Тени Лавуара

— О, Лара, я совершенно обезумел… — пробормотал он, наблюдая за тем, как медленно, один за одним загораются фонари.

Прикрыв на мгновение глаза, мужчина глубоко вдохнул, ощутив, как сердце неприятно закололо. Погибшие были чьими-то отцами, братьями…

Тряхнув головой, мужчина пошел дальше. Это было не важно, жертвы всегда были и будут. Если хочешь чего-то достичь, надо чем-то жертвовать и единственной жертвой, которую он мог принести были жизни его подчиненных и его самого.

Внимание Аделар привлекло тело девушки.

Широко раскинув руки, устремив безжизненные голубые глаза в небо, с волосами, окрашенными в алый цвет от крови, на мостовой лежала Варя.

Покачав головой, перфектум присел над девушкой на корточки. Лицо ее, перекошенное от ужаса, было в кровоподтеках, все тело напоминало кровавое месиво и только по ободранному платью, цвета морской волны он узнал в трупе бывшую пленницу.

Возможно, она не заслужила такой смерти. Возможно, милосерднее было сразу убить ее.

Глубоко вдохнув, мужчина сделал знак двум солдатам, почтительно остановившимся в двух шагах от него, чтобы те уносили тело.

Выпрямившись, Аделар осмотрелся по сторонам и провел рукой по лицу.

— О, Лара, я совершенно обезумел… — пробормотал он, наблюдая за тем, как медленно, один за одним загораются фонари.

Ветер трепал ткань, закрывающую проход в шатер. Толкал ее вперед и через время отступал, вынуждая с тихим вздохом, возвращаться на место.

Рассеянно наблюдая за потертой тканью, стоя на коленях посреди шатра, Таир едва ли понимал где он, едва ли мог вспомнить, сколько времени прошло с того момента, как в Убежище вернулись все.

Шумно, полустоном выдохнув, он в который раз сжал голову руками.

Цыганка… Знакомое пестрое платье и взъерошенные темные волосы. Он не сразу понял, что не так, не сразу задался вопросом: отчего та не встречает старого друга улыбкой, отчего просто не поднимет к нему взгляда.

Осознание было жутким, подобно медленно действующему яду оно пробиралось все глубже с каждым шагом цыганки и мрачного Луи, сопровождавшего девушку. Пробиралось, чтобы поразить в тот момент, когда она подняла голову. Когда Таир, с ужасом понял, что это не Рада.

Шумно вдохнув, он лишь сильнее сжал руки в волосах, точно надеялся, что сможет болью привести мысли в порядок.

Не вышло. Не вышло, но в какое-то мгновение Таир резко встал и, толкнув ткань, решительно вышел на улицу. Как бы больно и горько не было, как бы жутко не хотелось сорваться с места и штурмовать проклятые стены замка перфектума, он не имел права терять себя, не имел права оставлять своих людей. Не имел, по крайней мере пока.

А там…

Губ Таира коснулась кривая, недобрая усмешка.

«Я приду, спасибо за приглашение, тварь. Приду и ты снова останешься посмешищем!» — подумал он и остановился перед палаткой их целительницы, что как раз занималась пришедшими.

Вздохнув, он одернул рубашку.

Ему нужно было извиниться. Он не имел права так поступать.

Минуты тянулись бесконечно долго и казались длинною в вечность.

Рада сидела в углу камеры, подобрав под себя босые ноги и тщетно старалась согреться. Холод пробирался сквозь тонкую рубашку и пробирал до костей. Натянув рубашку по самые щиколотки, девушка опустила подбородок на колени, блуждая взглядом по стенам.

Шум снаружи доносился до нее лишь приглушенно, но Рада даже не двигалась с места.

Было холодно, страшно, хотелось, чтобы все скорее закончилось. Сидя в камере девушка успела многое обдумать. Обманув перфектума, она выиграла какое-то время для Вари, Инги и Вовы, для Таира. Но, одновременно, подписала им смертный приговор.

О себе девушка не думала и даже не надеялась на то, что все решиться в ее пользу. Нет, едва только увидев бездну ненависти и темного торжества в глазах перфектума в тот момент, когда она назвала место, в котором, якобы, скрывается Таир, она поняла, что как только обман раскроется ей больше не на что надеяться. И чувство обреченности породило иное чувство — чувство свободы. Какая разница, где она сейчас, если совсем скоро все закончится и она будет мертва и свободна.

Рада не боялась за себя. Страх за других терзал душу. Что этот ужасный человек сделал с Ингой? С другими пришедшими? Что сделает с Таиром, если поймает его.

И что сделали с ним?

Цыганка никак не могла забыть взгляда серых глаз в тот момент, когда в пыточной мужчина говорил ей о гибели ее любимых. Было в этом взгляде что-то, что заставляло сердце сжиматься уже не от страха — от тоски.

Что нужно сделать с человеком, чтобы превратить его в чудовище? Впрочем, долго думать об этом девушка не могла. Мысли беспрестанно возвращались к Таиру, к пришедшим. К их судьбе. Рада не знала, что творится наверху. В ее камере не было даже маленькой щели, сквозь которую мог бы проникнуть в помещение луч солнца или свежий воздух.

Безмолвные стены нависали над ней, давили и время от времени девушке казалось, что потолок вот-вот рухнет на нее и раздавит. В такие моменты цыганка вздрагивала и до боли закусывала губы, возвращая сознанию ясность.

От холода ныла спина и немели ноги и руки. Моментами, девушка впадала в беспамятство, но тут же приходила в себя, когда какая-нибудь не в меру смелая крыса подбиралась слишком близко. С потолка капала вода, капли разбивались о пол, словно часы отмеряя время, милостиво отведенное ей на прозябание в темном каменном мешке. Этот размерный, монотонный звук сводил с ума, заглушал все остальные звуки, проникал глубоко в мозг, вынуждая девушку зажмуриваться и закрывать уши руками.

Сколько времени она провела так — скорчившись в углу камеры, Рада не знала, но думала, что целую вечность, а может — больше. Время давно потеряло счет. Мир за стенами перестал существовать. Была только она, крысы, затхлый воздух ее тесного гроба и мерный звук умирающих капель.

Внезапно, новый звук заставил девушку поднять голову. Скрип.

Дверь отворилась и на пороге появился солдат. Склонив голову набок, Рада даже не пошевелилась, пустым взглядом глядя на то, как он приближается к ней. Мужчина что-то говорил, но смысл его слов не доходил до сознания, теряясь где-то между: в обрывках мыслей, чувств.

Не сопротивляясь, девушка позволила рывком поставить себя на ноги и покорно пошла вперед, как только ее подтолкнули.

«Ну вот и все… — мелькнула первая четкая мысль за долгое время и девушка печально улыбнулась, глядя перед собой. — Выходит, такой мой конец.»

Дверь с грохотом закрылась за ними, но цыганка даже не обернулась. Солдат грубо подтолкнул ее, чтобы заставить идти и девушка, не сопротивляясь, пошла, оставляя позади тесную камеру, затхлый воздух и мерцающие факелы, точно прощающиеся с юной цыганкой.