Тень рыцаря

Я посмотрел на Кеста – он покачал головой. Я с ним согласился: другого выхода не осталось. Если бы мы попытались обойти копья, чтобы добраться до противников, жители деревни просто забросали бы нас камнями и стрелами.

– В чем дело, господа рыцари? Больше не смеетесь?

– Вы совершаете ошибку, – сказал я.

– Неужели? Мы собираемся взять в заложники тех, кто был послан, чтобы убить нас, – вряд ли это можно назвать ошибкой.

– Если бы мы пришли убивать вас, – ответил сэр Шуран, – мы бы привели с собой еще тридцать рыцарей. Вы бы уже были мертвы. Я – сэр Шуран, рыцарь-командор Арамора. Герцог Исолт послал нас, чтобы уладить разногласия.

Крестьяне насторожились. Они слишком долго пытались выжить под гнетом дворян, жадность которых не вызывала у них доверия.

Вера повернулась ко мне.

– Ты сказал, что вы плащеносцы. Ну-ка, докажи.

– Как ты хочешь, чтобы я доказал?

– Назови мне седьмой имущественный закон.

Я уже собирался ответить, но Валиана меня опередила:

– Седьмого закона не существует.

Вера попыталась взглядом заставить Валиану отступить, и я понял, что они не сильно отличаются по возрасту, как мне раньше казалось. Разница была лишь в том, что Валиана провела восемнадцать лет в роскоши и безопасности, а Вера нет.

– Хорошо. Тогда каков шестой закон?

Девушка не замешкалась:

– Подати не могут превышать четверти от полученного дохода.

Не стоило удивляться тому, что Валиана могла по памяти цитировать королевские законы. В конце концов, она почти всю жизнь готовилась стать королевой. Вне всяких сомнений, девушка учила законы Тристии, даже те, которые герцоги никогда не позволяли проводить в жизнь.

Вера с подозрением поглядела на нее.

– Любой, кто читал «Книгу королевских законов», мог бы это сказать.

Валиана нахмурилась. При желании она могла вести себя как самая настоящая надменная аристократка.

– Тогда зачем было спрашивать?

– Если бы вы не знали ответа, я могла бы сэкономить время, – ответила та.

Я посмотрел на жителей деревни, которые пришли сюда, готовые к драке. Вряд ли хоть кто-то из них знал королевские имущественные законы или любые другие.

– Что ж, похоже, не сработало, – сказал я. – А вы знаете, почему король придумал шесть имущественных законов?

– Чтобы герцоги не могли отбирать у нас всё, что мы зарабатываем собственным трудом?

– Частично, – признал я.

– Только эта часть и имеет значение.

– Но не для монарха, – вступила Валиана. – Если герцог возлагает на вашу землю непомерные подати, то из-за этого уменьшаются запасы еды, дерева и прочих товаров, которые вы могли бы продать. Таким образом, вся система начинает разваливаться. Эти законы предотвращают экономический крах в королевстве.

– Зачем вы мне об этом рассказываете? – спросила Вера.

– Чтобы вы знали, что король хотел, чтобы вы платили свои чертовы подати, – сказал я.

Вера фыркнула.

– Смешной. Когда ты умрешь, я насажу твою голову на пику – надеюсь, она меня будет смешить после тяжелой работы на полях.

– Он вовсе не такой смешной, когда умирает, – сказал Брасти. – Особенно когда начинает нотации читать.

Я услышал звук спущенной тетивы, затем левой щекой почувствовал колебание воздуха: стрела пролетела мимо и вонзилась в дерево, стоявшее позади меня. Руки старика больше не выдержали напряжения. Прежде чем я успел среагировать, один из рыцарей Шурана обнажил клинок и шагнул вперед.

– Нападение на посланника герцога карается смертью, старик.

– Прекратить! – крикнул я и вытащил левую рапиру из ножен.

– Шкурники предали нас! – воскликнул кто-то из рыцарей. Они тут же перестроились, чтобы напасть на нас.

В следующий миг против нас пятерых стояли десять рыцарей, двое из них держали заряженные арбалеты. Мы оказались между ними и жителями деревни с заточенным дубьем.

– Фалькио, – начал Кест.

– Я знаю наши шансы, черт побери. Опустите клинки, – сказал я рыцарям. – Мы не ради этого пришли сюда, Шуран.

Рыцарь-командор клинка не обнажил.

– Согласен, – сказал он. – Поэтому мне нужно, чтобы твои люди и жители деревни сложили оружие. Они не должны угрожать рыцарям герцога.

Вера оскалилась.

– Больше заработаете, если убьете безоружных.

– Опустите оружие, – повторил Шуран, – или мне не останется другого выбора, кроме как приказать своим людям вступить в бой.

– Отдадите этот приказ, – сказал я, – и я прикажу Брасти убить вас первым.

Старик, начавший всю эту заварушку, стоял, тяжело опираясь на лук: казалось, что ему нет дела до происходящего.

– Такого мы от рыцарей и плащеносцев не ожидали.

Другой деревенщина принялся крутить пращой.

– Брасти, поглядывай на него. Вера, следи за своими парнями.

– Фалькио? – позвал Брасти.

– Я занят.

– Ты бы помог мне, если бы сказал, кого нужно убить прямо сейчас.

– Я все еще пытаюсь разрешить ситуацию.

Из леса раздался треск, чуть не дав начало бою. Из-за деревьев вышел худющий, странного вида юноша, который тяжело дышал; в руке он держал рапиру. Немногие использовали в бою рапиры – этого я встречал и раньше.

– Кайри? – с сомнением спросил я.

Бесхитростные карие глаза под густой шапкой волос посмотрели на меня.

– Фалькио! – Он подбежал ко мне и рухнул на колени. – Первый кантор! Поверить не могу, что это вы! Здесь, в Карефале! Вы пришли за мной?

– Встань, – сказал я.

В последний раз я видел Кайрна в Рижу, где он доказал свое ревностное желание стать плащеносцем и в то же время полную неспособность к этому. С тех пор, похоже, ничего не изменилось.

– Я просто…

– Во-первых, ты не плащеносец, а потому не обязан присягать мне на верность, а во-вторых, плащеносцы ни перед кем не кланяются.

Брасти наклонился вперед и прошептал так громко, как только смог:

– Кроме герцогов, как выяснилось, чтобы сподручнее было целовать их задницы.

– Помалкивай, Брасти.

– Кайрн, это правда? – спросила Вера. – Он в самом деле тот, за кого себя выдает?

Кайрн встал.

– Я не знаю, за кого он себя выдает, но это Фалькио валь Монд, первый кантор плащеносцев. – Парень сунул руку в карман и достал золотую монету. – Он дал мне это. Я вошел в число двенадцати присяжных, которых он призвал в конце Ганат Калилы. Это – герой Рижу, человек, который вдохновил наше восстание!