисколько.