Тень Основателя

Судя по голосу, это был Сэм.

— Ах ты ж… — Он попытался встать, но, поскользнувшись в жирной грязи, вновь вернулся в стихию-кормилицу. А что? Он моряк, кормится от моря, то есть от воды… В луже тоже вода, самая натуральная! Разве что размер немного меньше…

— Лучше отойди, — посоветовал ему я.

— Что? — Он вновь попытался встать.

— С траектории уйди, говорю!

— А? — Еще не вполне осознавая произошедшее, он попытался последовать моему совету, но было уже поздно. С очень громким и весьма нецензурным звуком, исторгнутым из глотки его недавнего «собеседника», дверь вновь распахнулась, и второе тело отправилось в свой короткий и бесславный полет. Вышибалы в портовых кабаках свое дело знали и в самом зародыше пресекали любые намеки на драку.

Правда, падение для этого так и оставшегося для меня неизвестным моряка оказалось более удачным. В смысле, удачным для летуна. Сэм, я так подозреваю, придерживался прямо противоположной точки зрения, поскольку приземлился тот прямо на него, вернув моряка назад, в ставшую для него такой родной и близкой лужу. А ведь я советовал — «уйди с траектории».

Оглядев этот вяло шевелящийся и активно матерящийся «бутерброд» из двух моряков с прослойкой из уличной грязи, я скептически хмыкнул. Любят боги грязные шутки. Иногда грязные в самом прямом смысле слова, как эти две пародии на людей, чья пьяная болтовня стала шансом на жизнь для пока неизвестной мне Лессы. Шансом на жизнь — для нее и шансом на бегство — для меня и Лауры.

— Где живет Гессар? — коротко спросил я, с презрением глядя на копошившихся передо мной пьяниц.

— А… — Сэм выглянул из лужи, пытаясь понять, кто его спрашивает, и не соотнося властный голос с ничтожным побирушкой, стоящим перед ним на крыльце кабака.

— Адрес! — Я добавил в голос толику металла.

— Нефритовая улица, четвертый особняк, — машинально среагировав на звучащий в моем тоне приказ, отозвался Сэм. Затем до него все же дошло, что вопрос был задан не кем-то из старших наследников древнего и благородного рода, каким-то чудом оказавшимся в этом малопочтенном месте, а всего-навсего стоящим перед ним малолетним нищим, и он в ярости рванулся ко мне.

— Да я тебя…

Что он хотел со мной сделать, так и осталось тайной, поскольку его противник, сброшенный Сэмом во время рывка прямо в грязь, ловким движением подсек тому ноги, вернув матроса во все ту же многострадальную лужу, причем на этот раз лицом вперед: видимо, для симметрии. «Воистину, родная стихия. Уже третий раз в нее возвращается», — хихикнул я про себя на прощанье, задавая стрекача подальше от вновь разгоревшейся драки. Бои в грязи — это, конечно, новое слово в искусстве драк… Но не в исполнении пьяных и вонючих мужиков, один из которых к тому же почему-то зол на такого хорошего и доброго меня. Вот будь это симпатичные девушки с минимумом одежды, тогда да, тогда можно было бы и задержаться. А так ничего интересного.

К тому же необходимую мне информацию я уже получил. И главное, узнал, что навигация этим летом установилась на неделю раньше обычного и потому искать Сезама Варна и Олексия Вала — двух других названных Лаурой людей — абсолютно бессмысленно. Они сейчас вместе со своими лоханками болтаются где-то при выходе из залива Лар.

Так что вся надежда теперь на Гессара д’Касса. Воистину везучий человек этот Гессар. Мало того что получит награду от княгини за нашу доставку, так еще и дочь спасет. А может, это я везучий? Ведь если бы не болезнь дочери, д’Касс не стал бы задерживаться, отплыв с установлением нужных ветров.

Но все же ему повезло. Крупно, невообразимо повезло. Повезло потому, что я знаю, как вылечить зеленуху. Причем даже на самой последней стадии. И после уничтожения моего рода я являюсь единственным в мире человеком, который может это сделать!

Я задумчиво шлялся вдоль городской стены, пытаясь придумать, как проникнуть внутрь. Не огражденные стенами предместья — Нижний город, трущобы, порт и складская зона — были мной изучены весьма и весьма неплохо, и, если бы купец жил здесь, я нашел бы способ с ним переговорить.

Но увы. Как и подобает порядочному торговцу, не имеющему никаких дел с бандитами предместий, Гессар д’Касс жил внутри огражденной территории Высокой Лаоры. И проникнуть в этот заповедник безмятежной роскоши у уличного мальчишки из предместий не было ни единого шанса.

Специально обученная и натренированная стража тщательно следила, чтобы подобные мне чумазые оборванцы не тревожили взор благородных обитателей Бугра. Впрочем, будь у меня хорошая одежда, лошадь и даже слуга — попасть в Чистый квартал я все равно бы не смог. Доступ туда имели лишь его обитатели, их слуги и те лица, о чьем приезде жители Холма заранее уведомляли стражу. И никто иной, хоть сам император, воскресни он внезапно, попасть без приглашения туда бы не смог…

«Ты сильно преувеличиваешь их возможности и недооцениваешь мои и свои…» — внезапно послышался тихий шепот.

Я испуганно обернулся, но никого рядом не было. Да и шепот — теперь я понимал это совершенно отчетливо — раздавался отнюдь не возле уха, а прямо внутри моей головы! «Не считая прямого штурма с вырезанием всех этих болванов, есть еще не менее сотни вариантов тайного проникновения. Если позволишь мне действовать, то еще до заката мы окажемся на месте».

Отойдя в сторонку, я присел в тени разросшегося у стены куста и замер, обдумывая ситуацию. А ситуация была не ахти. Голоса в голове — симптом тревожный. Очень тревожный! Вообще-то это тоже излечимо, но ни нужных лекарств, ни умелого «лекаря душ» под боком я не имел. А запускать подобное нельзя. Никак нельзя. Последствия могут быть самые неприятные! Шизофрения болезнь такая… очень нехорошая…

«Ах ты ж сволочь малолетняя! Я тебе покажу, как меня шизофренией называть! Я тебе докажу реальность! Смотри и думай: возможно такое для сумасшедшего или я все же существую не только в твоем воображении?!»

В груди кольнуло. Точнее, нет. Это нельзя было назвать болью — скорее ощущение походило на то, что в грудь мне с размаху всадили ржавую, не очень-то острую и довольно толстую спицу, смазанную сильнейшим обезболивающим средством. Не больно… но страшно и отвратительно. Противно. Какая-то «мертвая» онемелость засела в груди, точно там, где располагается сердце. А мое тело вдруг встало и точным, изящным и каким-то невероятно ловким, совершенно «не моим» движением скользнуло в ближайшую подворотню.

Затем был бег… Хотя можно ли подобное назвать бегом? Тело просто с невероятной скоростью буквально скользило из тени в тень, словно совершенно утратив не только кости, но и вообще материальность. Несмотря на сумерки и словно повисшую перед глазами какую-то темную дымку, видел я вполне неплохо. Видел, но сделать ничего не мог. Так же как в прошлый раз, когда я убил святителя, тело мне совершенно не подчинялось. Как будто им управлял не я, а кто-то гораздо более опытный, умелый, решительный… и жестокий.

Да, жестокий. Потому что стремительный бег привел меня, а точнее — мое тело, в «зеленый» район предместий. Один из немногих достаточно благополучных районов Нижнего города. Осмотревшись, мое тело — а точнее, тот, кто им сейчас управлял, по неведомым мне признакам выбрал один из домов.

Резкий прыжок без разбега на высоту, более чем в три раза превышающую мой рост, — и я нахожусь в небольшом уютном дворике, огражденном высоким каменным забором. Один только взгляд — и бросившийся ко мне слюнявый ирайский волкодав с тихим взвизгом влетел в свою конуру, откуда донеслось жалобное поскуливание.