Теория Игры

Директор пододвинул к себе телефон, и достав из бокового кармана пиджака толстую записную книжку, полистал её, и найдя нужного человека, набрал номер.

— Шурочка, здравствуй моё солнышко… Да, конечно буду. Ты же знаешь, что мы с твоим папой пережили. Так что я в первых рядах. Но слушай. Я тебе что звоню. Есть у меня мальчишка один. Ну вот выручил он меня эти летом, очень — очень сильно. А у него ну вид словно у бомжа с вокзала. А мальчику в сентябре в школу. Да, ещё. Там такая история, в общем нет у него ни мамы, ни папы. Только сестричка, а она студентка. Ну какие там деньги у студентов ты знаешь. Я ему конечно подкину ещё, но ты уж малыша не тряси, ладно? Всё, маленькая. На юбилее обязательно буду. — Олег Геннадьевич положил трубку, и вытащив из письменного прибора свою визитку, написал на обороте адрес и имя.

— Это дочь моего старого друга, Александра Игнатова. Я уверен, что она решит все твои затруднения. И вот ещё. — Директор обернулся к сейфу, и не глядя вытащил несколько полусотенных купюр. Вот тебе в качестве премии, от меня лично.

Даже в Москве, в семидесятых, народ одевался во что горазд, от модных вещей прямо от парижских кутюрье, до продукции мухосранской артели «Красное чучело». Так что Никита в своих штанах, застиранных до потери цвета, выгоревшей на солнце отцовской рубахе, и стоптанных сандалиях, не выглядел белой вороной. Наоборот, на фоне вечно спешащих москвичей, он совершенно терялся, сливаясь с пейзажем.

Дом в глубине Бульварного Кольца, помнивший ещё купца второй гильдии Сашку Елманова, щеголял свежим ремонтом, и огромными сверкающими полукруглыми стёклами в высоких рамах.

На первом этаже находился магазин для художников с красками, кистями и прочими необходимыми вещами, а выше этажом начинались квартиры, на дверях которых не имелось даже номеров.

В одну из них и постучался Никита, сверившись с адресом и планом.

— Иду, иду. — Тяжёлая дверь, усиленная стальным листом, плавно отворилась, и Никита увидел молодую женщину лет тридцати, одетую в лёгкий шёлковый костюм кремового цвета, туфельки кофе с молоком, и яркий алый платочек повязанный на шее.

— О! — Женщина улыбнулась абсолютно ровными белоснежными зубами, и покачала головой. — Всё ещё хуже, чем я предполагала. — Она кивнула головой приглашая пройти следом, и пошла вдоль широкого коридора.

— Значит так. Одевать тебя будем в типаж «сын оборонного директора». Скромно, неброско, но стильно и со вкусом. Душ, когда принимал? — Она распахнула двустворчатые двери в огромную комнату, где почти все стены занимали шкафы с зеркальными створками.

— Три часа назад.

— Хорошо. — Без улыбки кивнув Никите, женщина отошла на несколько шагов назад, чтобы оценить фигуру. — Раздевайся до трусов, и кидай свои тряпки в угол.

Она ещё отшагнула, оценивая фигуру подростка, и почувствовала, как неприятно пересыхает в горле, глядя на свитое из жил и мышц тело.

— Трусы тоже снимай. — Она вышла и зайдя в комнату, подала Никите упаковку трусов Юго Босс. — Да не смотрю я.

Никита никак не прокомментировал, сняв изрядно поношенные семейные трусы и натянув белоснежное боссовское бельё.

— Н-да. — Александра покачала головой оценивая идеальную стать парня, и одёрнув себя подошла к шкафу, и достала рубашку и костюм песочного цвета, подав Никите. — Надевай.

Почти три часа женщина мучала его, примеряя разные вещи, надеясь, что рано или поздно тот устанет, но Никита стойко держался, и наконец последняя вещь легла на кучу на полу.

— Так, поскольку за тебя попросил сам Кульчинский, у тебя пятидесятипроцентная скидка, и всё это, тебе обойдётся в двести пятьдесят рублей. — И глядя как Никита достаёт из кармана деньги, сжала его кисть своими пальцами бывшей чемпионки Москвы по теннису. — Но у меня странно-игривое настроение. Хочется тебе это всё подарить.

— Не нужно, Александра. — Никита, легко вывернув руку из захвата, вложил в неё деньги. — Здесь триста пятьдесят. Больше нет. Но я хотел бы взять ещё пару женских платьев сорок шестого размера третий рост, на лето, и две пары туфелек, на тридцать шестой размер. Можно что-то убрать из того, что вы подобрали, чтобы влезть в сумму.

— Подруга? — Отрывисто спросила женщина, почти полностью скрывшись в шкафу.

— Нет. Сестра. — Глухо произнёс Никита. — Когда я болел, она меня выхаживала. Много лет, в одиночку. Сама ходит чёрт-те знает в чём, а ведь она молодая девчонка. Ей уже и замуж пора.

— А что папа?

— Погиб во Вьетнаме. Лётчик — истребитель. Я его не помню совсем. Только фото осталось на стене.

— Так. — Александра метнулась из комнаты и вкатила манекен на колёсиках. — похоже?

Никита с помощью ассистента наложил на манекен виртуальную объёмную сетку, с размерами сестры видимую только ему.

— Чуть ниже, и грудь меньше.

— Однако. — Женщина с улыбкой покачала головой. — У тебя вполне профессиональный глазомер. Действительно сорок шестой. А грудь?

— Двойка, я, полагаю.

Новый манекен точно вписывался в сетку, и Никита кивнул. — Да. Теперь хорошо.

— Держи платье на выход, а вот это и это, для учёбы. Туфли, сумочка, упаковка носочков, платочки, набор косметики, шампунь для волос. — Александра стала укладывать все покупки в большую сумку, а когда та заполнилась, вытащила ещё одну. — Так. Сейчас денег не беру, но месяца через два, подходи вместе с сестрой, отдашь за это, и оденем вас к осени.

— Ты так уверена, что я заработаю столько денег?

— А вот и посмотрим. — Александра ухмыльнулась. — Считай это моим личным психологическим экспериментом. Посмотрим так ли даром я получила диплом психолога.

Александра сама кому-то позвонила, и к выходу Никиты из подъезда уже ждала серая Волга, и водитель отвёз его домой.

А дома его ждал тихий скандал от сестры, которая почему-то уверилась что её любимый братик ввязался в какую-то аферу и ему стоило огромного труда доказать, что всё это куплено на зарплату и премию, выписанную директором магазина. Но окончательно убедило её предложение дойти до универмага и поговорить с Кульчинским.

Но вопрос денег следовало решить побыстрее, для чего оставалось буквально дней двадцать, потому как нужно ещё доработать в гастрономе, и только после этого искать более денежную работу. А вариантов имелось не так чтобы очень много.

Никита не знал литературных произведений будущего, и песен, да и вообще не знал будущего. Даже настоящее представлял себе весьма фрагментарно, чтобы что-то как-то спланировать. И нейроассистент тут не помощник, ибо он тоже учился понимать этот мир. Для того, чтобы раздеть криминал, нужно очень хорошо представлять себе все внутренние пружины общества, а пока он не видел даже всех внешних.