Теперь с тобою вместе я(с)...

У Веры сложилось впечатление, что Галь привёл её сюда преднамеренно.

Молодой человек шёл вперёд, словно к намеченной цели, и скоро они зашли в отдел оптики, и он попросил продавца, подобрать девушке солнечные очки хорошей фирмы.

Перед Верой тут же выросли ряды шикарных пар очков в тонких оправах различной конфигурации и оттенков стёкол.

– Галь, миленький, не надо, у меня нет столько денег, ведь мне скоро ехать в другой город на учёбу, а найду я там работу в ближайшее время или нет, не знаю...

– Ну, чего ты всполошилась?

Я хочу сделать тебе подарок, ты же, теперь моя девушка - хавера, а подругам положено дарить подарки.

Вера поняла, что спорить бесполезно, она слышала от девочек в кафе, что именно так и обстоит дело, местные парни действительно щедро одаривают подруг, но она ведь...

От этих крамольных мыслей её лицо заалело, и она задумалась - боже мой, что это в последнее время, я стала так часто краснеть.

Галь вместе с продавцом стали подавать ей очки для примерки, и прихлынувшая краска к её щекам не могла остаться не замеченной, но парень не стал заострять на этом внимание.

Очки от 'ChristianDior' были подобраны в считанные минуты.

Вера с ужасом услышала, какую сумму назвал продавец, а Галь не задумываясь, подал свою кредитную карточку.

Затем он завёл девушку в ювелирный отдел, где от вида великолепных золотых украшений у неё закружилась голова.

Галь осмотрел её с ног до головы:

– Что бы ты хотела примерить на себя?

– Галь, не надо, я сейчас с ума сойду от смущения, пойдём отсюда.

– Ладно, ладно, не будем долго здесь задерживаться, давай примерим вот этот браслет на твою изящную руку.

Через десять минут они уже выходили из ювелирного магазина, на запястье у Веры играл искрами золотой браслет с мелкими камешками, как она позже выяснила, что это маленькие бриллиантики.

Девушка наотрез отказалась заходить в другие отделы и Галь смеясь завёл её в кафе.

– А в такой малости ты мне тоже откажешь, как поужинать со мной?

– Нет, я голодная, как собака, даже не знаю почему, ведь мы с тобой хорошо пообедали.

И тут же добавила:

– Наверное, от волнения, ты Галь, сумасшедший.

Парень привлёк руку Веры к своим губам и нежно поцеловал в каждый пальчик.

– Веруш, ты совершенно права, я от тебя сошёл с ума!

Вера потупила глаза.

– Галь, не надо так говорить, ведь это не правда.

– Правда, правда, ещё, какая правда!

Они скушали по толстому блину, облитому шоколадом и, когда уже пили кофе, Вера вдруг спросила:

– Галь, прости меня за любопытство, а кем ты работаешь?

– Ну, наконец, любимая девушка задала мне первый вопрос.

И он рассмеялся.

– Веруш, это большой секрет, но тебе я выдам государственную тайну, я полицейский.

– Полицейский?

У Веры в голосе было столько удивления, что парень невольно опять рассмеялся.

– А что, не похож или не нравится?

– Наверное, не похож.

И Вера опять поймала себя на том, что к лицу прихлынула краска.

– Ну, чего ты всё время краснеешь, ничего страшного в твоём вопросе и удивлении нет.

Это хорошо, что не похож, я ведь не простой полицейский, а работаю в отделе по борьбе с наркотиками и часто приходится внедряться в их ряды, чтобы выявить структуру поставок и сбыта, этого пагубного зелья для людей, а особенно для молодёжи.

После такого задания я и возвращался домой, когда мы с тобой встретились.

– Ух, ты!

Вера невольно это сказала на русском языке.

– Галь, так ты ведь секретный агент, разве можно об этом говорить и рассказывать всем подряд?

– Я же не всем подряд, а только тебе, а ты теперь у меня доверенное лицо.

Вера видела, что парень над ней легко подтрунивает, но не обиделась, в её глазах он был неотразим.

– Галь, а ведь эта работа опасная!

– Конечно, опасная, но не опасней многих других в нашей стране, а работаем мы, в основном, не по месту жительства, а в других городах, вся эта дрянь провозится в Израиль или с севера, или с юга. Поставщиками в основном являются бедуины.

Веруш, и, что у тебя больше нет ко мне вопросов или другое тебя не интересует?

– Есть и очень много - сколько тебе лет, как ты жил до меня, была ли у тебя другая девушка, а может быть и сейчас есть, кто твои родители и сколько вас детей в семье, ты верующий или нет, откуда в Израиль приехали твои предки...

– Хватит, хватит.

Галь шутливо замахал руками.

– Ты, чего застрочила, как 'УЗИ', у нас, что сегодня последний совместный вечер?

Подожди, я тебе всё расскажу о себе, только давай не всё сразу?

Девушка опять смутилась от своей смелости на грани наглости, но Галь не дал ей опять покраснеть.

– Мне двадцать пять лет, окончил школу и отслужил в боевых частях в армии Израиля.

Потом были высшие офицерские курсы полиции и сейчас у меня младший чин офицера.

Моя бабушка приехала в Израиль из Польши, а дедушка из Марокко, это по отцовской линии, а родители мамы погибли во время войны в Освенциме, они были из Румынии, мама приехала в Израиль с приёмными, но они уже умерли.

Папа мой тоже служил в полиции, он уже на пенсии, а мама работает медсестрой в больнице.

Нас у родителей пятеро детей, я младший и последний неженатый.

Всё, на сегодня достаточно информации.

Теперь скажи, куда бы ты хотела поехать или, где погулять?

– Галь, а мы можем просто походить вдоль берега моря, посмотреть на закат и полюбоваться звёздами, мне уже надоели дома, улицы, а особенно магазины.

Парень рассмеялся, поняв намёк девушки.

– Конечно, с удовольствием, если хочешь, мы можем это сделать прямо здесь в Ашкелоне.

Они заехали в парк на берегу моря, припарковали машину возле спрятавшегося в тени деревьев кафе и, взявшись за руки, по ступенечкам спустились прямо на пляж и подошли к кромке воды.

Лёгкая волна с шипением набегала на берег, норовя обрызгать ноги и зазывая в свои обворожительные глубины.

– Галь, я бы искупалась, жаль, но не одела купальник.

Парень внимательно посмотрел в обе стороны.

– Веруш, видишь вон ту лодку, пойдём за ней спрячемся, ты разденешься и войдёшь в воду, а я тебя постерегу.