Теория Игры

Глава 3

Сегодня всё прогрессивное рабочее движение празднует день рождения Михаила Андреевича Суслова — видного деятеля рабочего движения и четвёртого интернационала, отдавшего свою жизнь без остатка марксизму.

Убитый по лживому доносу в СССР, Михаил Суслов, до последней минуты оставался верным марксистом, и борцом за дело рабочего класса и Народно — Трудового Союза.

Герой умер, но его дело — Четвёртый Интернационал живёт и борется за правое дело!

Журнал Посев, июль 1978 года. Из редакционной статьи.

Валентин Егорович Сабуров, руководил Мосглавторгом уже десять лет, и давно присматривался к должности заместителя министра торговли. Образование — Академия Народного Хозяйства имени Плеханова, и опыт, вполне позволяли. Поэтому, в быту, он вёл себя скромно, излишеств не позволял, и несмотря на существенные доходы, барством не страдал. Но купеческая душа, хотела именно этого. Чтобы с цыганами, рюмкой беленькой на подносе, и шальными девками на столе.

А вместо этого, он одевался в приличном, но крайне консервативном кооперативе Ицхака Розенберга, и ездил на серой Волге. Единственной роскошью, позволяемой себе, оставались обеды в лучшем ресторане города, и блюда на столе совсем не из меню. Например, паровые стерлядки, пойманные под Астраханью, артелью «Простор», и доставленные в Москву на специальном самолёте. Или вот вкуснейший салат из дальневосточных крабов и строганина из сибирского лося.

Маленький клуб гурманов, объединял круг из пары десятков человек, друг друга знавших, и от того более тесном. Каждый из них, как-то способствовал клубу, добывая на просторах СССР и мира различные деликатесы, доставляя их на кухню Арагви, или сразу к столу. Все вместе они собирались крайне редко, и только для самых важных поводов, как например кончина председателя клуба, генерал-полковника Саблина.

И вот этот скромный шик, и оставался пока пределом для него, истосковавшегося по шумным гулянкам. Конечно имелись и тихие дачи, с любвеобильными хозяйками, и генеральские охоты, но хотелось не втихаря, а именно шумно, с пробками в потолок, и цыганским хором.

По совету кого-то из друзей, он пригласил к себе модного художника, и тот за вполне серьёзные деньги — десять тысяч, сделал парадный портрет для гостиной.

Портрет вышел красивым, богатым, но… скучным. На холсте он одетый в серый костюм, стоял опираясь на невысокую колонну, на фоне драпировок из тканей. Да, вполне в духе социалистического реализма, но так уныло, что сводило зубы.

О чём он и пожаловался старому знакомому, директору образцово-показательного универмага не сходившего с доски почёта Мосторга вот уже пять лет. И вот теперь этот знакомый сам напомнил о том разговоре, наверняка имея в виду решение вопроса.

Без одной минуты три, в зал вошёл Кульчинский, ведя с собой совсем молодого, хорошо одетого парнишку лет четырнадцати, и неся под мышкой бумажный рулон.

Мужчины тепло поздоровались, и после пары вступительных фраз, директор гастронома развернул рулон, и на Сабурова остро глянул с портрета настоящий теневой хозяин района, с едва уловимой улыбкой на губах.

— Это… ты рисовал? — Сказать, что директор торга удивился, значило не сказать ничего. Он поражённо вглядывался в двухцветный карандашный портрет, отыскивая разные мелкие детали, как например напряжённые пальцы правой руки, лежавшие на навершие трости сделанной в виде головы грифа.

— А б а л д е т ь! — Подвёл итог Валентин Егорович, свернул портрет и отдал Кульчинскому. — Сколько берёшь за работу?

— Пока ничего не взял. — Подросток улыбнулся. — Олег Геннадьевич, мне уже стольким помог, что я, наверное, ещё должен остался.

«Умный парень. Цену себе не набивает.» — подумал Сабуров.

— А сколько времени тебе нужно на такой портрет?

— Час — два. — Никита снова улыбнулся. — Но у меня с собой ни бумаги, ни карандашей.

— О, господи. — Мужчины рассмеялись. — Да этого добра в любой конторе хоть лопатой грузи. — Директор торга хлопнул ладонью по столу. — Так. Мальчишку я у тебя забираю, а тебе рекомендую здесь поужинать. — И жестом подозвал официанта. — Сергуня, предложи моему гостю, наше особое меню. Счёт запиши на меня.

— Будет сделано Валентин Егорович. — Мужчина в строгих чётных брюках, белой рубашке и длиннополом пиджаке, поклонился.

Двадцать четвёртая Волга, Сабурова стояла прямо у входа в ресторан, и стоило им сесть и закрыть двери как машина плавно тронулась, рыча мощным, совсем не серийным двигателем.

— Куда сейчас, Валентин Егорович? — спросил водитель.

— Давай в магазин. Где там продают ватман, карандаши всякие, что там ещё надо.

— Это, наверное, нужно в универмаг культторга. — Предположил шофёр. — На Остоженке который.

— Вези. — Скомандовал директор торга и повернулся к Никите. — Ну а теперь расскажи о себе. Кто папа, кто мама, как сам?

— Да нечего рассказывать. Папа — военный лётчик погиб в бою. Сбил троих, а четвёртый сбил его. Мама погибла от травм после наезда грузовика. Меня вот только успела родить, и там же ушла. А я рос дебилом до четырнадцати лет, и вот, как-то то ли ударился, то ли ещё что случилось, но словно проснулся. Инвалидность сняли, и даже в нормальную школу устроился. А рисовать и не пробовал до сегодняшнего дня. А тут как-то вдруг понадобилось, и всё пошло.

— Н-да… Сабуров покачал головой. — Жизнь удивительнее любой сказки. Расскажешь кому — не поверят.

Купив всё что выбрал Никита, они поехали в здание Главторга на Пятницкой, и когда хозяин привёл его в свой кабинет обвёл рукой помещение.

— Устраивайся где тебе удобнее.

— Да я вот в уголке присяду. — Никита положил на кресло ватман и коробку с карандашами, стал накалывать лист на подрамник. — Вы на меня внимания не обращайте Валентин Егорович. Занимайтесь своими делами, а я тут потихоньку поработаю.

И в самом деле, отрешившись от всего внешнего, парень стал быстрыми едва заметными штрихами размечать лист. Цветными карандашами он ещё не работал, но почему-то был уверен, что всё получится.

Через полчаса, Сабуров уже не замечал юного художника что-то там рисовавшего на листе бумаги, и влился в рабочий процесс. Кого-то распекал, кото-то хвалил, просматривал документы и вообще руководил крупнейшим торговым объединением Москвы и области, управлявшим промторгом, пищеторгом, стройторгом, культторгом и сетью магазинов Детский Мир. Товары для продажи поступали из тысяч мест всей страны и зарубежья, и труднее всего было соблюдать баланс между вещами дорогими, и доступными, но качественными для всех, включая самые малообеспеченные слои. За этим строго следила Партия и местные Советы, способные испортить жизнь чиновнику любого уровня. Конечно присутствовали и неучтённые партии разных товаров, произведённые без уплаты налогов, но совсем немного. Смысла в этом особо не имелось, разве что в самом начале деятельности, когда денег совсем нет.