Тени прошлого

Полученная информация абсолютно не укладывалась в моей голове, и я жаждала подробностей.

— Турнир Трёх Волшебников? И как вообще он мог вернуться с того света?

— Мисс Велль, этот человек дошёл до той степени познания тёмного искусства магии, что даже смерть могла его не достигнуть. Это поистине очень сильный тёмный маг. Я ни за что не поверю, что вы не знаете про Турнир! — с раздражением воскликнул Снейп, повернувшись ко мне и пристально посмотрев в глаза.

— Придётся поверить, сэр, я действительно не знаю, — заверила его я, а потом вдруг поняла, что беседа пошла совсем не в то русло, куда мне бы хотелось.

— Это просто невозможно. Зачем вы пытаетесь ввести меня в заблуждение?

— Профессор, я не пытаюсь ввести вас в заблуждение. Но вы же помните, что я прилетела из Австралии и к тому же долгое время жила в мире… маглов? — уточнила я, и он кивнул в ответ.

— Даже если вы долгое время жили в мире маглов, должны же вы были учиться магии четыре года до этого?! — раздражённо заметил Снейп, а я окончательно осознала, что мой собеседник очень близко подобрался к одной тайне, о которой мне не очень хотелось говорить, если честно.

— А что если я была на домашнем обучении? — попыталась убедить его я в надежде избежать обсуждения моих небольших… особенностей.

— Если вы были на домашнем обучении, тогда ваши родители — волшебники и не могли не знать про существование Тёмного Лорда, — Снейп пробил существенную брешь в моей защите, но я не сдавалась:

— Я не разговаривала с ними на эту тему. Австралия очень далеко отсюда, вы помните, профессор?

— Но вы могли бы им написать сейчас и спросить. Тем более если вы переехали в Англию вместе с ними, то они точно в курсе событий. И вы бы не спрашивали об этом меня, — в этот раз Снейп загнал меня в тупик, и я обречённо выдохнула и закрыла глаза, судорожно соображая, как мне лучше поступить.

Я, конечно, могла бы выкрутиться, придумав очередную гениальную ложь, но что-то мне подсказывало, что если я сейчас совру, то навсегда потеряю доверие человека, сидевшего рядом со мной. А его доверие было мне нужно. И наши ночные разговоры тоже были мне очень нужны, ведь именно благодаря им фактически я перестала принимать ударные дозы седативных и транквилизаторов и постепенно стала возвращаться в реальный мир. И поэтому я решила, что если для сохранения наших ночных бесед мне нужно было открыться ему, то, значит, так и надо было сделать.

— Профессор Снейп, а что если я действительно долгое время до моего поступления сюда жила в обычном мире? Что если я вообще не училась магии?

Услышав мои слова, Снейп словно окаменел, было видно, что в его глазах мелькает одна догадка за другой, но он не видел ответа.

— Насколько долгое время? — осторожно уточнил зельевар, продолжая внимательно смотреть на меня.

Но я всё ещё не решалась прямо сказать ему правду. В этот момент стук от ударов сердца отдавал в уши, и ему было вполне очевидное объяснение — я боялась. А именно я боялась, что если Снейп узнает правду, то отвернётся от меня, не захочет больше видеть. Он потеряет ко мне последний интерес, а мне эти беседы нужны были как воздух. И это был весьма весомый довод.

— Я прожила в Австралии, Мельбурне, десять лет… — издалека начала я, тоже неотрывно смотря в чёрные и такие глубокие глаза.

— И чем вы занимались всё это время? — недоуменно спросил он, прекрасно понимая, что был в шаге от разгадки.

— Работала в больнице в отделении нейрохирургии, — медленно ответила я, внимательно вглядываясь в его лицо.

Но профессор был в замешательстве и только пробормотал:

— Я… я не понимаю…

— Я врач. Что-то вроде целителя в мире маглов. Врач-нейрохирург. Оперирую больных с заболеваниями спинного и головного мозга.

— Целителем не станешь в пятнадцать лет… — Снейп наконец-то понял, в чём была загвоздка, и я сразу догадалась об этом не только по тону, с которым была произнесена эта фраза, но и по выражению его лица, на котором было написано крайнее изумление. И недоверие.

— Не станешь, — тихо подтвердила я, продолжая следить за его реакцией.

— То есть вы десять лет оперировали в Мельбурне? — переспросил он, с ещё большим недоверием посмотрев на меня.

— Именно, — просто ответила я, из последних сил стараясь сохранить невозмутимость.

— Сколько вам лет, мисс Велль? — в лоб спросил Снейп тот самый вопрос, в котором и была вся загвоздка.

— Давайте будем считать, что мне двадцать с хвостиком? — беспечно предложила я, слегка улыбнувшись, правда, моя улыбка получилась немного натянутой. — В конце концов, в моём возрасте уже неприлично сообщать мужчинам дату своего рождения.

— Что вы здесь делаете? — ещё один прямой вопрос. Он мне не верил, он просто не мог поверить.

— Дышу свежим воздухом? — я попыталась разрядить обстановку шуткой, но не получилось.

— Что вы делаете в Хогвартсе, мисс Велль? — ледяным тоном задал уточняющий вопрос зельевар.

— Так, послушайте, мне это уже не нравится. Да, я довольно взрослый человек, к вашему удивлению. Да, я действительно молодо выгляжу и легко сойду за школьницу, но, скажу вам честно, на работе это больше недостаток, чем преимущество, — из-за его недоверия я начала постепенно выходить из себя. — И да, я обманываю всех вокруг, вот такая я нехорошая. Но у меня есть на то веские причины. И, к вашему сведению, профессор Дамблдор прекрасно знает, кто я!

Я с раздражением и даже с гневом посмотрела ему в глаза, Снейп же отвечал ледяным взглядом. Так продолжалось минуты две, пока мои силы не иссякли, и я обречённо выдохнула, осела на пол и, закрыв руками лицо, произнесла:

— Я не жду, что вы меня поймёте. Просто однажды утром, в конце прошлой весны, я встала с кровати и внезапно осознала, что не могу держать скальпель в руках. Вы даже представить не можете, что значит хирургу не взять в руки скальпель, это мой рабочий инструмент, это как палочка для волшебника. Но я не могла. Мои руки дрожали, и как только я представляла операционную, меня охватывала волна паники.

Переведя немного дух, я посмотрела прямо в глаза Снейпу, но на его лице не читалось ни злобы, ни того ледяного покрова. Он слушал меня. Пытался понять. И поэтому я неуверенно продолжила говорить:

— В тот день я напилась до потери пульса, думала, это временно, взяла на работе отпуск. Но это не проходило. Скальпель падал раз за разом, и я вдруг поняла, что, даже если возьму его в руку, то не смогу сделать даже самый маленький разрез. Медицина — моя законная жена, моя любовница[1], мой смысл жизни и отрада последних лет, перестала быть таковой. Я просто потеряла смысл жизни, вы меня понимаете?