Тени Персея или Не будите спящую ведьму. Дилогия

Брент в это время переговорил с Тайгером, а Влад и Максим вынесли из клетки вконец обессиленного Саймона, предварительно сняв с него кандалы. Какая-то женщина из толпы деловито присела перед ним и сделала несколько уколов. Приглядевшись к коробкам, я сообразила, что Саймону ввели глюкозу и витаминные препараты. Чуть позже к нему прорвались Денис и Ларс, став лучшим восстанавливающим средством.

Женщины в толпе радостно обливались слезами, а я постепенно начала психовать от странного впечатления, что какая-то информация прошла мимо меня, что прозвучали какие-то слова, дающие объяснения всему. Я толкнулась было к Саймону (Имбри, как привязанный, топал за спиной), но вышла на Дирка, которого минутой раньше увели для конфиденциального разговора Брент и Тайгер.

— Дирк, долго ли живут чумовики-оборотни?

— У нас не было возможности изучать их… Хотя… Эй, Риччи!

Из тесно надвинувшейся толпы протиснулся человек в серовато-голубом комбинезоне. Все мелковатые черты лица: узкие серые глаза, нос-крючок хищной птицы, поджатый маленький рот, а также широкие скулы и, на удивление, твёрдый волевой подбородок с ямочкой — отражали нетерпение: "Наконец-то и я пригодился!" Он протиснулся боком, и я не сразу увидела, что его правая рука согнута в локте и намертво пристёгнута к телу.

— Доктор Риччи Стратос из лаборатории Кейда, — представил Дирк. — В день гнева был в городе, договаривался насчёт рабочих в лабораторию. Наш летописец и наблюдатель за чумовиками с момента их появления. Стопроцентный учёный. Руку потерял во время полевых испытаний.

— Смейся-смейся, — улыбнулся Стратос и объяснил нам: — Никаких полевых испытаний. Я не услышал топанья "акулы" в тесном переулке. Потом-то расслышал, когда она начала продираться между домами. Обрушился балкон. Обломком ударило по плечу. Парализован нерв. Дирк зря говорит, что рука пропала. Восстановить её можно. В определённых условиях. А насчёт чумовиков… Оборотни отличаются от "акул" частым возвращением в человеческую форму. Они расходуют белковый материал как энергию для метаморфозы. И за счёт этого уменьшается их масса, если они вовремя не получают в достаточной степени белковой пищи. "Акулы" же не меняются. Они преобразуют весь съедаемый белок в массу, поэтому один и тот же экземпляр может быть сегодня одного роста, завтра — гораздо обширнее и выше.

— Чумовики воюют между собой?

— Оборотни отслеживают только людей. "Акулы" охотятся на тех и других.

— То есть между оборотнями и "акулами" война? — напряжённо спросил Брент. Кажется, он понял, куда ведут мои вопросы.

— Войной это назвать сложно. Может, охота? Нет. Скорее, поиски пищи. "Акулы" бродят по городу и нападают на всё, что движется. Оборотни чаще всего рыскают, охотясь на людей.

— Если "акула" убивает оборотня, что происходит с его Субстанцией?

— Обычно отделяется. Но есть два очевидца, которые утверждают: если оборотень в момент смерти не успел преобразовать человеческое обличие в звериное, тень остаётся в теле. Вполне возможно, умирает вместе с физической оболочкой, как у всех смертных.

— То есть, если оборотень выглядит человеком, Субстанция не способна на самостоятельное существование?

— Да, если это оборотень.

— Интересно. Значит, получается следующее: оборотень под личиной человека бродит по городу — сам себе приманка, стреляй в него — и одной Субстанцией меньше. Я правильно понял?

— Ну, всё не совсем так просто, — вздохнул Дирк и машинально взглянул на толпу, которая всё не рассеивалась. — В Верхней Андромеде живёт несколько одиночек. О нашем существовании они, может, и догадываются, но как попасть к нам — не знают. Мы же боимся оставлять хоть какой-то ориентир, поскольку им могут воспользоваться бандиты. И представьте себе ситуацию: крадётся по улице человек, вроде стрелять в него надо, а страшно: а вдруг это один из наших, настоящих людей? Нам бы таких глядельщиков, как в вашей группе, майор. Мы бы оборотней давно перестреляли. А то сидишь в засаде, видишь от трёх до шести особей за дежурство и не знаешь — стрелять или нет. Было бы иначе — давно бы хоть от оборотней город освободили. А так — что? Пристукнул изменяющегося, не успеешь подстрелить эту, как вы говорите, Субстанцию — и тень летит дальше, ищет следующее тело. Их, теней этих, в городе как комаров на болоте.

Дирк разговорился. Давно, как видно, не делился мыслями с человеком свежим.

— Значит, вы ведёте лишь маленькую войнушку против тех, кого угадываете?

— Ну уж нет! Вы в центре города были? Если смотреть с птичьего полёта, город, наверное, выглядит перепаханным. "Акул"-то ни с кем не спутаешь. Мы нашли склад для геологов-горноразработчиков. Взрывчатки там у них — завались! "Акул" мы уничтожили чуть меньше трёх тысяч. Они тупые: если их две, одну взорвёшь — другая всё равно на месте торчит. Хуже с крылатыми. Мы ж думали: планета мирная, оружия сюда привезли — раз-два и обчёлся. Ни пулемётов, ни миномётов. О базуках и говорить нечего. А крылатых бить в глаз идеально может лишь Максим.

И всё-таки Дирк не жаловался. Он готов был драться бесконечно, хотя Брент, как военный спец, сразу уловил главное.

— А чумовиков-теней много. Сначала вы уничтожите наземных "акул" как легкодоступные мишени, затем крылатых. Но от них — процентов пятьдесят — сбегут тени…

— Нет, вы не поняли! "Акулы" — это полностью сформированные твари. Тени в них заперты. Ещё раз: они уходят лишь из оборотней в минуту метаморфозы. — И ещё раз Дирк вздохнул: — Эх, мне ваших людей!.. Мы собрали бы последних оставшихся в верхнем городе… А то сколько их, наверное, гибнет там.

— Неужели ты всерьёз думаешь, что наверху кто-то остался?

— Полгода назад мы спасли одну женщину. Поняли, что она человек, по теням, которые её преследовали. Она бежала по улице, пока хватало сил, а упала — мы начали стрелять. Потом она сказала, что таким образом решила совершить самоубийство. Потому что начала сходить с ума от одиночества. Но когда тени погнались, она передумала. Инстинкт и жажда жизни оказались сильнее. А месяца два назад мы не успели. Патрулировали свои районы. Заглянули в один переулок, а там, у подвального окна маленького магазинчика, — туча теней. Пока их сжигали, в подвале выстрелили. Мужчина лет сорока, возможно — полицейский, если судить по табельному оружию… Так что в Верхней Андромеде люди есть. Вы поможете найти их? Или у вас другое задание?

Мы уставились на Брента. Горожане, расслышавшие вопрос Дирка, с надеждой смотрели на нас всех. Их молящие взгляды сначала смутили. Да, милосердие. Да, беспокойство за всех, оставшихся в опасном верхнем городе. Но почему так близко к сердцу?.. В следующий миг я сердито чихвостила себя на все корки: тугодумка! Любой дурак на моём месте давно бы догадался, что у многих наверху остались родные, а значит, осталась надежда, что они живы и всё ещё люди.

— Вообще-то, нашим заданием является добраться до лаборатории Кейда, — неуверенно сказал Брент.

Дирк немного подумал, рассеянно двигая ногой по полу цепь с наручниками, и тихо сказал:

— Мы не в таком положении, чтобы играть по-честному. Поэтому — шантаж: вы помогаете нам — я помогаю дойти до лаборатории.

Боюсь, что даже бравада крутого парня, прозвучавшая в негромком голосе, была слишком вымученной. Всё расслышали обречённость, и все, как и сам Дирк, не поверили, что майор согласится помочь. И все поняли, что в случае отказа Дирк всё равно поведёт разведдесант в город-лабораторию. Лучше всех понял это майор. И, кажется, сам удивился, когда вдруг ответил Дирку: