Тени Прерии. Свои среди чужих

Предчувствия не обманули - это уже начинало становиться традицией.

Зяблика ближе к вечеру ей принесли. В лукошке. Хорошо хоть одним куском. Правда на том что доставили - живого места не было.

Она так и замерла, не зная что делать и пришлось незнакомой самочке, прежний сопровождающей в этот раз не появился, в кремовой шубке в черные пятнышки пахнущей чем-то межрасово-медицинским, самой перекладывать пациента в гнездышко. Малыш сумел только повернуть шею, радостно пошевелить ушами при виде замершей столбом мамы, да и уронил головку. Из левого глаза выкатилась слеза, даже на жалобы сил у него похоже не было…

– Его убьют? – Спросил Хранитель наблюдая как самочка вылизывает расстроенную мордашку. Судя по тому, что пациент на эту процедуру никак не реагировал, сил у него действительно не было или происходящее вокруг он воспринимал не в полном объеме.

– Нет, это вряд ли, сейчас, по крайней мере. Но если ситуация в ближайшие дни не изменится участь его может выйти и по хуже смерти…

Докторша, а только они умеют совмещать ласковое отношение с предельным цинизмом, отпустила пострадавшего, который мигом скрутился бубликом, пытаясь хоть таким образом спрятаться от окружающего мира, и оттащила Хранителя в уголок для разговора.

– Понимаешь, ребенок с рождения имеет два непререкаемых авторитета. Это мама – самая сильная, добрая, ласковая и такая вкусная; и глава клана – строгий и властный. Обеспечивает такую связь импритинг, именно поэтому глава клана всегда принимает роды и всегда первым предъявляет новорожденного остальным. Дальше, когда маленький выясняет что мама отнюдь не самая сильная и смелая, и она тоже кому-то подчиняется он вполне естественным образом и сознательно встраивается вовнутрь клановых отношений.

– А тут…

– А тут – данный порядок был и вовсе нарушен. Не то, что главы клана – при родах не было вовсе никого. Так что первоначального опыта подчинения у него нет, зато есть мама – действительно самая сильная, смелая и никого не боящаяся. Так что и он должен соответствовать. Была бы девочка – она-бы не смогла не признать силу самца-альфы, просто инстинкт бы не позволил. Но у нас мальчик, да еще сам альфа, тут думать нечего. Вот у них с главой клана и нашла коса на камень.

Докторша бросила взгляд в сторону гнезда и начала расхаживать из стороны в сторону пытаясь найти нужные слова.

– Понимаешь, боль тут ведь не главное. Нет такой цели – сломать и добиться повиновения силой, наоборот – решение должно быть принято сознательно. Как решение подчинятся, так и решение бросить вызов и стать главой клана самому. Но ведь не объяснишь никак по другому малолетнему эгоисту, что надо подождать. Становится главой клана ему еще рано, нет у него для этого ни сил не соображения, зато упрямства и гонора – более чем достаточно. Участь одиночки неспособного подчинить себя ради других, более чем печальна. Обычно это смерть, выжить в самостоятельно невозможно даже в современной «цивилизованной» природе, но вдвоем у вас может и выйти. А ведь через некоторое время справиться с ним сможешь только ты, и не потому, что мама, а по тому, что действительно намного сильнее и быстрее. Даже не знаю что сказать… это ведь самый страшный кошмар – зверь-хищник не признающий ничьих интересов кроме собственных с разумом человека…

Хранитель мысленно покрутил возможные варианты, выглядели они совсем не радужно. Ближайшая перспектива была и вовсе неясна – похоже, педагогика не смогла найти подходящего решения, и не факт что сможет. Исходя из чего перспектива дальняя, на самом деле выглядела еще более мрачной, чем ее рисовала самочка.

– Даже не знаю, может мне с главой все же поговорить…

– Поговорить? – в карих глазах докторши явственно зажглись темные огоньки, - а ведь это мысль! Сиди с ребенком, ты ему сейчас нужнее я сама с этим хрычом «поговорю»! А то прибьешь еще… - губы растянулись в стороны, обнажая кончики клыков в довольной улыбке.

Размытая фигурка, из-за распушившейся шерсти, как то разом оказалась в створе двери, но там замерла, видно что-то припомнив.

– Ты мелкого до моего возвращения покорми по плотнее, только этого симулянта сильно не жалей. Во-первых, не все так страшно как выглядит, а во-вторых, я его в обезболивающем считай что выкупала.

И исчезла, оставив после себя только удаляющийся цокот коготков по полу.

***

Вернулась она через две сотни микроциклов, когда Зяблик уже давно вовсю дрых как ни в чем небывало.

– Как поговорили… - дернулся было навстречу Хранитель, да так и замер.

Ну, если это называется «поговорить» то как тогда здесь ругаются? Выглядела Стрелка (имя легко удалось выяснить за время ее отсутствия, а профессию и так угадала – заведующая карантинным блоком) еще похлеще Зяблика, но смотрела куда как жизнерадостней.

Больше всего бросались в глаза четыре полосы от лба к подбородку, одна из которых четка прошла через кончик носа, а две других поделили верхнюю губу на три части. А еще – половинка, оставшаяся от левого уха. Из правого, впрочем, был выдран приличный треугольный клок. Ну а все остальное выглядело несколько полосатенько – из-за многочисленных мест, где вместо шерсти красовались полоски медицинского клея.

– Отлично поговорили! Я под конец даже признала собственную неправоту, - попытка улыбнутся и не потревожить склеенную на живую нитку губу, выглядела несколько вымучено, но глаза сверкали задором – надо ведь беречь мужское самолюбие, да и мне совсем ни к чему вешать себе на шею хомут в виде целого клана.

– А как тебе…

– Ну, нос – это было больно. Да и ухо жалко, теперь пока отрастет… Зато «бессменный наш» находится в нужном расположении духа. А маленького я у тебя, извини, но на ночь к себе заберу, и так его приволокла сюда из медицинской части ради душевного спокойствия… всеобщего, пожалуй.

Как-то ухитрившись переложить объект обсуждения, не разбудив при этом, в корзинку Стрелка утащила ее с собой, бросив напоследок:

– Завтра он отправится в ясли прямо от меня, но я забегу – расскажу что и как, так что ты не переживай, все будет хорошо. Иначе – я просто дура набитая и без уха осталась поделом.

***

Утром Стрелка действительно забежала и рассказала, ухохатываясь, как два незаслуженно обиженных страдальца – старый да малый - всю ночь друг другу жаловались на несправедливость мироустройства, пытаясь хоть как-то устроиться поудобнее. Благо оказались они совместными стараниями на соседних койках в медотсеке. А с самого утра парочка отправилась в ясли, хоть и не выспавшимися, но уже что называется «не разлей вода».

Посмотрим, конечно, насколько хватит такого благолепия, но, по крайней мере, «медицина обнадеживает».

Довольная мордашка принесенного вечером Стрелкой сорванца и его бурное желание поделиться впечатлениями «как сегодня было интересно», это подтверждали.

Дальше стало полегче, хотя в состоянии «шерсть клочьями» Зяблик прибывал домой еще не раз, но это были уже «рабочие моменты» по ходу встраивания в иерархию уже принявшей его стаи.

Хранитель между тем зарылся в литературу по педагогике. И был немало ошарашен достижениями, которые позволили в свое время из не признающего никакой власти над собой хищника сделать вполне социализированное существо. Да, методы применяющиеся при этом были очень жесткими – на грани дрессуры. Но и это понятно, из-за маленького размера и отсутствии «родничка» дети идалту рождались с не полностью сформировавшимся мозгом.