Терапия оглашенных. Хроники молодого психолога

– Сонь, я бы опиралась на свои чувства. Если тебе некомфортно с клиентом, это стоит рассмотреть…

– Это не некомфорт! Это какой-то ступор…

– Ты помнишь, у тебя часто ступор с клиентами-мужчинами?

Что я там говорила про дружескую супервизию? Забудьте.

– Да-да.

– Может, дело в том же?.. В фигуре отца?

Вот это – Ядовитый Фрейд. Его суть в том, чтобы тыкать тебя в твои травмы, комплексы, фиксации и другие психологические болевые точки, когда ты дал слабину. Зачастую к тому же ты сам додумался когда-то рассказать, куда тыкать.

– Может, не все в моей жизни связано с фигурой отца?

– Уход в отрицание – нормальная реакция, я понимаю.

Второй Ядовитый Фрейд.

– Ладно, другой вопрос: я могу оставить ключи за ящиком?

– Там же сегодня Лариса? Помнишь, она просила передавать мне. Может, зайдешь вечерком? Как раз договорим, а то сейчас у меня запланировано личное время, а я, как ты помнишь, и так часто игнорирую эту часть жизни.

– Около восьми?

– Мы ложимся в десять, думаю, все успеем.

Почему, почему ты не послушалась своей второй мысли? Ты же знаешь по опыту, вторая мысль всегда лучше первой. – Вторая мысль просто оттормаживает первую. – Я и говорю. – Оттормаживание само по себе не лучшее решение. – Всегда хорошо не следовать первому импульсу. Произвольность Выготского, помнишь? – Хорошо, но на нее есть спонтанность Морено, помнишь? – Идешь с козырей, значит. Ладно. Есть спонтанность, а есть автоматическое поведение. – И как ты их различаешь? – Э-э-э… по конгруэнтности? – По-русски, пожалуйста. Термины – это замечательно, но хочется также, чтобы ты думала своей головой. – Наверное, спонтанным было желание переработать внутри эту консультацию. – Та-ак. – Но потом стало лень думать самой, и возникла автоматическая мысль: две головы лучше. Можно попробовать и самой, в общем. – Хорошо, у тебя как раз есть время до следующей консультации. Которая, напоминаю, тоже с клиентом-мужчиной!

О нет. Теперь, когда Чуня кинула спичку, угольки оживились. Честно, у меня обычная психика и обычные проблемы – мой папа не маньяк, не насильник и не нарцисс. И не что еще там есть самого страшного. Правда, лучше было не звонить Чуне, а поговорить со своим внутренним голосом, как я сейчас сделала. Раньше я хотела придумать, что это за персонаж, этот внутренний голос, Гэндальф ли или царь Соломон, но потом поняла, что это все игры, а разговор настоящий – мне просто нужно поговорить с собой.

* * *

Итак, у меня осталось полчаса до следующей консультации, и я решила не уходить из храма, чтобы подумать наедине. Когда я говорю из храма, я имею в виду из класса, который мне разрешают использовать как кабинет, в приходском доме на территории храма. Это была идея отца Георгия плюс моей мамы. Отцу Георгию за пятьдесят, и он пытается идти в ногу со временем, возможно, чтобы не терять связь со своими подростками-дочерьми. Хотя, сколько я себя помню, он всегда был такой – обсуждающий в трапезной политику, уточняющий, что это за новые словечки «мутить» или «лайфхак» я сказала на исповеди, просящий у меня книжку, с которой меня застанет, и прочее. Кажется, это человек, который искренне любит то, что мир меняется. Удивительно!

Мама – другое дело. Мама была свидетелем моих приступов «я никогда не найду работу», а так как она работает в храме же за свечным ящиком, ее первая мысль всегда была: «Как бы и дочуру сюда пристроить?» И тут звезды сошлись. Одна мамочка подошла ко мне после урока в воскресной школе (я тогда вела литературу) и сказала, что она никак не может найти общий язык с сыном, а, оказывается, я учусь на психолога, может, подскажу что. Действительно, случай был такой, что хватило одной консультации, и мамочка оказалась очень благодарной и всем по нескольку раз рассказывала, как я ей замечательно помогла – «и, понимаете, я поняла, что все дело во мне» была ее любимая присказка. Моя мама взглянула многозначительно на отца Георгия, отец Георгий – на маму, мама – на меня, и эта перестрелка взглядами закончилась волнующим решением попробовать назначить меня официально приходским психологом.

Работа шла с переменным успехом: некоторые месяцы никого, некоторые – по два-три человека. Понятное дело, приходское консультирование имеет много минусов. Во-первых, нет нормального помещения. Клиент только дошел до своей детской травмы – и тут в дверь стучатся, потому что негде проводить огласительные беседы. Эта ситуация принесла мне и моим клиентам много седых волос, пока я не договорилась о точных часах, когда нас никто не будет беспокоить.

Второй недостаток – все друг друга знают. Конфиденциальность здесь работает очень странно. Сами же клиенты всем говорят: «Я хожу к Соне», а если и не говорят, все равно встречают знакомых, когда приходят и уходят. И потом – я многих знаю. Конечно, кого только в лицо, кого только по имени, но все равно. Ортодоксальные психоаналитики бы содрогнулись: отношения с клиентом, даже поздороваться, вне кабинета – строгое табу. А таково положение дел, деваться некуда.

И, конечно, третья проблема – деньги. Бесплатно? Да, бывает, и часто. В храме много нуждающихся и душевно, и физически. Возможно, в этом и могла бы быть настоящая мишень психологического консультирования при храмах – в консультировании нуждающихся. Однако тогда необходимо было бы организовать спонсорскую поддержку психолога, иначе все это едет на его энтузиазме и силах, которые суть топливо недолгосрочное. Храму платить психологу? Так мы тоже делали. Но и не каждый храм позволит себе оплачивать работу психолога достойно. Поэтому зачастую все это выглядит как сомнительная благотворительность.

Итак, вы видите, приходское консультирование – большой вопрос, хотя и блестящая задумка. Я, как смогла, настроила свою работу под себя и под нужды храма, и в последний год действительно могу сказать, что дело встало на более-менее профессиональные рельсы.

А вот и отец Георгий заглянул в класс. Отец Георгий, конечно, полный, но полный как-то по-детски, как будто у него и на пяточках жирок. Зато борода у него всегда аккуратная, и весь он аккуратный и добрый, и с детства он был моим любимым священником и, наверное, негласным духовником.

– Как идет? – спрашивает он, чтобы то ли начать разговор, то ли узнать что-то новое о психологии, и подсаживается ко мне, благословляя по дороге в воздухе, а когда уже садится, кладет руку на голову. Почему не все священники так делают? Это куда приятнее, чем целовать руку, не говоря уже о языке тела и символике власти.

– Сегодня отстой. Не мой день.

– Да? А что такое?

– Это же вы ко мне направили Елену с мужем? Созависимость пока мое слабое место…

Опять вставила термин, чтобы умаслить отца Георгия!..

– А у меня для тебя еще один клиент есть. Дал твой номер буквально вчера, должна позвонить. Мне не рассказывать, в чем дело?

– Нет-нет, спасибо, лучше я от клиента послушаю.

Это тоже наш выстраданный договор. Узнавать про клиента из третьих рук – неблагодарное дело, бесполезное и попросту неэтичное.

– Неудачные дни у всех бывают, ничего. Я вот представляю: отец Игнатий наконец совсем утверждается, что психология – это все серьезно, и мы расширяемся, и, может, даже в один день у нас своя психологическая служба будет.