Теория Гайи

Петер наклонился к Грэму:

— То есть вы хотите доказать, что социоэкономическая мутация, о которой вы только что говорили, способствует возникновению инстинкта убийцы, который восходит к доисторическим временам…

— Как известно, это называется атавизмом, и даже генетики не отрицают его существования.

— Но не в такой форме! То, о чем вы говорите, — это регресс! — возмутился Петер.

— Да, если не рассматривать его как заложенную самой природой программу, которая ждет своего часа, чтобы заработать, — сказал Грэм, слабо улыбнувшись.

— Что вы хотите этим сказать?

— Природа так изобретательна!.. В ней все совершенно, расставлено по местам, спланировано. Обезьяна, от которой мы произошли, эволюционировала очень быстро. У нее были шерсть для защиты от холода, зубы, подходящие для любого корма, она стала всеядной, выжила и приспособилась к любой среде обитания, ко всем типам пищи. Мы с самого начала были машиной для выживания. Природа так предусмотрительна, она ничего не делает просто так! Она создала существо, которое стало безраздельно властвовать на земле… и даже более того — подчинило себе саму природу.

— Вы считаете, что в основе эволюции лежал чей-то замысел? Вы наделяете эволюцию сознанием? — возмутился Петер.

— Нет, я утверждаю, что волшебство природы объясняется чем-то большим, чем «постоянное везение»… Это выражение так любят специалисты, когда говорят о самой потрясающей супертехнологии — жизни, появившейся на нашей планете! Я говорю, что осталась последняя неисследованная область механики жизни — интеллект молекулы. Вот это и есть «Теория Гайи». Это форма сознания, которую мы не способны понять, первичная и в то же время всеобъемлющая. Этот интеллект работает только на одну-единственную цель: жить, выживать, существовать. Разумеется, это сознание не имеет языка и способности рефлексивно мыслить. Это скорее некая логика, которая заставляет кипеть бульон, в котором зародилась жизнь. Именно это — источник нашего знаменитого инстинкта выживания. Оно заставляет каждую бактерию, каждую клетку развиваться, жить! Эволюция — не только химический коктейль, смешанный его величеством случаем, это еще и энергия! Гайя!

— Если я правильно понял, — подхватил Петер, — это сознание, или логика, позволило человеку стать настолько сильным, что у него не осталось конкурентов?

— Да. В ходе эволюции Гайя снабдила человека солидным арсеналом для завоевания Земли. И человек превратился в бомбу замедленного действия. Это заложено в наших генах. Чтобы господствовать, мы готовы на любую жестокость, а она не может бесконечно спать в наших генах. Она просыпается, чтобы уничтожить нас. Нельзя представить себе более совершенное оружие, чем самоуничтожение, заложенное в наших собственных генах.

— Что? — воскликнул Бен, внезапно уловив мысль. — Значит, в ближайшие годы агрессивность резко возрастет? Насилие, серийные убийцы… А дальше мы все начнем убивать друг друга? Это нонсенс! Если ваша теория верна, то форма сознания, о которой вы говорили, работает на продолжение жизни. Тогда почему же вы утверждаете, что мы изначально запрограммированы на самоуничтожение?

— Вы не поняли. Гайя распространяет жизнь — это ее единственная цель. Мы возникли только для того, чтобы осуществить это ее стремление. И мы сделали это! Более того, мы распространяем жизнь и за пределами Земли. Наши бактерии путешествуют в зондах, спутниках… Однажды, пусть даже пять миллионов лет спустя, они попадут на другие луны, астероиды или планеты. И жизнь возобновится. Робко, смиренно, но она продолжит свое распространение. Выживание.

Петер скрестил руки на груди:

— Моя жена с удовольствием напомнила бы вам, что человек не первый живой вид, завоевавший мир, а потом внезапно исчезнувший. Самые известные виды, жившие до нас, — это динозавры, однако палеоантропологи обнаружили доказательства пяти больших вымираний!

Грэм вновь продолжил:

— После каждого такого вымирания происходило перераспределение ролей, и очень скоро мы оказались на авансцене! Жизнь словно проводила эксперименты до тех пор, пока не появились мы — последние актеры, вышедшие на сцену, чтобы с успехом произнести положенный текст. А теперь пора выходить на поклоны, пока, опьяненные кратким успехом, мы ненароком не разгромили театр.

Петер собирался ответить, но тут распахнулась дверь и в комнату ворвался Жерлан с бутербродами в руках.

— Он что, с вами разговаривает? — сказал он, указывая на Грэма, словно на животное в клетке.

— Доктор Грэм прочитал нам лекцию об искусстве скуки, — объяснил Петер. — Мы ждали вас.

Жерлан недоверчиво посмотрел на него.

— Можно вас на два слова? — спросил Бен, чтобы отвлечь его внимание от Грэма.

— Да, разумеется.

Жерлан отвел их в сторону, и Петер объяснил ему, что теперь они уверены в том, что Грэм занимался генетическими экспериментами, результаты которых пока не обнаружены. Он ни словом не обмолвился о серийных убийцах, побегах из тюрем и похищениях. Пока они говорили, ноутбук со спутниковой связью стал издавать сигналы.

— Вы очень медленно продвигаетесь, — посетовал Жерлан. — Я пришлю вам одного из моих людей. Он просмотрит досье и покажет то, на что следует обратить внимание.

— Думаю, не стоит этого делать, — отказался Петер. — У нас свой ритм работы, а новый человек может его нарушить. Он будет только отвлекать нас.

— Как хотите, но постарайтесь работать быстрее. Нужно подумать, что делать дальше, когда эта проклятая погода наладится. И не забудьте передать мне записку, где сказано, что Грэм — полковник. Если за всем этим стоит армия, хотелось бы не тянуть время. Я приехал сюда с обычной проверкой, а тут, оказывается, играют по-крупному.

— А связь? Что с телефонами?

— Ничего нового. Связь пока восстановить невозможно.

Раздраженный монотонными сигналами, Жерлан обернулся и застыл, обнаружив, что сигнал исходит от ноутбука со спутниковой связью. Он нажал кнопку, по экрану пробежали цифры и вдруг стало проступать зеленое изображение. К камере приблизилось лицо.

На экране появилась Эмма.

40

Эмма стояла перед пещерой. Ночное небо было затянуто тучами, вокруг ничего не было видно. Она спала всего пять часов. Проснувшись, она вспомнила слова Монговица, который поделился с ней своими страхами. Тиму тоже почти не удалось поспать. Они тихо разговаривали. Он не хотел больше оставаться здесь, считая, что это опасно, потому что пещеру видно издалека. Эмма с ним согласилась, но перед уходом хотела попытаться еще раз выйти на связь. Монговиц, услышав их разговор, вышел за ними наружу.

Увидев Жерлана. Эмма не поверила своим глазам.

— Доктор Де Вонк? — воскликнул Жерлан, но его тут же грубо оттолкнули. Петер сел перед экраном. Изображение дрожало, в динамиках был слышен треск, связь была не очень хорошей.

— Эмма!

Она прикоснулась к лицу мужа на экране:

— Петер, нужно немедленно предупредить власти! Остров подвергся нападению, здесь сотни убитых, и…

— Успокойся, Эмма! Я не все понимаю, ты говоришь слишком быстро.

Эмма глубоко вздохнула и продолжила:

— Видимо, компания «GERIC», как-то связанная с Ле Моллем, проводила здесь эксперименты на людях. На серийных убийцах. Я нашла Монговица, он их видел. Петер, ты должен немедленно предупредить полицию! Группе убийц удалось покинуть остров!

— Я не могу, у нас нет связи. Этот компьютер — единственное, что пока работает.

— Должна же быть какая-нибудь возможность связаться с внешним миром. Нам нужна помощь! Есть раненые, а банда сумасшедших все еще на острове. Они нас ищут, Петер!