Тень Сохатого

— То есть как это не… — испугался Юркин. — Позвольте!.. Вы что же, в чем-то меня подозреваете?

— Я подозреваю вас в том, что вы говорите ложь! — резко сказал Турецкий. — Между прочим, за дачу ложных показаний у нас в стране предусмотрена уголовная ответственность.

— Ка… какая ответственность? — побледнев, проговорил Юркин.

— Уголовная! — грозно прорычал Турецкий. — И если будете юлить, я сделаю все, чтобы испортить вам жизнь.

— Мне? Жизнь? — Испуг у депутата прошел, и теперь глаза его загорелись яростью, обидой и негодованием. — Перестаньте! — обиженно проговорил он. — Слышите, перестаньте разговаривать со мной таким тоном! Я вам не мальчишка какой-нибудь! Я — народный депутат! И пусть борзописцы обвиняют меня в чем хотят! Пусть пишут в своих гнусных статейках, что я действовал «по заказу»! Да если и так — ну и что с того? Какое, собственно, им до этого дело? А если заказ совпадает с моим личным мнением, а? А если я нашел истинных единомышленников? — Юркин говорил все яростнее и горячее, явно потеряв осторожность. Он почти кричал. — Неужели господа борзописцы думают, что нас, честных людей, мало? Что мы не найдем помощи, если захотим? Или что другие честные люди, радеющие за благо государства, не могут обратиться к нам за помощью? Могут! И мы им поможем! Поможем, потому что у нас одно общее дело — посадить преступников в тюрьму! И каждый честный гражданин обязан оказать государству помощь, если государство обратится к нему с такой просьбой! И…

Внезапно Юркин осекся и уставился на Турецкого так, словно только что его увидел. Затем он явно сконфузился (видно, увлекшись демагогией, позабыл, что он здесь не один, и слишком уж сильно разоткровенничался) и, слегка порозовев, проговорил:

— Впрочем, вы не должны расценивать эти мои слова в том смысле, что я действовал по чьему-то наущению. Я абсолютно не это имел в виду.

— Я понимаю, понимаю, — кивнул Турецкий. — Вы имели в виду только то, что имели.

— На что это вы намекаете? — нахмурившись, спросил Юркин.

Турецкий усмехнулся:

— Упаси меня Боже на что-либо намекать. Я имею в виду только то, что, выражаясь подобным образом, вы выражали именно то, что выражали, и имели в виду только то, что хотели иметь. Но я не имею в виду выражения, в которых вы это выражали. Вот и все.

Юркин озадаченно посмотрел на Турецкого. Александр Борисович невинно ему улыбнулся и уточнил:

— Значит, вам надоело терпеть беспредел, который творят в стране олигархи, и вы решили прижать их к ногтю. И решение это вы приняли сами, без чьего-либо совета. Я все правильно понял?

Юркин долго молчал. Видимо, насмешливая тирада Турецкого расстроила какую-то микросхему в его мозгу, и случился сбой программы. Затем депутат устало вздохнул и ответил с обидой в голосе:

— Я не говорил, что ни с кем не советовался. Но это уже мое личное дело, с кем мне советоваться. Между прочим, мне очень странно, что следователь из Генпрокуратуры разговаривает со мной подобным тоном. Ведь преступник не я, а он — Боровский. И его приспешник Ласточкин. И сколько веревочке ни виться… исход известен! С этими мерзавцами вы должны разговаривать таким тоном, а не со мной. — Юркин посмотрел на часы, затем перевел взгляд на Турецкого и сказал: — Знаете что, Александр Борисович, я думаю, что наша встреча закончена. Я сказал вам все, что мог сказать. Большего от меня не ждите.

На этом разговор был закончен.

Расставшись с Юркиным, Турецкий был на девяносто процентов уверен, что депутат поет с чужого голоса. Слишком глупым, трусливым и мелким человеком он был, чтобы решиться самостоятельно бросить вызов самым богатым людям России. Но кто именно нашептывал на ухо Юркину нужные слова? С чьего голоса он пел и что именно задумал этот таинственный змей-искуситель, работающий «во благо государства»? Это еще предстояло выяснить.

6. Гафуров

Завидев идущего по коридору Гафурова, Турецкий поморщился. Этот человек был ему неприятен, и Александр Борисович подозревал, что чувство его взаимное. Однако Гафуров шел навстречу, и от рукопожатия было не отвертеться.

Гафуров широко улыбнулся Турецкому — искоркой сверкнул золотой зуб:

— А, Александр Борисович! Наше вам!

Они остановились и пожали друг другу руки. Турецкий хотел было идти дальше, но Гафуров его удержал.

— Послушай, старик, — обратился к Турецкому Гафуров со своей извечной восточной загадочной полуулыбкой, — зачем тебе это надо, а?

— Что именно? — не понял Турецкий.

Гафуров дернул уголком рта:

— Брось, старик. Ну зачем ты копаешься в деле Ласточкина? Тебе что, своего дела мало?

Турецкий ничего на это не ответил, тогда Гафуров продолжил:

— Я слышал, генеральный страшно недоволен тем, что ты так долго с ним возишься. Дело-то пустяковое. Повздорили два толстосума, один другого пришил. Сажай этого фраера, и дело с концом. Народ тебе только спасибо скажет. И то дело — Боровский не только Риневича той пулей пришпилил, но и на своей паразитической деятельности крест поставил. Как говорится — одним выстрелом двум зайцам яйца отстрелил!

Гафуров рассмеялся, довольный своей шуткой, но Турецкий оставался серьезным.

— Мне бы твою уверенность, — негромко проворчал он.

Гафуров перестал смеяться и удивленно приподнял черные «шамаханские» брови:

— А что у тебя за сомнения? Ведь убийство-то было при свидетелях. Да и Боровский твой вроде бы не отпирается. Я же говорю — дело плевое. Ты становишься излишне щепетильным, Турецкий. И это не к добру.

Турецкий небрежно пожал плечами и сказал:

— Посмотрим. Извини, мне пора.

Он повернулся, чтобы идти, но Гафуров сказал ему в спину:

— Ласточкину не отвертеться. Я кое-что раскопал.

Турецкий остановился и обернулся:

— Что?

— Я говорю, Ласточкин влип. Интересный фактик: глава администрации закрытого города Лесной в Свердловской области незаконно предоставил «Юпитеру» налоговые льготы на сумму девять миллиардов рублей. Часть соглашений с администрацией города Лесной подписана Антоном Ласточкиным. Так что он влип.

— Это предположение или у тебя есть факты?

Гафуров самодовольно кивнул:

— Есть. Все есть. От этого он уже не отвертится.

Турецкий посмотрел Гафурову в глаза и сказал с легкой усмешкой:

— Что ж, если он виноват, то он ответит. Извини, у меня много дел.

Он отвернулся и зашагал по коридору.

— Только не лезь в мое дело, Турецкий! — крикнул ему вслед Гафуров. — Не наступай мне на пятки! Я этого не люблю!

— Ничего, полюбишь, — проворчал себе под нос Турецкий, но оборачиваться не стал.

Гафуров постоял, посмотрел ему вслед, затем пожал плечами, повернулся и пошел по своим делам.

Глава четвертая Разные судьбы

1. Телки

— Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать… Восемнадцать… Девятнадцать… И… Давай, Геня, жми! Не позорь мою больную голову!.. Двадцать! — объявил Алик Риневич и пару раз хлопнул в ладоши, изображая бурные аплодисменты.

Боровский спрыгнул с турника на землю и, тяжело дыша, отошел в сторону, уступая место другому бойцу. Риневич подошел к нему и одобрительно похлопал по потной лопатке: