Тени прошлого

— Ты считаешь, что всегда нужно поступать только рационально? Только так, как математически выгодно? — задумчиво поинтересовался Дамблдор, пристально на меня посмотрев сквозь очки-половинки, и я даже повернулся к нему, снова заинтересованно посмотрев в ответ. — Знаешь, Том, Тина, может, и не самый рациональный человек на земле, но она всегда поступала так, как велело ей сердце. А сердце порой намного мудрее ума… оно видит много больше, чем может увидеть глаз и осознать разум.

Мне было нечего сказать на его последние слова, поэтому я слегка наклонил голову в сторону, как бы говоря, что если он хотел сказать ещё что-то, то пусть говорит, а если нет, то я вновь погружусь в созерцание прекрасного. Угадав мои мысли, Дамблдор вдруг начал говорить:

— Том, на самом деле, я пришёл сюда, чтобы попросить тебя кое о чём. В кабинете Северуса, во втором ящике стола лежит одна книга… Я дал её ему накануне, но вернуть он… не успел. Ты бы не мог принести её мне?

У меня даже брови поднялись от такой просьбы. Дамблдор же прекрасно знал, что меня в любой момент могут попросить умереть, а он решил послать меня за какой-то ничтожной книжкой, за которой и сам мог спокойно сходить.

— Том, я очень прошу тебя принести мне её, — невероятно мягким голосом снова попросил Дамблдор, увидев искреннее изумление на моём лице. — Я пока… не могу зайти туда сам. Пожалуйста. Это не отнимет у тебя много времени.

— Хорошо, — выдохнув, согласился я, поскольку от такого многочасового стояния у меня затекли мышцы, и немного размяться мне совсем не помешало бы. Да и не хотелось, чтобы меня запомнили вот таким: чёрствым и упрямым. Как бы выразилась Тина: «Сделай хоть одно доброе дело напоследок».

Дамблдор мягко улыбнулся, и я, последний раз взглянув на окрестности школы, медленно спустился по винтовой лестнице, потому как торопиться было абсолютно некуда. В пустынных коридорах не было ни единой души, ведь совсем недавно начались экзамены, и все учащиеся или активно к ним готовились, или сдавали их. Так было даже лучше: мне не хотелось сейчас видеть кого бы то ни было. Догадавшись, что кабинет Северуса — это бывший кабинет Горация Слизнорта, в котором я довольно часто бывал полвека назад, я спустился в подземелье и неспешно побрёл по тёмным коридорам. Наконец, оказавшись перед нужной дверью, я без особой надежды повернул ручку, но, к моему искреннему удивлению, дверь послушно открылась.

Войдя внутрь, я зажёг факелы на стене и немного огляделся по сторонам. Да, Северус и Гораций — абсолютно разные люди, и это было понятно даже по интерьеру кабинета, который они оба когда-то занимали. Шкафы с книгами, шкаф с зельями, несколько столиков, занятых свитками, книгами и склянками и массивный чёрный стол. Ничего лишнего.

«Наверное, мой кабинет был бы точно таким же», — усмехнулся я про себя, постояв немного в центре комнаты. Но всё же собравшись с мыслями, я подошёл к рабочему столу и открыл второй ящик, который тоже не был закрыт. Только вот никакой книги я в нём не обнаружил.

В ящике лежали письма, много писем, а сверху — небольшой стеклянный пузырёк с серебристой жидкостью внутри. Я медленно взял его в правую руку и задумчиво вгляделся: внутри были тонкие серебристые нити, тонкие, переплетавшиеся между собой нити… в этом пузырьке были воспоминания.

«Так вот о чём он хотел сказать мне перед смертью! — внезапно догадался я, положив пузырёк на стол и оглядевшись по сторонам в поисках Омута памяти, который уже попадался мне на глаза при беглом осмотре кабинета. — Он хотел отдать мне свои воспоминания…»

Найти Омут было несложно, потому как стоял он неподалёку от меня на небольшом столике у противоположной стены кабинета. Открыв пузырёк, я вылил всё его содержимое, а потом окунулся с головой, погружаясь в воспоминания…

Он следит за ней на башне… Их ночные беседы… Он врывается в класс, прогоняет Невилла и целует её… Он пытается поговорить с ней… Она приходит к нему в кабинет в канун Рождества… Они в опере… Она рассказывает ему обо мне… Их каникулы… Их мирные дни в Хогвартсе… Он видит её с пробитой головой… Он дежурит у её кровати, а она в это мгновение словно превратилась в мраморную статую… Их вальсы… Переговоры… Она споила его абсентом… Он делает Тине предложение после полёта, она его принимает… свадьба… семейная жизнь… последние дни…

Когда я вынырнул из этого потока воспоминаний, было уже начало четвёртого, то есть на несколько часов точно я словно выпал из жизни. Я потрясённо собрал обратно все эти драгоценные мгновения бесконечного счастья, даже не зная, как мне выразить всю благодарность этому невероятно мудрому человеку за то, что он разрешил мне к ним прикоснуться. Обладая такими воспоминаниями, обладая способностью сделать счастливой ту, что он любил больше жизни, он отпустил её ко мне. И он отдал свои воспоминания, чтобы показать мне, чтобы научить меня… жертвуя своим счастьем.

«Да, мой друг, зря ты всё это затеял… — печально подумал я, оперевшись ладонями о каменную чашу. — Она совсем скоро попросит вернуть тебя, и теперь я ещё охотнее выполню эту просьбу. Я не заслужил такого счастья…»

Тяжело вздохнув, я уже собрался повернуться и направиться к входной двери, как мой глаз зацепился за золотую цепочку, лежавшую рядом с чашей. Поморгав немного, я потянул за неё, и у меня в руках оказался тот самый маховик. А на пол упал небольшой листочек, записка. Подняв его, я вгляделся в текст и, дочитав до конца, ошеломлённо посмотрел перед собой.

Сегодня утром я нашёл этот маховик у себя на столе. Тина вернула его мне. А Северус отдал тебе свои воспоминания. Тебе дали второй шанс, Том, бесценную возможность попытаться исправить свои ошибки. Не упусти его.

А. Д.

— Спасибо… — прошептал я в пустоту, а затем быстро вышел прочь из кабинета, чтобы начать новую жизнь, с чистого листа.

***

Не знаю, сколько времени я неподвижно стояла в раздумьях на опушке Запретного леса, смотря стеклянным взглядом на надгробный камень, как вдруг почувствовала, что за моей спиной кто-то стоял. Повернув голову немного вправо, я как бы показала тому человеку, что знаю о его присутствии.

До меня донеслись два едва слышных шага, а потом рядом раздался бархатный баритон:

— Вот, значит, как ты решила…

«Том, — подумала я, закрыв глаза. — А вроде просил мне самой найти его…»

— Да, — тихо ответила я уже вслух, и Том, подойдя ближе, приобнял меня за талию и тоже посмотрел на надгробный камень, у которого лежал небольшой букет ветрениц, всё ещё цветущих в лесу. — Знаешь… я всю жизнь пыталась сбежать от своей судьбы. Я должна была стать вдовой ещё тридцать восемь лет назад. И словно в насмешку той моей попытке спасти тебя, словно в насмешку моей попытке отвратить неизбежное, спустя все эти годы история повторилась буквально зеркально. И я всё-таки потеряла мужа. Я должна была пережить это всё тридцать восемь лет назад. Пусть с запозданием, но мне придётся пережить это всё сейчас. Надеюсь, я смогу… найти в себе силы, чтобы сделать это.

— У тебя была возможность вернуть его… — тихо начал говорить Том, но я, пристально посмотрев ему в глаза, возразила:

— Нет. Я больше не буду идти против судьбы. Я усвоила этот урок, этот жестокий, но очень поучительный урок. Ты был прав, наш с Северусом брак был изначально обречён. Я… я с самого начала чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Кажется, я даже и сказала ему что-то подобное, когда он решился поцеловать меня в первый раз. Как знала… что у этой истории будет несчастливый конец. Но знаешь, даже несмотря на то, что меня сейчас просто разрывает от боли, что мне на самом деле очень больно потерять его, я… я бы повторила всё снова, даже с таким концом. Потому что это было прекрасно. Оно того стоило.